— Император тоже в это верит? — спросил Дорн.

— Император это знает. И знает, чего ему не следует знать. Иногда, друг мой, спасение заключается в неведении.

Некоторое время Дорн сидел неподвижно. Малькадор поглядывал на него, пригубливая из бокала.

— Что ж, благодарю вас за то, что уделили мне время, сэр, — в конце концов произнес Дорн. — И за вашу искренность. Я должен…

— Есть еще кое-что, — перебил его советник.

Он поставил бокал на стол и встал:

— Я хочу вам кое-что показать.

Малькадор пересек комнату и вытащил что-то из ящика антикварного письменного стола. Вернувшись к Дорну, советник разложил это что-то на низком столике между ними.

Дорн открыл рот, но не издал ни звука. Его охватил страх.

— Вы, без сомнения, их узнали.

Перед примархом лежали старые гадальные карты, потрепанные и рваные, полинявшие и запятнанные временем. Малькадор выкладывал их одну за другой.

Младшие Арканы — просто безделушки для игры, однако в Эру Раздора их широко использовали и для предсказания будущего.

— Эту колоду сделали на Нострамо Квинтус.

— Он пользовался ими, — выдохнул Дорн.

— Да. Он полагался на них. Он верил гаданиям. Он раскидывал карты на судьбу, одну страшную ночь за другой, и наблюдал за тем, что выпадет.

— О Благая Терра…

— Вы в порядке, сэр? — спросил Малькадор, поднимая глаза от карт. — Вы сильно побледнели.

Дорн передернул плечами:

— Курц.

— Да, Курц. Вы о нем забыли или просто подавили воспоминания? Вы ссорились и вступали в поединки со многими из ваших братьев, но только Конрад Курц причинил вам боль.

— Да.

— Он едва не убил вас.

— Да.

— На Шерате. Много лет назад.

— Я помню это достаточно ясно!

Малькадор посмотрел на примарха. Тот вскочил на ноги.

— Тогда садитесь обратно в кресло и расскажите мне — потому что меня там не было.

Дорн послушно сел.

— Это произошло так давно… как будто в другой жизни. Мы тогда покорили систему Шерата. Это был трудный бой. Дети Императора, Повелители Ночи и мои Кулаки — мы добились Согласия. Но Курц не мог остановиться вовремя. Он никогда не умел остановиться вовремя.

— И вы отчитали его за это?

— Он был настоящим зверем. Да, я упрекнул его. А затем Фулгрим сказал мне…

— Сказал что?

Дорн закрыл глаза:

— Феникс пересказал мне то, что Курц поведал ему: судороги, припадки, которые преследовали Курца со времен его детства на Нострамо. Видения. Курц говорил, что видел Галактику в огне, видел, как наследие Императора повержено в пыль, как Астартес схватились с Астартес. Все это было ложью, оскорблением нашего дела!

— И вы предъявили Курцу обвинение?

— Да, и он напал на меня. Думаю, он меня убил бы. Он сумасшедший. Вот почему, устав от его немыслимой кровожадности, мы изгнали его. Вот почему он сжег свой родной мир и увел Повелителей Ночи туда, где не светят звезды.

Малькадор кивнул, продолжая раскладывать карты:

— Рогал, Курц и есть то, чего вы на самом деле боитесь, потому что он — само воплощение ужаса. Ни один из примархов не использует страх как оружие, кроме Курца. Вы не боитесь Хоруса и его полоумных еретиков. Вас пугает то, что выступает на их стороне, ужас, который шагает рядом с бунтовщиками.

Дорн откинулся в кресле и выдохнул:

— Он преследовал меня. Признаюсь: все это время Курц преследовал меня.

— Потому что он был прав. Его видения оказались истинными. Он видел приход Ереси. Вы боитесь правды. И сожалеете, что не прислушались к нему.

Дорн взглянул на карты, разложенные на столе:

— А вы, Сигиллит, верите этим гаданиям?

— Давайте посмотрим, — ответил Малькадор.

Одну за другой он перевернул карты: Луна, Мученик и Монстр, Темный Король наискось от Императора.

И последняя карта: Башня Молний.

Дорн застонал:

— Крепость, разбитая молнией. Дворец, дотла сожженный небесным огнем. С меня хватит.

— У этой карты много значений, — возразил Малькадор. — Подобно карте Смерти, она далеко не столь очевидна, как кажется. В ульях Северной Мерики она символизирует крутой поворот судьбы. Для племен Франка и Тали — это знание или свершение, добытое через жертву. Если угодно, проблеск высшей воли, которая переворачивает знакомый нам мир вверх тормашками, но взамен приносит другой, величайший дар.

— Темный Король лег наискось от Императора, — указал Дорн.

Малькадор фыркнул:

— Я бы не назвал это точной наукой, дружище.

***

Они пробились через мощные фортификации Халдвани и Шигадзе. Небо пылало огнем. Несмотря на бомбардировки с орбитальных платформ и постоянные рейды «Грозовых ястребов» и «Элоквингов», Легионы предателей продвигались вверх по Брахмапутре, вдоль дельты реки Карнали. Огненный шторм охватил долину Ганга.

Когда они преодолели внешние укрепления дворца, шквал орудийных залпов приветствовал бурлящую, завывающую орду и шагающие боевые машины. Орудия рявкнули с каждой огневой точки Дхавалагири. Лучи лазеров распороли ночь неоновыми нитями, уничтожая все, к чему прикасались. Градом посыпались снаряды. Титаны загорались, взрывались, валились на землю, давя кишащих у их ног солдат. И все же они шли. Режущие лучи ударили в бронированные стены, словно молнии — молнии, бьющие в башню.

Стены пали. Они обрушились, подобно сходящим с гор ледникам. Облаченные в золотые доспехи тела летели вниз, захваченные потоком.

Дворец пылал. Врата Примус были разрушены; Львиные Врата подверглись атаке с севера; Врата Аннапурны содрогались от ракетных ударов. Наконец мятежники прорвались во дворец через Последние Врата и принялись уничтожать все живое на своем пути. У разбитых Врат грудились тела боевых титанов, которые спотыкались друг о друга в стремлении прорваться внутрь. Толпы еретиков карабкались по их корпусам, текли во дворец, скандируя имя…

— Завершить симуляцию, — приказал Дорн.

Примарх смотрел вниз, на гололитический стол. По его команде вражеские войска отступили отряд за отрядом и дворец начал восстанавливаться. Воздух очистился от дыма.

— Ввести новые параметры: Хорус, Пертурабо, Ангрон и Курц.

— Оппозиция? — запросила машина.

— Имперские Кулаки, Кровавые Ангелы, Белые Шрамы. Перезагрузка и повтор сценария.

Карта дрогнула. Армии пришли в движение. Дворец загорелся вновь.

— Можешь проигрывать это снова и снова, симуляцию за симуляцией, — произнес голос за спиной Дорна. — Это всего лишь симуляции. Я знаю, что ты не подведешь меня, когда наступит час.

Примарх обернулся.

— Если это будет в моей власти, я никогда не подведу тебя, отец, — проговорил он.

— Тогда не бойся. Не позволяй страху встать у тебя на пути.

***

Чего ты боишься? Чего ты на самом деле боишься?

«Башня Молний, — подумал Рогал Дорн. — Я понимаю ее значение: свершение, достигнутое путем жертвы. Меня пугает лишь то, какой может оказаться эта жертва».

Грэм Макнилл ПРОЕКТ «КАБА»

Два микрона влево. И четыре вниз. Ну вот… Адепт третьего класса Паллант Равашоль отрегулировал тонкие ножки кронциркуля, выдвинувшиеся из кончиков пальцев, и самодовольно усмехнулся, когда наглухо зашитая индоктринирующая пластина гладко скользнула в серое вещество сервитора (вдоль и поперек изувеченное лоботомией) и угнездилась в продолговатом мозге.

— Никто не разбирается в сервиторах лучше меня, — пробормотал адепт, наблюдая за волоконными усиками, устремившимися из пластины в глубины головного мозга. Когда они хорошенько укоренились, Паллант прикрутил обратно черепную крышку сервитора из блестящего сплава и потянулся за ножницами по металлу, которыми и поджал защелки. Теперь мозг был защищен от повреждений. Равашоль бросил битую пластину в поясную сумку для инструментов, предварительно убедившись, что она не попадет к целым и исправным. Дрожь вызывала одна только мысль: что может стрястись, если в голове боевого робота окажется эта самая битая пластина или в мозгу какого-нибудь сервитора-погрузчика случайно поселится алгоритм действий его фронтового аналога.