– О, погоди, скажи-ка, – Нед опять помешал Паулю закрыть дверь, – как там «Трондхайм»?

Ложку Нед держал в правой руке, небрежно опираясь ею о дверь. Он нажимал на дверь все сильнее, сильнее, пока не осталась щель шириною в дюйм, через которую он мог разговаривать с Паулем, – к этому времени ложка уже прижала язычок замка.

– Три один? Большая победа для вас, – сказал он. – Ладно, завтра, наверное, увидимся. Спокойной ночи.

Одним последним нажатием Нед закрыл дверь. Ложка осталась торчать между дверью и косяком. Едва шаги Пауля стихли в конце коридора, Нед потянул дверь на себя, и та подалась. Ложка удержала язычок. Почти зарыдав от облегчения, Нед вернулся к столу, выплюнул таблетки снотворного и напоследок снова развернул схему Бэйба.

Когда, по его представлениям, было где-то между половиной третьего и тремя, он подошел к двери и открыл ее. Ложка с металлическим лязгом упала на пол, звон прокатился по коридору, и Нед, кляня себя, нагнулся, чтобы поднять ее.

Ни звука не доносилось ни из одной части здания, пока Нед, жуя резинку, шел галереей. Только косточки его босых ступней постукивали о пол, нарушая огромную пустоту молчания, точно саван, окутавшую здание.

Достигнув двери кабинета доктора Малло, Нед, прежде чем войти, с минуту вслушивался. Оказавшись внутри, он включил настольную лампу и огляделся, моргая от неожиданно яркого света. Шторы были опущены, однако под дверью наверняка пробивалась полоска света. Нед понимал, что времени у него в обрез. Он подошел к висящему на стене деревянному ящику, открыл его, достал ключ. Внезапный порыв подтолкнул его к тому, чтобы взять и другой, поменьше, и попытаться открыть им серый картотечный шкафчик, прикрепленный к противоположной стене. Ключ подошел, и Нед, быстро обыскав кабинет, нашел пластиковый пакет для покупок, в который и затолкал пачку за пачкой бумаги и папки. Тугим узлом завязав пакет, он извлек изо рта резинку, проглотил маленький ключ, снова сунул резинку в рот, выключил свет и вышел в коридор.

Приближаясь к помещениям для персонала и размеренно жуя, Нед крепко прижимал пакет локтем, чтобы тот не так сильно шуршал при ходьбе. Он услышал звуки музыки, увидел впереди полосу света, падающую на пол. Из комнаты, где полагалось сидеть Паулю, в коридор выходило окно, которое Неду было не обойти. Он медленно крался вперед и почти уже опустился на колени, чтобы проползти под окном по полу, когда дверь комнаты отворилась и в коридор вышел Пауль. Сердце Неда екнуло, тело застыло. Пакет хрустнул, и звук этот отозвался в ушах Неда подобием треска, с каким грузовик проезжает по тысяче пластмассовых упаковок для яиц.

Пауль прошел прямо в комнату напротив, даже не глянув в сторону Неда. Громкий плеск мочи, бьющей в чашу писсуара, эхом понесся по коридору, и Нед, дрожа от облегчения, встал и пошел вперед.

Минуя дверь уборной, он бросил быстрый взгляд влево и увидел Пауля – раздвинув ноги, тот стоял спиной к нему, встряхиваясь и напевая «Оду к радости». Пауль был в футболке и джинсах – одежда самая обычная, но она страшно взволновала Неда. Футболка и джинсы были подтверждением реальности и достижимости внешнего мира.

Он завернул за угол и прислонился к стене. Ночь была не из теплых, однако Нед чувствовал, как с висков стекают на шею струйки холодного пота. Он перестал жевать и, приоткрыв рот, прислушался. Звук сливаемой воды, шаги, пересекающие коридор, хлопок закрывшейся двери. Отдающая мятой слюна капала из открытого рта. Нед втянул ее и зажевал снова.

На противоположной стене помигивал зеленый огонек – индикатор блока сигнализации. На цыпочках приблизившись к нему, Нед внимательно вгляделся, мысленно накладывая на блок схему Бэйба. Та часть блока, что относилась к больничному коридору, была обозначена как «Зона 4». Нед достал взятый в кабинете доктора Малло ключ и попробовал вставить его в замочную скважину. Ключ не вошел, и на миг сердце Неда упало, он решил, что проглотил не тот ключ. Он сделал еще попытку, на этот раз ключ вошел легко. Переведя дух, Нед повернул ключ на пол-оборота вправо. Зеленый огонек сменился красным. Задержав дыхание, Нед отщелкнул вверх четвертый из переключателей, рядком шедших вдоль блока, и довернул ключ еще на четверть оборота. Секунду подождал, потом дважды повернул ключ влево, возвратив его в начальное положение. Когда ключ проходил «трехчасовую» позицию, блок вдруг гуднул – коротко, но с такой силой, что Нед чуть не завопил от испуга. Отступив в дверной проем напротив, он ждал, не отрывая глаз от световых индикаторов. Зеленый помигивал ровно, но рядом с ним теперь появился красный – мигнул четыре раза подряд, выдержал паузу и снова мигнул четырежды, оповещая всякого, кто знаком с системой, что некто пытался отключить Зону 4. Дверь комнаты персонала осталась закрытой, да и громкость музыки, несшейся из радиоприемника Пауля, не изменилась. Гудение, изданное блоком, прозвучало, точно труба кавалерии в аду, только в ушах Неда. Снова шагнув к блоку, Нед мягко извлек ключ. Красный огонек моргал по-прежнему, но все было тихо. Нед вытащил изо рта жвачку и залепил мигающий индикатор, с силой умяв теплый комок, чтобы свет не просачивался по краям. Потом отступил на шаг – посмотреть, что получилось.

Его беспокоило, что люди, которые придут поутру, чтобы отключить сигнализацию, могут обнаружить маленькую пломбу из жевательной резинки. Если ее заметят после отключения, ничего страшного, а вот если резинку отдерут, пока система будет еще задействована, четыре вспышки света скажут этим людям все, что им следует знать, и тогда разверзнется ад. Нед разминал жвачку ключом, разглаживал ее, пока она не слилась с поверхностью блока. Света у него только и было что от зеленого индикатора, но Нед давил и мял резинку, пока та не стала практически незаметной.

Убедившись наконец, что все выглядит нормально, он сунул ключ в рот и беззвучно направился к дверям больничного крыла.

Бэйб был мертв, а он, Нед, вот уже больше двадцати лет не чувствовал себя настолько живым. Кровь пела в ушах, сердце ухало и бухало в груди, как механизм с ременным приводом, каждая жилочка тела содрогалась под напором энергии. Нед знал – что бы с ним теперь ни случилось, он никогда не пожалеет о том, что смог вернуть себя в состояние столь напряженного возбуждения. Если из следующей двери выскочит доктор Малло со всем своим штатом, если Рольф прижмет его, Неда, к стене и снова сломает ему плечо, если у него навсегда отнимут все привилегии, все книги, все бумаги, если его снова подсадят на рацион из хлорпромазина и электрошока, все равно этот короткий всплеск подлинной жизни был делом стоящим.

Доктор Малло со всем его штатом из следующей двери не выскочил. Следующая дверь вела в палату, смежную с той, в которой умер Бэйб, само же больничное крыло оставалось безмолвным, будто могилы, которые оно обслуживало. Нед взялся за дверную ручку, повернул. Если он промахнулся с блоком сигнализации, сейчас он об этом узнает. Дверь отворилась. Колокола не зазвонили, сирены не завыли. Все было тихо. Нед закрыл за собой дверь и нашарил выключатель.

Он оказался в кладовке, вдоль стен тянулись полки с медикаментами. В середине комнаты возвышался на козлах стол, на котором стоял упаковочный ящик футов в семь длиной и около трех шириной, к торцам его были приделаны ручки из толстой веревки. Нед подошел к столу, положил ладони на крышку ящика.

– Привет, Бэйб, – прошептал он. – Пока все идет хорошо.

Он опустил пакет на пол, огляделся. Чайная ложка так и оставалась зажатой в левой руке, но Нед надеялся найти что-нибудь попрочнее. Поискав на полках, он не обнаружил ничего, что могло бы ему помочь. И уже почти сдался, как вдруг заметил краешек стоявшего прямо под столом синего железного короба с инструментами.

Вооружась стамеской с массивной ручкой, Нед начал вскрывать ящик, стараясь не погнуть ни одного гвоздя. Вся работа заняла пятнадцать минут и к тому времени, когда Нед снял крышку и положил ее на пол, он обливался потом.

В ящике лежало укрытое белой простыней тело Бэйба. Нед сглотнул, содрал простыню и отбросил ее в сторону. И чуть не вскрикнул от потрясения.