– Почему бы нет? – хмыкнул Эспер. – Если ты веришь в подобные россказни, тебе будет занятно узнать, что на всем протяжении этой дороги путников до сих пор преследуют альвы. Старики рассказывают, альвы появляются в облаках белого тумана, столь прекрасные и ужасные, что всякий, увидевший их, умирает на месте. Сефри считают, что это призраки скаосов, мучимые голодом и жаждущие людской крови. Некоторые по-прежнему оставляют им всякие подношения на обочине дороги. Просят их о милости и снисхождении. Но в большинстве своем люди пытаются избегать встреч с этой нечистью.

– А что еще делают альвы?

– Похищают детей. Насылают болезни и непогоду. Заставляют людей творить зло, нашептывая им мерзкие посулы. Они могут даже остановить человеческое сердце – для этого им достаточно коснуться его своими бесплотными пальцами. Мне самому их встречать не довелось, а значит…

– Вы в них не верите, так ведь? По-моему, господин лесничий, я начинаю понимать вас и вашу философию.

– По-твоему, я философ? Что ж, лестно услышать. А теперь будь любезен помолчать. Спускаются сумерки, того и гляди, к нам подкрадутся альвы, греффины или вурдалаки. Я ничего не услышу, и они застанут нас врасплох.

Как ни удивительно, после этого Стивен погрузился в молчание и принялся сосредоточенно изучать письмена, отпечатавшиеся на листке бумаги. Вскоре Эспер уже жалел о том, что ему удалось пресечь нескончаемый поток слов. В тишине им завладели неприятные воспоминания об отравленном ручье, мертвых лягушках, дохлой рыбе и поранившем землю следе огромной лапы. Тревожные мысли о том, что здесь, в этом лесу, который он знает как свои пять пальцев, скрывается нечто неведомое, не давали Эсперу покоя.

Если но лесу бродит какой-то загадочный зверь, значит, здесь вполне мог до поры до времени притаиться и Терновый король.

Эсперу пришла на ум песня, которую он частенько распевал в детстве, когда жил в таборе сефри. Обычно ребятишки пели эту песенку, играя в какую-то игру, но подробностей игры лесничий уже не помнил. В памяти остались лишь незамысловатые слова:

– Что это за песня? – донесся до него голос Стивена.

– О чем ты? – вздрогнул лесничий, внезапно пробужденный от своих воспоминаний.

– Вы что-то напевали себе под нос.

– Ничего я не пел.

– Нет, пели. Я только не смог разобрать слов.

– Не смог, и ладно. Забудь об этом.

– Как скажете, – пожал плечами юноша.

Эспер, нахмурившись, перебирал в руке поводья. Он и сам был бы не прочь навсегда забыть об этом вздоре. Но память услужливо подсказывала ему еще один куплет – на этот раз из другой старинной песни, которую он слышал от Джесп.

– Они нас видели! – выдохнула Остра.

Энни припала к стволу дуба, цепляясь за шершавую кору. Рядом с ней била копытами и ржала белоснежная кобыла.

– Тише, Резвая, тише! – прошептала Энни. Девушки стояли в тени деревьев, на краю окруженного холмами луга, носившего странное название Выгнутый. Обе, не отрывая глаз, наблюдали, как три всадника, озираясь по сторонам, вскачь неслись по зеленому, украшенному разноцветным узором цветов, травяному ковру. Все трое были одеты в оранжевые плащи королевской легкой конницы, и солнце сияло на их стальных кольчугах. От девушек всадников отделяло довольно значительное расстояние.

– Нет, – покачала головой Энни, поворачиваясь к подруге. – Они нас не видели. Но, несомненно, они ищут именно нас. По-моему, их предводитель не кто иной, как капитан Катонд.

– Ты и в самом деле думаешь, что их послали за нами? – спросила Остра, пригибаясь ниже и откидывая с лица прядь светлых волос.

– Я в этом уверена. Что еще им здесь делать?

– Давай углубимся в лес. Если нас увидят…

– Ну и что же будет? – подхватила Энни.

– Мы… – Внезапно голубые глаза Остры стали круглыми, как монеты. Она догадалась, что задумала подруга. – Нет, Энни, не надо устраивать бешеную скачку. Прошу тебя, не делай этого, – взмолилась Остра.

Но Энни, усмехнувшись, уже накинула на золотисто-рыжие волосы капюшон, потом схватила Резвую за поводья, сунула ногу в стремя и ловко вскочила в седло.

– Я уведу их прочь. Подожди, пока мы не скроемся из виду, – распорядилась она. – Потом встретимся в Тенистом Эслене.

– Я не хочу! – воспротивилась Остра, стараясь не повышать голоса. – Ты останешься здесь!

Но Энни уже пришпорила лошадь.

– Пошла! – скомандовала она.

Белоснежная кобыла пустилась галопом, ветви деревьев слегка трепетали, когда она неслась мимо. В течение нескольких мгновений лишь приглушенные удары копыт по влажной земле нарушали тишину. А потом до Энни донеслись крики одного из всадников. Оглянувшись через плечо, она поняла, что не ошиблась: крики вылетали из глотки краснолицего капитана Катонда. Преследователи увидели ее, повернули своих белых меринов и бросились вслед за наездницей.

Энни засмеялась от радости, ощущая, как ветер бьет в ее разгоряченное лицо. Луг казался ей превосходной скаковой дорожкой – длинной, зеленой, красивой. Справа от нее лес радовал глаз нежной весенней листвой, цветущим кизилом и дикой вишней. Слева луг обрывался крутым склоном, за которым начиналось болото, окружавшее остров Инис и окаймляющее широкую реку Ведьму, чьи медово-золотистые волны ласково лизали песчаные берега.

Резвая не зря носила свою кличку. Она обладала быстротой молнии, и наездница была ей под стать. «Пусть попробуют меня догнать, – довольно усмехалась Энни. – Вот будет забава».

Выгнутый луг огибал южный край острова, а потом поворачивал направо и тянулся до двух равных по высоте холмов, стоявших рядом и именуемых Том Вот и Том Каст. Энни, однако, не стала ждать поворота; натянув поводья, она резко завернула лошадь и понеслась в сторону леса – комья земли и клочья травы летели из-под копыт. Оказавшись в лесу, всадница пригнулась пониже, чтобы ветви не царапали ей лицо, и лишь крепче вцепилась в поводья, когда лошадь перескочила через ручей. Оглянувшись назад, Энни не увидела своих преследователей и решила, что они, скорее всего, поскакали наперерез. Но в таком дремучем лесу немудрено заплутать, к тому же густая молодая поросль не позволит им пустить коней вскачь.

Вскоре Энни выехала на лесную дорогу, которую проложили несколько лет назад. Дорога была относительно ровной, и Энни любила скакать по ней галопом; здесь ветви огромных дубов и ясеней не мешали Резвой нестись во весь опор. Девушка испустила ликующий вопль, когда лошадь промчалась сквозь подобие арки, образованной двумя поваленными деревьями, взлетела на холм и вновь выскочила на луг, как раз в том месте, где он сворачивал в сторону парных холмов. По мере того как всадница поднималась все выше, справа, над деревьями, появлялись остроконечные башни замка Эслен; флаги развевались на ветру.

Когда преследователи вновь появились из лесу, выяснилось, что расстояние, отделяющее их от Энни, значительно увеличилось; к тому же их осталось только двое. С удовлетворением отметив это, девушка помчалась вокруг холма Том Вот, направляясь к южному краю острова. Теперь у нее уже не было необходимости дразнить всадников; когда она приблизится к Змее, узкому каменистому ущелью, те окончательно потеряют ее из виду. Ничего не скажешь, хороши королевские конники. Опозорились, просто опозорились.