В толстовском морализме есть начало косно-консервативное и есть начало революционно-бунтарское. Л. Толстой с небывалой силой и радикализмом восстал против лицемерия quasi-христианского общества, против лжи quasi-христианского государства. Он гениально изобличил чудовищную неправду и мертвенность казенного, официального христианства, он поставил зеркало перед притворно и мертвенно христианским обществом и заставил ужаснуться людей с чуткой совестью. Как религиозный критик и как искатель, Л. Толстой навеки останется великим и дорогим. Но сила Толстого в деле религиозного возрождения [исключительно] (главным образом) отрицательно-критическая. Он безмерно много сделал для пробуждения от религиозной спячки, но не для углубления религиозного сознания Нужно, однако, помнить, что Л. Толстой обращался с своими исканиями и критикой к обществу или откровенно атеистическому, или лицемерно и притворно христианскому, или просто индифферентному. Этому обществу нельзя было религиозно повредить, оно было уж совсем повреждено. А мертвенно-бытовое, внешне-обрядовое православие полезно и важно было обеспокоить и взбудоражить. Л. Толстой самый последовательный и самый крайний анархист-идеалист, какого только знает история человеческой мысли. Опровергнуть толстовский анархизм очень легко, в этом анархизме соединяется крайний рационализм с настоящим безумием. Но толстовский анархический бунт нужен был миру. "Христианский" мир до того изолгался в своих основах, что явилась иррациональная потребность в таком бунте. Я думаю, что именно толстовский анархизм, по существу несостоятельный, - очистителей, и значение его огромно. Толстовский анархический бунт обозначает кризис исторического христианства, перевал в жизни Церкви. Бунт этот предваряет грядущее христианское возрождение. И остается для нас тайной, рационально непостижимой, почему делу христианского возрождения послужил человек, чуждый христианству, весь пребывающий в стихии ветхозаветной, дохристианской. Последняя судьба Толстого остается тайной, ведомой лишь Богу. Не нам судить. Л. Толстой сам отлучил себя от Церкви, и перед этим фактом бледнеет факт отлучения его русским Св. Синодом. [Мы должны прямо и открыто сказать, что Л. Толстой ничего общего не имеет с христианским сознанием, что выдуманное им "христианство" ничего общего не имеет с тем подлинным христианством, для которого в Церкви Христовой неизменно хранится образ Христа.] (Отлучение Л. Толстого отталкивает потому, что отлучили того, кто более всего сделал для пробуждения религиозного чувства в России). [Но] Мы ничего не смеем сказать о последней тайне его окончательных отношений к Церкви и о том, что соверши­лось с ним в час смерти. По человечеству же мы знаем, что своей критикой, своими исканиями, своей жизнью Л. Толстой пробуждал мир, религиозно заснувший и омертвевший. Не­сколько поколений русских людей прошло через Толстого, росло под его влиянием, и влияние это не дай Бог отожествить с "толстовством" - явлением очень ограниченным. Без толстовской критики и толстовского искания мы были бы хуже и проснулись бы позже. Без Л. Толстого не стал бы так остро вопрос о жизненном, а не риторическом значении христианства. Ветхозаветная правда Толстого нужна была изолгавшемуся христианскому миру. Знаем мы также, что без Л. Толстого Россия немыслима и что Россия не может от него отказаться. Мы любим Льва Толстого, как родину. Наши деды, наша земля в "Войне и мире". Он - наше богатство, наша роскошь, он, не любивший богатства и роскоши. Жизнь Л. Толстого - гениальный факт в жизни России. А все гениальное - провиденциально. [Еще недавний] "уход" Л. Толстого взволновал всю Россию и весь мир. То был гениальный "уход" То было завершение толстовского анархического бунта. Перед смертью Л. Толстой стал странником, оторвался от земли, к которой был прикован всей тяжестью быта. Под конец жизни великий старик вернулся к мистике, мистические ноты звучат сильнее и заглушают его рационализм. Он готовился к последнему перевороту.

1911

<<1>> Психологически ценное о Толстом можно найти также в книге Л. Шестова "Идея добра в учении гр. Толстого и Фр. Ницше".

<<2>> Мережковский даже назвал Л. Толстого "ясновидцем плоти". В этом есть [большая] правда, хотя само выражение носит следы ограниченной схемы Мережковского. Я бы предпочел сказать, что Толстой ясновидец душевно-телесной сферы бытия.

<<3>> Учение Толстого о непротивлении злу насилием - глубже, чем обычно думают. Христиане живут по закону мира, а не по закону Бога, и устраивают свои дела в мире так, как будто бы Бога нет. Против этой двойной бухгалтерии восстал Толстой и требовал исполнения закона Бога. -  Примеч. 1944 г.

<<4>> См.: "В чем моя вера", изд. Посредник, 1906 г., стр. 13.

<<5>> Там же, стр. 75.

<<6>> Там же, стр. 88.

<<7>> Там же, стр. 89.

<<8>> Там же, стр. 89.

<<9>> См.: там же, стр. 91-92.

<<10>> Там же, стр. 92.

<<11>> Там же, стр. 92.

<<12>> Там же, стр. 93.

<<13>> Там же, стр. 94.

<<14>> Там же, стр. 97.

<<15>> Там же, стр. 98.

<<16>> См. там же, стр. 102.

<<17>> Там же, стр. 103.

<<18>> Там же, стр. 104.

<<19>> Там же, стр. 112.

<<20>> Там же, стр. 115.

<<21>> Там же, стр. 118.

<<22>> Там же, стр. 125.

<<23>> Там же, стр. 125.

<<24>> Там же, стр. 132.

<<25>> См. там же, стр. 135.

<<26>> Там же, стр. 140.

<<27>> Там же, стр. 142.

<<28>> Там же, стр. 150.

<<29>> Там же, стр. 152.

<<30>> Там же, стр. 168.

<<31>> Там же, стр. 169.

<<32>> См. там же, стр. 178.

<<33>> Там же, стр. 186.

<<34>> См.: "Письма Л.Н. Толстого", т. 1, стр. 193.

<<35>> Там же, стр. 240.

<<36>> Там же, стр. 246.

<<37>> Там же, стр. 288.

<<38>> См. там же, стр. 327.

<<39>> См.: "Письма Л.Н. Толстого", т. II, стр. 188.

<<40>> Там же, стр. 190.

<<41>> Там же, стр. 191.

<<42>> Там же, стр. 197.

<<43>> См. там же, стр. 198.

<<44>> Там же, стр. 199.

<<45>> Там же, стр. 200.

<<46>> Там же, стр. 201.

<<47>> Там же, стр. 205.

<<48>> Там же, стр. 215.

<<49>> Там же, стр. 264.

<<50>> Самый закон Л. Толстой понимает иначе, чем юдаизм, которого он не любил, для него это прежде всего закон любви.  Н. Б. - Примеч. 1944 г.

<<51>> В своей характеристике религии Л. Толстого я недостаточно пользовался его книгой "О жизни", лучшей из его религиозно-нравственных книг, в которой есть мистическая тональность. Но и в ней сказывается антиперсонализм Л. Толстого.  Н. Б. - Примеч. 1944 г.

О Льве Толстом писали очень много, слишком много. Может показаться притязательным желание сказать о нем новое. И все же нужно признать, что религиозное сознание Л. Толстого не было подвергнуто достаточно углубленному исследованию, мало было оцениваемо по существу, независимо от утилитарных точек зрения, от полезности для целей либерально–радикальных или консервативно–реакционных. Одни с утилитарно–тактическими целями восхваляли Л. Толстого как истинного христианина, другие, нередко со столь же утилитарно–тактическими целями, анафематствовали его как слугу Антихриста. Толстым пользовались в таких случаях как средством для своих целей, и тем оскорбляли гениального человека. Особенно подверглась оскорблению память о нем после его смерти, сама смерть его была превращена в утилитарное орудие. Жизнь Л. Толстого, его искания, его бунтующая критика — явление великое, мировое; оно требует оценки sub specie1 вечной ценности, а не временной полезности. Мы хотели бы, чтобы религия Льва Толстого была подвергнута исследованию и оценена безотносительно к счетам Толстого с правящими сферами и безотносительно к распре русской интеллигенции с Церковью. Мы не хотим, подобно многим из интеллигенции, признавать Л. Толстого истинным христианином именно потому, что он был отлучен от Церкви Св. Синодом, так же как не хотим по этой же причине видеть в Толстом только слугу дьявола. Нас интересует по существу, был ли Л. Толстой христианином, как он относился к Христу, какова природа его религиозного сознания? Утилитаризм клерикальный и утилитаризм интеллигентский нам одинаково чужды и одинаково мешают понять и оценить религиозное сознание Толстого. Из обширной литературы об Л. Толстом нужно выделить очень замечательный и очень ценный труд Д. С. Мережковского «Л. Толстой и Достоевский», в котором впервые по существу были исследованы религиозная стихия и религиозное сознание Л. Толстого и вскрыто язычество Толстого. Правда, Мережковский слишком пользовался Толстым для проведения своей религиозной концепции, но это не помешало ему сказать правду о религии Толстого, которую не затемнят позднейшие утилитарно–тактические статьи Мережковского о Толстом. Все же работа Мережковского остается единственной для оценки религии Толстого [1].