Мгновение спустя Винна последовала его примеру. Эспер поймал ее на лету и опустил на землю.

Теперь, когда путники достигли дна, создавалось полное впечатление, что они находятся в невероятно огромной пещере. Колючие деревья здесь были толстыми и крепкими, однако росли они на значительном расстоянии друг от друга. В результате их кроны, сплетаясь, образовывали подобие крыши, а стволы казались колоннами. Это был темный, на редкость угрюмый колонный зал, и своим безошибочным нюхом Эспер сразу уловил исходящее из этой темноты зловоние – запах близкой опасности.

– Пойдем, – потянул он Винну за руку. – Нам надо спешить.

Теперь они почти бежали. Эспер достал из чехла лук и размахивал им перед собой, чтобы разорвать паутину, которую они могли не разглядеть в сумраке. Дно каньона оказалось ровным, плоским и мягким благодаря покрывавшей землю плесени. Воздух был пропитан ароматом гниения и затхлости.

Тьма сгущалась, деревья становились все выше, а конца затянувшемуся походу по-прежнему не предвиделось. Эспер был близок к отчаянию, спину у него ломило, а ноздри по-прежнему ощущали лишь запах опасности да аромат прелых листьев. Наконец он заметил большое дупло в стволе одного из деревьев.

– Если у этого проклятого леса и есть конец, сегодня нам до него не добраться, – проворчал Эспер. – Думаю, придется устроиться здесь на ночлег.

Убедившись, что в дупле пусто, Эспер натаскал туда мха, устроив подобие подстилки, на которой они с Винной и устроились.

Девушка забилась в глубину дупла, а Эспер лег у самого отверстия, прислушиваясь к тревожным звукам леса и сжимая в руке лук.

Примерно через час Винна задремала, дыхание ее стало спокойным и ровным.

Прошло еще немного времени, и трели ночных птиц смолкли. Теперь в непроглядной темноте стояла полная, ничем не нарушаемая тишина. А потом что-то произошло – Эспер не уловил ни малейшего звука, но почувствовал это, как слепой ощущает на лице тепло солнечных лучей. Земля слегка содрогнулась, и запах опасности, витавший в воздухе, усилился.

Напряженно вглядываясь во тьму, Эспер замер в ожидании.

– Я понимаю, пташка моя, что с тобой поступили несправедливо, – проворковала Лезбет, ловко закалывая волосы Энни на затылке. – Но твоя матушка полагает, что так будет для тебя лучше.

– Теперь Родерик обо мне забудет.

– Если это произойдет, значит, он никогда тебя не любил. И жалеть о нем не стоит, – рассудительно заметила Лезбет. – Кроме того, Энни, я много раз тебе говорила и не хочу повторять вновь…

– Знаю, знаю, – с досадой перебила Энни. – Я дочь короля и должна сделать выгодную партию, исходя из государственных интересов. Но ты-то выходишь замуж по любви, Лезбет! Ты – самая младшая дочь в семье, и я тоже. Почему бы мне не повторить твою судьбу?

– Ты знаешь сама, мне пришлось долго ждать, – улыбнулась Лезбет. – Кроме того, мне просто повезло.

– А вот мне, наоборот, не повезло, – печально потупившись, проронила Энни. – Очень не повезло.

Лезбет, оставив в покое волосы Энни, повернула ее к себе и заглянула племяннице в глаза.

– Как знать, как знать, – нараспев произнесла она. – Порой то, что кажется нам досадным невезением, на самом деле оборачивается удачей. Поступай так, как велит тебе матушка, Энни. Сейчас это трудно понять, но отъезд дает тебе шанс обрести истинную любовь. Любовь, которая выпадает на долю далеко не каждому.

– И где же, по-твоему, я встречу эту любовь? В монастыре? В женском монастыре? Не говори ерунды, Лезбет. Я знаю ты хочешь меня утешить, но от таких глупых утешений мне становится еще тоскливее.

– Но это вовсе не ерунда, – возразила Лезбет. – Пока ты будешь жить в монастыре, родители не смогут принудить тебя выйти замуж из политических соображений. И даже после, когда обучение закончится, тебя на некоторое время оставят в покое и не будут торопить с замужеством. Ведь ты всегда можешь сказать, что еще не решила, примешь обет или нет. У тебя будет прекрасный предлог отказывать самым выгодным женихам, которые не пришлись тебе по душе. Надеюсь, рано или поздно среди претендентов на твою руку появится человек, с которым ты захочешь связать свою жизнь. А если этого не случится – ты и в самом деле можешь принять монашеский обет.

– Никогда я не буду монашкой! – выпалила Энни и упрямо замотала головой. – К тому же ты забыла самое главное – я уже встретила человека, который пришелся мне по душе. Человека, с которым хочу связать свою жизнь. Других мне не надо.

– Энни, твой избранник не годится тебе в мужья, и с этим надо смириться. По крайней мере, сейчас о столь неравной партии для тебя не может быть и речи. Хотя через несколько лет всякое может случиться. Вдруг твой Родерик добьется невероятных успехов на службе у короля, и во имя его заслуг перед государством со всего семейства Данмрог будет снята опала. Но скорее всего, ты сама почувствуешь, что ваша юная страсть остыла, выкипела, как чайник на огне. Поймешь, что на Родерике свет клином не сошелся. – Лезбет сжала руку Энни в своей. – Знаешь, у опытных купцов есть правило: никогда не бери товар, пока не обойдешь всей ярмарки. То, что казалось тебе замечательным, может померкнуть в сравнении. Поняла?

– Пока я буду в монастыре, Родерику нечего опасаться, что померкнет в сравнении с другими молодыми людьми, – невесело усмехнулась Энни. – Насколько мне известно, особи мужского пола в женских обителях не водятся.

– Твоя жизнь не исчерпывается этими четырьмя годами, – снисходительно улыбнулась Лезбет. – Кроме того, как знать, что тебя ожидает. Думаю, жизнь в монастыре покажется тебе не такой уж скучной. И с тобой едет Остра, так ведь?

– Да, – хмуро кивнула Энни. – Но все равно я не хочу ехать в этот монастырь. Матушка сказала, там я буду учиться и пойду по стопам Эррен. Честно тебе скажу, походить на Эррен у меня нет ни малейшего желания. Кстати, я никогда не могла понять, чем, собственно, она занимается. Знаю только, что она всюду сует свой нос, подглядывает и подслушивает. Неужели мне предстоит учиться чему-то такому же?

Лезбет слегка сдвинула брови.

– Ну уж, Энни, не притворяйся. Наверняка ты догадываешься, чем занимается Эррен.

– Она шпионка и доносчица. Вечно все выведывает, а потом ябедничает матушке.

– Да, конечно. Но, Энни, неужели ты не знаешь о том, что Эррен… что она убийца.

Услышав это, Энни хихикнула, но потом, взглянув в лицо Лезбет, поняла, что та не шутит.

– Убийца? – ошарашенно пробормотала она. – Но кого же она убивает? И зачем?

– Она убирает людей, которые представляют опасность для королевства, – невозмутимо пояснила Лезбет, – И для твоей матери.

– Но скажи мне, кого она убила? Назови имена!

Голос Лезбет упал до шепота.

– Это держится в строгой тайне, Энни. Твоя мать потому так ценит Эррен, что та ловко умеет прятать концы в воду. Делать все бесшумно и незаметно. Но иногда кое-что всплывает. Помнишь того толстого лорда из Приморского Вайса? Кажется, его звали Хемминг.

– Конечно, помню. Он был такой забавный, всегда смеялся и отпускал шуточки.

– Выяснилось, что он шпион, который работает на Рейксбургов. Готовил здесь настоящий заговор, намеревался похитить Фастию.

– Но ведь его же не убили, он умер в своей постели. Придворные врачи определили, что у него отказало сердце. Значит, они врали?

– Скорее всего, врачи говорили правду. Но остановиться сердцу лорда Хемминга помогла Эррен. Не знаю, как она действовала в тот раз. Может, пустила в ход яд, может, отравленную иглу, может, наговор. Но в том, что шпиона убила именно она, у меня нет никаких сомнений. Я случайно подслушала разговор между Эррен и твоей матерью.

– Значит… О нет…

Энни была так потрясена, что не находила слов. Спору нет, Эррен всегда казалась ей не слишком приятной особой, но такого она не ожидала.

– Значит, в этом проклятом монастыре я буду учиться убивать людей разными хитроумными способами? Но зачем это матушке? Неужели она хочет превратить меня в убийцу?