«Черт бы побрал эту девственницу!»

Бич пытался отогнать назойливые мысли, сосредоточиться на работе, но это оказалось невозможным. Уже два дня он то и дело возвращался в мыслях к эпизоду, когда стоял на коленях между девичьих ног и по-настоящему понял, что такое страсть. А первый раз он познал женщину в четырнадцать лет, когда был ростом с взрослого мужчину и одна вдовушка наняла его отремонтировать сеновал…

Звенела кирка, дробился и откалывался камень, обнажались новые поверхности и породы, не принося ничего, кроме разочарования.

Чувствуя, что основательно устал, Бич ругнулся, выпрямился, стер со лба пот и пыль, однако через минуту снова взялся за кирку. Он не хотел опять возвращаться к Шеннон с дурными вестями о бесперспективности участка Молчаливого Джона. Он не хотел видеть, как она будет изо всех сил пытаться скрыть страх в преддверии своего одиночества. Он не хотел бороться с искушением прижать ее к себе, успокоить и целовать до тех пор, пока не развеется ее страх.

Отлетевший осколок породы поцарапал Бичу кожу на руке. Он едва обратил на это внимание. Он был слишком занят борьбой с самим собой, со своей совестью, со своим телом, рвавшемся к девственной вдове, которая способна отдать ему все, что желает мужчина, и взять от него все, что он может отдать женщине.

И не попросит ни о чем большем. Это-то как раз и задевало его гордость, заставляло мучиться угрызениями совести. Если бы Шеннон вела старую, как мир, женскую игру, цель которой — заманить с помощью своего обольстительного тела мужчину в ловушку и женить на себе, Бич затеял бы древнюю мужскую игру и попытался бы отведать лакомства, не угодив при этом в расставленную сеть.

Кирка просвистела в воздухе и ударилась о камень, от которого не отлетело ни единого осколка. Удар был настолько сильным, что больно отдался в руке.

Но даже на это Бич едва обратил внимание. Кара, которой ему грозили горы, не шла ни в какое сравнение с муками желания и угрызениями совести, не отпускавшими его ни на минуту.

Он знал, что Шеннон не ведет извечную женскую игру. Она не надеялась на брак с Бичом Мораном, а с некоторых пор и не желала этого.

«Какой прок от мужчины, который делает тебе ребенка и уходит бродить по свету, а возвращается лишь для того, чтобы сделать еще одного ребенка.

Я никогда не выйду замуж за мужчину, для которого я значу меньше, чем солнечный восход, которого он еще не видел».

Бич верил словам Шеннон. Он видел боль и неподдельную тоску в ее глазах, когда она это говорила.

Шеннон не кокетка. Честность была ее неотъемлемым качеством.

«В один прекрасный день я поблагодарю тебя за то, что ты научил меня, как сделать клетку из солнечных лучей… Но не сейчас».

Шеннон могла не понимать, почему Бич уйдет от нее, но она знала об этом наверняка. Об этом свидетельствовали ее глаза, ее слова и чуть дрожавшие руки в тот момент, когда она говорила об этом.

Бич не хотел, чтобы Шеннон любила его, но она его все же полюбила.

А вот сейчас и она не хотела его любить. «Поди прочь, неприкаянный странник! Тебе не нужно мое тело, тебе не нужна моя любовь, тебе не нужно ничего, кроме солнечного восхода, которого ты еще не видел!.. Иди за ним — и оставь меня в покое».

Именно так и намеревался поступить Бич. Но прежде он должен позаботиться о том, чтобы после его ухода Шеннон была в безопасности.

Кирка набрасывалась на камень, крушила его, отступала, чтобы обрушиться с новой силой и яростью. Но с каждой новой атакой Бичу становилось все ясней, что с таким же успехом, как на участке Райфл-Сайт, можно искать золото и у дверей хижины.

Чертыхнувшись, Бич перестал долбить, оперся на ручку кирки и подобно тому, как погонщик обращается к животным, обратился к непокорной скале, выразительно и образно поведав ей, насколько он разочарован жизнью вообще и непокорностью пласта в частности.

Затем он смахнул пот со лба, сменил кирку на ружье и направился к лагерю, хотя солнце в небе стояло еще высоко. Ему осточертело тратить силы на участке, от которого — это видно было и слепому — проку было не больше, чем от сосков борова.

С ружьем на одном плече и кнутом на другом Бич стал выбираться из мрачного, холодного ущелья, где собиралась талая вода и затем устремлялась к Лугу гризли. Ему не виден был сам луг, но Бич знал, что луг находится именно там.

Он знал и то, что там же находится Шеннон и что она ждет его. Она согреет для него воду, и он помоется и наденет чистую рубашку, которую она выстирала вчера. Материя, пахнущая свежестью, будет теплой от солнца. Но самое главное — в глазах Шеннон будет читаться обожание, восхищение и желание, когда она станет молча наблюдать за ним.

Когда Бич быстрым шагом спустился по каменному склону к устью ущелья, перед ним открылся необыкновенной красоты пейзаж. Ивы, низкорослые осины и ели всех цветов и оттенков нежились на косогорах, празднуя наступление тепла. Ручей со студеной водой, выбегавший из оврага, сливался с другими потоками талой воды, образуя небольшую речку, протекавшую по Лугу гризли.

Склоны были украшены горными цветами всех оттенков — алыми, розовыми, желтыми, белыми.

Не в силах сдержать улыбки, Бич из тени вышел на залитый солнечным светом луг, ожидая услышать приветствие Шеннон. Однако никаких радостных восклицаний не последовало. Нахмурившись, он прибавил шагу.

«Я возвращаюсь рано, но Шеннон должна быть здесь. Черт возьми, где же ей еще быть?

Если ничего не случилось… Если не появился еще какой-нибудь гризли или…»

Несмотря на жару, по спине Бича пробежал холодок. Зорким взглядом он стал осматривать луг.

Сам того не сознавая, он левой рукой нащупал рукоятку кнута. Пальцы правой руки оказались на спусковом крючке. Глаза его продолжали обшаривать окрестности, выискивая цель. Он давно научился стрелять любой рукой.

«Вон… На противоположном краю луга… Там движение».

Он медленно повернул лицо, чтобы получше рассмотреть нечто движущееся в его направлении.

Тишину живописного луга нарушил звонкий женский смех, напоминавший журчание ручья. Из осинника выскочила Шеннон, за которой гнался Красавчик. В несколько прыжков огромный пес обогнал хозяйку и преградил ей путь, вынуждая остановиться. С быстротой лани Шеннон повернулась и снова побежала в сторону осинника. Красавчик догнал Шеннон и опять преградил ей путь раньше, чем она успела добежать до деревьев, а затем бросился вслед за ней, лишь только Шеннон изменила направление.

Игра закончилась, когда Шеннон больше была не в силах бегать, задохнувшись от смеха и усталости. Она наклонилась к Красавчику и стала гладить и хвалить его, любовно прижимая к себе. Когда дыхание у нее восстановилось, Шеннон приказала псу оставаться на месте, а сама на цыпочках направилась к осиннику. Красавчик остался сидеть, вывалив язык и по-волчьи внимательно наблюдая за тем, как Шеннон пряталась в зарослях.

Следя за этой игрой, Бич испытывал чувства, определить которые он затруднялся.

Из осинника вылетел камень и упал недалеко от Красавчика. По-видимому, это был сигнал к возобновлению игры, ибо собака тотчас же бросилась вперед, обнюхивая землю и ища след хозяйки. Через несколько секунд Красавчик также скрылся среди осин.

Бич с улыбкой ждал, догадываясь, что будет дальше: Красавчик отыщет хозяйку, и округу огласит веселый смех.

Действительно, через пару минут он услышал смех и заметил движение в осиннике. Шеннон появилась на лугу и побежала так быстро, что трудно было уследить за движением ее длинных ног.

«Неудивительно, что она так быстро примчалась ко мне, когда напал этот злосчастный гризли. Она и ее дьявольский пес помогают друг другу поддерживать форму».

Однако как бы быстро Шеннон ни бегала, тягаться с Красавчиком ей было не под силу. Пес в десять прыжков настиг ее и преградил путь, а затем снова бросился за ней, когда она попыталась побежать в другую сторону.

Бич негромко засмеялся, поставил затвор на предохранитель, свернул кнут, уложил его на плечо и, выйдя из-за укрытия, направился к девушке и собаке.