Запалы, горящие куски специальной веревки, называемой огнепроводным шнуром, прикрепленные к стальным прутам, поднесли к запальным отверстиям в заднем конце пушечного ствола. Пламя коснулось фитиля, представлявшего собой гусиное перо, заполненное порохом, который тут же воспламенился, направив огонь прямо в пороховой заряд внутри орудия. Пушки взревели, откатились назад, и каждая из них выплюнула по ядру в сторону деревьев.

   Ядра выкорчевали несколько деревьев, острыми, как кинжалы, щепками ранило очутившихся поблизости рекк. Щепки разили не хуже мушкетных пуль. Этого оказалось достаточно, чтобы остальные рекки ненадолго шарахнулись назад. На это Конова и рассчитывал.

   — По моей команде стройся в каре и готовься идти вперед! Полк, стройся!

   Днем в чистом поле хорошо вышколенные солдаты выполняли этот маневр легко и быстро. Однако сейчас все обстояло иначе: ни чистого поля, ни белого дня, ни времени на строевую подготовку, а вокруг кишели твари из ночных кошмаров.

   Голос Лориана перекрыл шум и вой, и сержанты с капралами по очереди принялись строить своих людей. Конова направил Цвиндарру к той пушке, что располагалась ближе к проходу, Лориан поскакал к другой, оба кричали пушкарям поторапливаться. Вскоре прибежали обе команды, каждая катила с собой тележное колесо от лафета. Конова вертелся в седле, пытаясь держать в поле зрения деревья и реку одновременно.

   Отовсюду, куда ни глянь, грозила опасность. Повсюду, куда он направлял свои чувства, его встречали злоба и голод. Ни о переговорах, ни о взаимном отступлении речи не шло. Останутся только те, кто еще не мертв.

   Когда последний солдат наконец встал в строй, Конова с Лорианом въехали внутрь каре, и «Железные эльфы» сомкнулись вокруг них штыками наружу.

   Обычно каре строилось для обороны от атакующей конницы. Оно превращало пехотное подразделение в защищенную со всех сторон миниатюрную крепость, ощетинившуюся штыками, плюющуюся мушкетными залпами, а главное, стоя плечом к плечу с товарищами по оружию, друзьями, солдаты чувствовали себя в безопасности. Но каре защищало только до тех пор, пока держались все четыре его стороны. Одна-единственная брешь грозила гибелью всем.

   Громадные бара-джогги, завершив неожиданную трапезу, принялись с удвоенной энергией карабкаться на берег, открывая и закрывая зубастые рты в предвкушении новой добычи. Рекки снова завыли и двинулись вперед, почуяв благоприятные для них перемены.

   — До крепости триста ярдов, господа! — крикнул Конова, перекрывая шум и объезжая шагом тесное пространство внутри каре. Изо рта у него валил пар, однако он не особенно мерз. — Всего триста ярдов, считай, прогулка в парке!

   Раздались отдельные смешки — не столь многочисленные, как надеялся майор. Он оглянулся на Лориана. Старший сержант возвышался в седле, левой он сжимал повод коня, правой придерживал лежащую на плече алебарду. Конова второй раз медленно объехал каре изнутри и одобрительно кивнул. Сейчас или никогда!

   — Держитесь плечом к плечу, проявите стойкость и не сбивайтесь на бег! Ну все, уходим отсюда. Полк, вперед марш!

   Каре двинулось вперед. Конова знал, что труднее всего придется последней шеренге, ведь они идут спиной вперед. Но там уже мелькал Лориан. Он подбадривал солдат и тыкал древком алебарды тех, кто нуждался в более существенном ободрении.

   Они быстро оторвались от бара-джоггов, но те упорно продолжали ползти вперед. Первые из них добрались до оставленных позиций. Рекки представляли куда большую опасность. Их яростные вопли завершились долгим, тягучим воем, а потом они дружно ринулись вперед, атаковав и «Железных эльфов», и эльфидов одновременно.

   Многие рекки сжимали в лапах нечто вроде грубых деревянных клинков — скорее длинные, заостренные щепки от стволов сарка-харов. С этих кусков дерева на землю капал черный ихор, и всюду, куда попадали его брызги, расползался по земле сверкающий иней. Конова намеревался подпустить рекк ярдов на семьдесят пять, прежде чем отдать команду стрелять, однако тут один из рекк издал хнычущий вопль и швырнул свою деревяшку в каре. Солдаты, отступавшие лицом к реккам, заметили опасность и успели пригнуться, а вот те, кто шел с противоположной стороны, не успели.

   Острая щепка попала в спину одному из солдат, пронзила его насквозь и сбила с ног. Дерево немедленно пошло разводами черного инея, вскоре иней покрыл и все тело несчастного. Продвижение замедлилось, все солдаты обернулись посмотреть.

   — Отставить! Смотреть вперед! Не нарушать строй! По моей команде, внешняя шеренга… огонь!

   Грохот мушкетов напоминал треск ломающегося толстого льда. В холодном воздухе залп прозвучал особенно отчетливо. Снопы искр и клубы дыма полетели на все четыре стороны. Пули с влажным чавканьем вошли в плоть, и рекк заметно поубавилось, а оставшиеся отступили, завывая в бессильной злобе.

   Атака на кольцо эльфидов принесла им больше успеха: воины-туземцы оказались не столь дисциплинированны, как «Железные эльфы», а ливень их стрел не столь убийствен. Когда рекки ринулись на эльфидов, размахивая зазубренным оружием, многие мятежники шарахнулись прочь, нарушив целостность круга. И те, кто выбежал или случайно оказался за его пределами, стали добычей клыков, когтей и истекающих черным ихором деревянных мечей. Однако их трупы не пожрало ледяное пламя. Вместо этого к ним тут же подобрались корни ближайших сарка-харов, пронзили их снизу, и из каждого тела проросло новое кровавое дерево.

   — Сэр, нам нельзя останавливаться! — крикнул Лориан, борясь с конем.

   Животное закатывало глаза, изо рта у него валила пена.

   Конова признавал правоту сержанта, но перед ними выросла — в буквальном смысле — новая проблема.

   — Нас отделяет от форта множество деревьев. В одиночку мне их все не уничтожить.

   Лориан оглянулся на труп погибшего солдата. От него осталось лишь тусклое черное пятно.

   — Ну что ж, давайте тогда покончим с этим.

   Скрежет шипов и чешуи становился все слышнее: бара-джогги-переростки ползли за ними следом. У «Железных эльфов» не оставалось выбора: только вперед.

   Конова потребовал к себе рядового Фульбера. Великан выступил из рядов в центр каре. Конова спешился и вручил ему поводья Цвиндарры.

   — Присмотрите за ним пока; у нас со старшим сержантом есть одно дело.

   Такому дару позавидовали бы многие солдаты: возможность укрыться в центре каре, за спинами товарищей. По мнению Коновы, Фульбер заслужил это, как никто другой.

   Хрем со вздохом поглядел на коня и покачал головой.

   — Если вы не против, господин майор, я бы предпочел не оставаться здесь. Я знаю, что вы собираетесь делать, и, сдается мне, третья пара рук вам не помешает.

   — Насколько вы способны управлять этой силой? — спросил Лориан, спешиваясь.

   — Лучше многих. Похоже, пока мало кто из ребят научился пользоваться ею, и я — один из них. — В этом утверждении не было ни радости, ни бахвальства. — Собственно, только потому я до сих пор и жив. Я этим холодом притушил фитиль той бомбы, когда пытался его вырвать. Конечно, у меня не все получается, но я видел, как делал майор тогда на заставе. Лучше уж я вам помогу, лишь бы быстрее с этим покончить.

   — Золотые слова!

   Конова свистнул двум находящимся поблизости солдатам, чтобы взяли у них лошадей. Один из подошедших оказался тот самый рядовой с лисьей физиономией, заколовший раненого эльфида. Конова хотел велеть ему стать в строй, но в воздухе просвистел обломок черного дерева и, пропахав глубокую борозду в центре каре, навел его на другую мысль.

   — Лориан, пожалуй, мы с рядовым Фульбером сумеем управиться с деревьями, а вы оставайтесь здесь и принимайте командование.

   Лориан явно удивился.

   — Но я могу жечь эти чертовы деревья, сэр! Я их не боюсь.

   Конова улыбнулся ему.

   — Знаю, что не боитесь, но кто-то же должен присматривать за парнями, а я буду изрядно занят.