Наверное, необходимо вновь напомнить следующее: все случившееся впоследствии ставит под сомнение даже саму возможность физического существования человека по имени Фарид, а также восстановления простейших деталей, связанных с последними судьбоносными днями его жизни.

Тем не менее, нам хорошо известно, что на тринадцатый день пения он продолжал размышлять на тему жизни и смерти. Жизнь в его притчах делилась на две части, а место смерти находилось между ними. Смерть – это срединная точка существования: бренному телу требуется столько же времени для становления, сколько и для разложения и превращения в ничто. В теле рождается дух, он борется с земным притяжением, подобно воздушному шару, который рвется ввысь, но ребенок держит ниточку и не пускает его. Так и человеческий дух постоянно старается освободиться от бренного тела. Но и он обречен на гибель, оставаясь живым лишь в памяти людей (подобным же образом одежда умершего, отданная бездомному, продолжает обогревать и защищать от ненастья).

Фарид повествовал о разложении тела и духа. Он пел о том, что жизнь началась в процессе соединения двух пылинок, создав скелет, впоследствии обросший бренной плотью, в которой неожиданно поселился высокий гордый дух, став вершиной человеческого существования. Первоначально дух парил в горних высях и гордо взирал оттуда сверху на людскую юдоль. Постепенно он слился с телом, и возник благотворный союз. Однако в присутствии смерти происходит разделение духа и плоти, и тогда приходит конец человеческому существованию.

Пение измучило и истощило старика, К тому времени Фарид уже пустил в землю крепкие корни, и его окружала буйная растительность: кожа на груди и спине лопнула, наружу проросли ветви толщиной с руку. Он с трудом дышал. Страшные боли мучили старика. Наступила ночь. И тогда он обратился к Бернару:

– Не могли бы вы переночевать сегодня рядом со мной? Я чувствую, что конец мой близок.

– Конечно, – ответил Бернар. Он подкинул дров в костер и примостился среди корней и веток, обняв высохшее тело Фарида.

Проснувшись, когда уже совсем рассвело, Бернар почувствовал, что задыхается.

За ночь вокруг него выросло множество растений, и он не мог двигаться. Они росли вокруг его шеи и ног; оплели верхнюю часть тела, сковали руки. Из Фарида во все стороны тянулись ползущие вьюны и цветы, приводя в восторг жителей близлежащих огражденных пространств своим божественным ароматом.

– Фарид, – со страхом прошептал Бернар. – Помогите мне! Я в плену у растений. Они разрослись вокруг меня. Нужно обрезать их корни. Сломайте их и помогите мне!

Бернар пытался разбудить Фарида, однако старик бредил и ни на что не реагировал. Хотя его руки были крепко привязаны к телу, он стал кое-как ногтями ломать стебли. Сердце билось учащенно, им овладела паника. Стебли были толстые и прочные, словно проволока. Бернар беспомощно дергал ногами и звал на помощь, однако его никто не слышал. Постепенно рукам стало свободней, и работа пошла быстрей. Наконец Бернар у удалось вытащить из-под себя древесное волокно. Длинные, переплетающиеся, бледные от отсутствия воздуха растения. Тем не менее, он по-прежнему не мог двигаться.

Тело Бернар а полностью соединилось с телом Фарида. Он был не в силах оторваться от старика.

«Пора покинуть этот мир. Тело мне больше не нужно. Я должен оставить его».

Чувства переполняли Бернара от избытка происходивших событий. Он не подготовился должным образом к уходу, да и жалел своего нового умирающего друга. И все-таки взял себя в руки – инстинкт самосохранения возобладал над эмоциями. Бернар вспомнил о своей необычной природе. И начал освобождаться от бренной оболочки, набираясь духовной энергии.

Но дело как-то не ладилось. Ему не удавалось выйти из тела. Какая-то необъяснимая сила держала Бернара, навалившись мертвым грузом на его дух, и лишала возможности вернуться к своим истокам. Фарид пришел в себя и посмотрел на него ясным взглядом.

– Наши души, Бернар, также слились. Словно две капли на окне. – Он захрипел – Я не хотел этого. Простите меня.

Бернар весь задрожал от страха.

«Я умру», – подумал он.

Бернар начал кричать, умолять старика, как будто тот мог чем-то помочь ему. Находясь в каком-то полуобморочном состоянии, он лихорадочным шепотом уговаривал Фарида:

– Вы не можете взять меня с собой: я не смогу умереть вашей смертью, мне предстоит жизнь вечная!

Однако Фарид уже не понимал его слов, да и Бернар все больше слабел. Он прилагал последние усилия, отчаянно пытаясь освободиться от растений и чужой плоти. А старик лежал тихо и абсолютно неподвижно. Их тела теперь слились в одно и стремительно лишались жизненных сил. Бернар стал лишь извивающейся частицей большего существа, обреченного насмерть. Когда же исчезли последние преграды между их душами, умиротворенность Фарида передалась ему, и он затих рядом с умирающим.

Старик прошептал, не открывая глаз:

– Наконец-то я не умираю в одиночестве.

На ресницах его закрытых глазах стояли слезы. Поток впечатлений, ужасных и чудесных, наполнял сознание Бернара. Они удивляли его своей полнотой, будто целый мир предстал перед ним. Так вот в чем суть умирания. Словами он не мог этого выразить.

Сознание затуманилось, и лишь тихий звук еще соединял Бернара с миром. Он слышат бормотание Фарида:

– Вы видите? Там повсюду рыбы. Они плывут по небу.

– Да, – отвечал Бернар слабым голосом, словно звучащим в продуваемом ветром туннеле. – Я вижу их. Так много рыб.

Женщина зевнула и переместилась со стула на пол. Устраиваясь поудобней, подложила под голову большую сумку. Стояла глухая ночь. Вчерашний день казался далеким прошлым, а завтрашний неопределенно маячил где-то в сумрачном будущем. Сон соблазнительно свернулся у берегов «определенности и уверенности», но его вдруг накрыла волна и утащила в теплую глубину пучины неизвестности. Усталость влияла на сознание: не совсем ясно, то ли летучие мыши проносятся за окном, то ли мерещатся темные пятна… Какой-нибудь неопределенный рисунок на кирпичной стене или тень необычной формы заведут вас в лабиринт долгих размышлений, а любое лицо может вдруг напомнить старого знакомого.

Начался новый рассказ, и люди вновь собрались в кружок, чтобы послушать рассказчика.

В маленьком городке Верхней Силезии под названием Бытом, где прекратили работу все шахты и люди страшно обеднели, жила одна семейная пара, которая ждала рождения ребенка. Жена радовалась, а муж негодовал.

– Что случилось? Ты перестала принимать противозачаточные таблетки? Что ты со мной делаешь? – кричал он в гневе. – Мало того что я уже три года сижу без работы и живу подачками добрых людей? Разве непонятно, что я неудачник? Так тебе нужно еще родить ребенка, чтобы о нашем бедственном положении узнал весь мир?

Он настаивал на аборте, хотя операция стоила немалых денег. Жена отказывалась. По всей видимости, она хотела иметь ребенка, но скрывала свое желание, придумывая всякие оправдания.

– Аборты не разрешаются законом, Виктор, и ты это знаешь не хуже меня. Кроме того, я никогда не пойду против воли святой церкви.

В течение всех девяти месяцев беременности жены сдерживаемое ранее недовольство мужа и его злость на весь мир выливались на будущего ребенка. Он перестал встречаться с друзьями и начал пить в одиночку. Как-то вечером, незадолго до рождения ребенка, он напился и в гневе пытался столкнуть жену с лестницы, чтобы у той произошел выкидыш. Однако женщина оказалась довольно проворной, увернулась от него и вскоре родила девочку.

Ребенок родился сильным и здоровым, с родинкой на шее в виде креста, что лишь увеличило веру матери в судьбу. Она назвала девочку Катей.

А гнев отца, который изливался теперь на живого человека, лишь усилился. Он так яростно ненавидел дочь, что не мог ни есть, ни спать. Как может мужчина жить в одном доме с нежеланным ребенком, являющимся ему прямым укором? Он стал думать о том, как бы избавиться от девочки.