Рено спокойно слушал, как брат пытается разобраться в причинах своей страсти к странствиям.

Ева стояла рядом с Бичом, время от времени касаясь его плеча, побуждая его выговориться и тем самым облегчить душу.

— А города… — начал было Бич и внезапно замолк. Некоторое время он рассеянно перебирал витки хлыста.

— А города… — повторила Ева слова Бича, подталкивая его к продолжению разговора.

Бич еле заметно шевельнул запястьем. Хлыст упал на пол и по-змеиному зашевелился.

— Вначале меня манили в первую очередь города, — возобновил рассказ Бич. — Я прямо-таки не мог на них насмотреться. В каждом городе — оригинальные дома и кварталы, экзотические лица, новые запахи, незнакомые звуки, непривычная пища… Что-то из виденного было хорошим, что-то, наоборот, ужасным, но всегда отличалось от того, что мне было знакомо раньше.

Рено кивнул, демонстрируя всем своим видом, что ему очень интересно.

Ева выжидательно молчала.

— Правда, — продолжал Бич, — с течением времени все эти различия поражали меня все меньше… Но об этом я как-то не задумывался вплоть до этой минуты.

Хлыст его замер, но через минуту снова зазмеился и зашелестел, словно помогая Бичу размышлять.

— А что касается этой страны, — продолжал Бич, — какое разнообразие! Эти равнины, реки… И горы, — совсем разные, совсем непохожие.

— Да, — подхватил Рено. — Я пришел сюда, потому что территория Колорадо — самая живописная и ни с чем не сравнимая страна. Не говоря уже о том, что здесь золота пруд пруди, надо лишь руку приложить.

— А у тебя есть любимое место, — поинтересовалась Ева, — куда бы ты хотел вернуться?

— Я никогда не возвращался на одно и то же место.

— Получается, что ты пока не нашел того, что ищешь? — просто спросила Ева.

Бич собрался было ответить, но промолчал.

Он поднялся и вышел из дома. Вслед за ним по полу, а затем по траве с шелестом змеились витки кнута.

— Что он собирается делать, как ты думаешь? — обратилась Ева к Рено.

— То же самое, что делал всегда, — ответил Рено.

— Странствовать?

— Да.

— Бедная Шеннон!

— Бедный Бич! Во всяком случае, счастливым его не назовешь.

— Это его выбор. Шеннон не вынуждала его к этому.

— Похоже, ты готова все время вдалбливать эту мысль в его упрямую голову.

— Мне хватает одного твердолобого.

— Ты имеешь в виду меня?

Ева бегло улыбнулась, подошла к Рено и взъерошила пальцами его черные как смоль волосы.

— Кого же еще!

Рено притянул к себе Еву и усадил на колени. Некоторое время на кухне слышались звуки поцелуев, высказанные шепотом мольбы и данные шепотом обещания удовлетворить все просьбы, когда оба окажутся одни на просторной кровати.

Когда Бич наконец вернулся в дом, кнут аккуратно лежал у него на плече. В возобновившемся разговоре никто не поминал ни о Шеннон, ни о страсти Бича к путешествиям. Бич позволил говорить только о золоте — где найдено, как найдено, как его добывать. Рено внимательно слушал, пока Бич рассказывал об участке, на котором работал. Разговор затянулся за полночь.

На рассвете тишину нарушил стук копыт. Кто-то на полном скаку приближался к дому.

Буквально через несколько секунд Бич выскочил из задней двери, держа в руке ружье. Он едва успел застегнуть брюки, зато кнут, как и положено, находился у него на плече. У распахнутого окна, прищурив глаза, вглядывался вдаль Рено. Рядом с ним с дробовиком в руках стояла Ева.

Лошадей было две. Лишь на одной из них восседал всадник. Рено без затруднений узнал возмутителей тишины. Подобного гнедого красавца арабской породы с ослепительно белыми чулками и поднятым, словно красное знамя, хвостом, ни у кого, кроме как у Виллоу, быть не могло.

— Это Измаил! — воскликнул Рено. — А на нем Вулф.

Рено подал сигнал свистом, которому научился еще в детстве. Бич появился из-за угла и бросился приветствовать Вулфа. Он тут же отметил про себя, что лошади основательно взмылены, и понял, что Вулф без остановки скакал поочередно то на одном, то на другом жеребце. Второй рысак был высок, длинноног и поджар и соединял в себе красоту скаковой лошади с выносливостью мустанга.

— Что-нибудь случилось? — спросили Бич и Рено, когда Вулф спешился.

— Кэл прискакал ко мне, привел с собой Измаила, передал повод и сказал, чтобы я немедленно разыскал Бича. После этого во весь опор помчался назад к Виллоу.

Бич впился глазами в смуглое лицо Вулфа, встретившись с пронзительным взглядом индиговых глаз.

— Ты разыскал меня, — сказал Бич. — Теперь выкладывай.

— У тебя есть женщина по имени Шеннон? — спросил Вулф.

Бич ошеломленно молчал.

— Хорошо, скажу по-другому, — не без сарказма проговорил Вулф. — Если тебе известна женщина по имени Шеннон, то знай, что она больше не у Виллоу и Кэла.

— Что? Где она?!

Вулф сорвал с головы шляпу, пригладил ладонью прямые черные волосы и снова надел ее. Бич напряженно ждал. Вулф, казалось, физически ощутил напряженность друга.

— Калеб сказал только то, что путь ее лег на север и что он не может сейчас бросить Виллоу и сопровождать Шеннон, — пояснил Вулф. — И еще он добавил, что Шеннон не заблудилась, она знает, куда едет.

Хотя ругательства, которыми облегчил свою душу Бич, были все сплошь на языках незнакомых, все понимали, что в эту минуту он произносил слова отнюдь не благонравные.

Он бросился к конюшне, продолжая на чем свет стоит ругаться.

— Сделай остановку у нас! — крикнул ему вслед Вулф. — Джесси даст тебе еще одну лошадь в дополнение к твоей.

Бич сунул ружье в футляр, сдернул уздечку и седло с полки и понесся к стреноженным лошадям, которые паслись в сотне футов от конюшни на берегу реки.

Рено посмотрел на Вулфа:

— Ты едешь с нами?

— Вам нужно дополнительное ружье? — напрямик спросил Вулф.

— Вряд ли.

— В таком случае я останусь с Джесси, — широко улыбнулся Вулф, и суровость тут же сошла с его лица. — Вот уже неделю как она стала отказываться от завтраков.

На лице Рено затеплилась ответная улыбка.

— Поздравляю! А вообще как она переносит это и чувствует себя?

— Отлично. После того как она увидела рождение Этана, страхов у нее сильно поубавилось. У меня теперь задача — не позволять ей слишком много танцевать от радости.

Бич вскочил на Шугарфута, и кентером направился к дому.

— Где я найду тебя? — спросил Рено.

— У ручья Аваланш.

— У какой развилки?

— Восточной.

Бич сдавил пятками бока мерина и галопом помчался вперед.

Шеннон остановилась у порога крохотной лачуги Чероки. Красавчик был здесь и выглядел почти таким же здоровым, как и до роковой схватки. Колорадское небо над головой Шеннон клубилось облаками всех оттенков — от жемчужных до свинцовых и черных.

Порывистый ветер, дующий с гор, надрывно завывал в узких каменных ущельях, пригибал осины чуть ли не до земли.

— Симпатичный мул, — сказала, появляясь в дверях, Чероки.

Шеннон перевела взгляд на старую женщину. Чероки опиралась на палку, которую вырезала в отсутствие Шеннон — щиколотка еще болела. Шеннон подумала, что палка может стать постоянной и неотъемлемой принадлежностью Чероки на всю оставшуюся жизнь. Сердце у Шеннон сжалось. Ведь только благодаря умению Чероки выследить добычу они обе продержались долгую зиму, которая началась раньше обычного и завершилась позже, чем всегда.

— Прошлый раз я видела такого мула почти два года назад, — проговорила Чероки. — Я в тот раз продырявила в двух местах шляпу Калпеппера с расстояния в тысячу с лишним ярдов.

— Они решили тогда, что стрелял Молчаливый Джон.

— Была причина так думать — ведь я стреляла из его длинного ружья. Очень точно стреляет, спасибо ему… А какой смысл ездить на хорошем муле, если плохо стреляешь?

Шеннон посмотрела на длинноногого мула, которого она привязала к дереву.

— После долгой дороги от ранчо Блэка Разорбек страшно устал и нуждается в отдыхе, — пояснила Шеннон. — Мне не по душе садиться на мула покойника, но выбора не было. А Краубейт не объезжена.