— Почему она должна была ко мне прийти?

Билли сжимает зубы, яростно сверкает глазами, костяшки его пальцев побелели — так сильно он стиснул их в кулаки.

— Ты ей нравишься, — с отвращением на лице говорит он.

Я пожимаю плечами.

— Не понимаю, о чем ты.

— Все ты понимаешь! — кидается на меня Билли. Он хватает меня за ворот куртки и трясёт, а мне становится смешно. — Из-за тебя все считают меня больным. Меня! — истерически кричит он. — Считают, что это я устраивал поджоги, мучал животных. Мне не верит даже собственная мать! Никогда не верила!

Моя улыбка пугает его. Он отшатывается, словно увидел призрака, и хватается за голову.

— В их глазах я псих, который перекладывает вину на друга, — в последнем слове сквозит неприкрытое отвращение. — А теперь пропала Эми, и знаешь, как смотрит на меня мать?

Я вижу отчаяние, страх, гнев, панику. Все грани людских эмоций, в моей душе отмерших как ненужный механизм. Я пережил все чувства, по большей части негативные, ещё в детстве. Переварил их и выплюнул склизким комом.

— Пожалуйся шерифу, — вновь пожимаю плечами, равнодушный к страданиям.

— Издеваешься?

Билли трёт лицо ладонью, словно вот-вот заплачет.

— Моя мать больше верит в твою правильность, чем в мою невиновность. Ведь обвинять сына подруги — последнее дело, — язвительно швыряет он в меня словами.

Я молчу. Мне нечего сказать. Меня не мучает совесть, я не жалею о том, что сделал, и не боюсь. У Билли нет доказательств.

— Однажды правда выплывет наружу. Тогда все поймут, что я был прав, но будет слишком поздно, — теперь я вижу горечь и обречённость.

Билли разворачивается и уходит прочь, не зная, что только что прошёл по свежей могиле своей сестры.

— Жди здесь, — осадил я решившую ринуться к дому Уилсон.

Так она меня и послушала. За спиной я услышал топот, возвестивший о ее непослушании.

— Я же сказал ждать меня там, — я спрятался за одной из колонн.

Кейт прижалась к моей спине и выглянула в сторону окон, где горел свет.

— Вот бы я ещё не стояла посреди дороги, как дурочка, — шипела она, вытягивая шею.

— Держись позади меня, — я отодвинул любопытную Кейт за спину, жалея, что не ношу с собой пистолет постоянно.

Если в доме врача происходит что-то опасное, то паника Уилсон может только осложнить дело. Но времени на пререкания нет совсем.

Я крался короткими перебежками, пригибаясь, чтобы не выдать своё расположение. В первых двух окнах на моем пути было пусто, горел свет, ярко освещая вычурную обстановку, но хозяев дома видно не было. Мы добрались до самого крайнего, слабо освещённого окна на углу дома, комнату внутри наполнял интимный полумрак. Раскидистое растение под окном частично закрывало обзор на происходящее, я переместился на другую сторону и осторожно заглянул внутрь. Кейт же, незнающая всех тонкостей разведки, просто высунулась из-за моего плеча.

— Уилсон, спрячься, — попытка отодвинуть ее подальше от возможной опасности не увенчалась успехом.

— Я тоже хочу поучаствовать, — упиралась Кейт.

Она ловко нырнула мне под руку и начала маячить прямо перед лицом. Растрёпанные волосы лезли в нос, а мельтешащая макушка то и дело закрывала обзор.

— Уилсон, твою мать, — выругался я, сгребая её в охапку и опуская ниже, чтобы нас не увидели.

Перепалку прервала странная картина, развернувшаяся внутри дома. В зону нашей видимости выполз на четвереньках хирург, запомнившийся мне довольно надменным персонажем. Он был абсолютно голый, в кожаном ошейнике, на котором блестели какие-то буквы. «Bitch», — прочитал я, присмотревшись. В зубах у мужчины были кожаные наручники, вроде тех, которые купили мы с Уилсон. Он покорно опустил голову, не отрывая взгляда от пола.

— Чё за… — Кейт вытянула шею, вновь пихая мне в лицо свои волосы.

Растение, помешавшее обзору, изначально не позволило сразу увидеть второго человека в комнате. Сначала из-за раскидистых листьев показалось что-то чёрное, сопровождаемое стуком каблуков. А затем появилась жена мистера Форда.

— Ко мне! — рявкнула девушка. Хвосты плётки в её руке опустились на спину хирурга.

— Это чё, страп… м-м-м, — я не дал договорить Уилсон, от неожиданности превысившей границу допустимых децибелов. Зажал ей рот ладонью, перехватил под грудью и потащил подальше от дома, рискуя потревожить свежий шов на руке.

— Не брыкайся, пощади героя.

Кейт сразу расслабилась, перестала противиться и начала ухахатываться в мою ладонь. Мне и самому уже становилось смешно. Я еле сдерживался, стараясь быстрее уйти на безопасное расстояние.

Как только мы снова оказались на дорожке, идущей вдоль домов, нас пробрал громкий смех. Уилсон схватила меня за руку и, хохоча, понеслась вперёд, утягивая за собой.

— Я сейчас со смеху помру, — задыхаясь, крикнула она. — Теперь не смогу смотреть на него спокойно.

Кейт бежала, крепко сцепив наши руки, не сбавляя темпа, и звонко смеялась на всю улицу. В холодных сумерках она казалась нереальной, иллюзией, плодом воображения отчаявшегося разума, девушкой, которую воспалённое сознание придумало, чтобы я не сошел с ума от одиночества. Нельзя быть такой идеальной, такой невероятной, такой моей. Она обернулась на бегу и счастливо улыбнулась. Ветер разметал каштановые волосы, вынудив Кейт зажмуриться и крепче стиснуть мою руку.

Я остановился и потянул ее на себя, буквально впечатав в грудь. Прохладные ладони легли на мою шею, частое после бега дыхание коснулось губ. Мы целовались, стоя посреди дороги, наплевав на все и на всех, точно подростки с бушующими гормонами. Я боялся оторваться от нее, открыть глаза и понять, что ничего этого нет, все растаяло, не оставив и следа, только ноющую рану в сердце и глупые мечты.

— Я люблю тебя, — отчего-то стало тревожно, стоило произнести эти три слова вслух. Как будто я объявил для всей вселенной, что мне не все равно.

— Знаю, — Кейт крепче обняла меня, прислонившись своим лбом к моему. — И я тебя люблю, Люцифер. Ни за что в жизни не поверила бы, что можно так сильно любить, — она коротко поцеловала меня, пальцами гладя лицо, будто стараясь запомнить черты. — Представлять себе будущее и видеть в нем только нас. Будто сложился пазл, который долго не мог собрать.

— Нашлись нужные детали, — я провел носом по её щеке. — И мир обрел краски.

— Точно, — Кейт кивнула, хихикнув, когда я, не удержавшись, покрыл поцелуями ее шею.

— Ты замёрзла, — я взял ее руки в свои, стараясь поделиться своим теплом. — Пойдем. Не хватало, чтобы ты заболела.

— Уверена, ты найдешь действенный способ меня согреть, — она прищурилась и смерила меня хитрым взглядом, точно лиса.

Расслабленный день, полный занятий простыми вещами, никак не давал сосредоточиться на той мысли, что сейчас мне придется беседовать с четой Дугласов и пытаться что-то у них выпытать. Готов был спорить на что угодно, они не расскажут ничего нового. Впрочем, больше всего меня интересует один момент: место работы их сына.

Мы застали мистера и миссис Дуглас во дворе их дома. Машина семьи с открытым багажником стояла возле мастерской, где горел свет. Мужчина и женщина носили внутрь многочисленные пакеты и свёртки. Увидев меня, миссис Дуглас продемонстрировала свое недовольство и поспешно скрылась в мастерской с очередной упаковкой материалов.

— Добрый вечер, — я протянул руку ее мужу.

— Здравствуйте, — Кейт ограничилась кивком и улыбкой.

Мужчина принял рукопожатие, явно более благосклонный ко мне.

— Зачем вы здесь? — минуя приветствия, обратилась ко мне миссис Дуглас, когда вернулась обратно.

Она взяла цветной пакет и обняла, словно устанавливала преграду между нами.

— Мне нужна информация о вашем сыне, — ходить вокруг да около я не стал.

— О какой информации речь? — женщина гневно сдвинула брови.

— Место работы. Мне нужно с ним побеседовать.

— О чем?