На площади зазвучала веселая музыка, и через ворота вбежали толпы детей, наполнив пространство смехом и радостью.

Чжэн Шуи застыла, не в силах отвести взгляд от часов. Она смотрела на стену, пока старушка, продающая цветы, не толкнула её случайно, проходя мимо.

Шуи пришла в себя, но не знала, как действовать. Она покачнулась из стороны в сторону и снова заняла свое место.

Прошло ещё двадцать минут. Это казалось вечностью. Несколько раз она хотела достать телефон и спросить у Ши Яня, почему он ещё не пришёл.

Но будь то из-за смущения или чувства вины, она так и не сделала этого шага.

Ведь она прекрасно знала, что Ши Янь никогда бы не опоздал без серьезной причины.

Если он не пришел, значит, должна быть веская причина.

Чжэн Шуи не желала признавать правду и боялась, что её надежды рухнут. Спустя некоторое время она, закутавшись в шарф, взяла в руки две бутылки минеральной воды и встала на ступеньки рядом с кассой. Отсюда открывался прекрасный вид на вход, позволяя ей наблюдать за происходящим.

Однако на боковой стороне площади, которую она не могла видеть, уже довольно долго стояла машина.

Ши Янь приехал сюда раньше неё. Ещё в восемь утра он и Цинь Шиюэ отправились домой, но когда автомобиль почти подъехал к выезду на шоссе, Ши Янь внезапно приказал водителю повернуть обратно. Он сам не понимал, зачем приехал сюда, ведь мог просто уехать. Но, приехав, он так и не смог найти причину, чтобы выйти из машины. Когда он только прибыл, площадь была пустынной, лишь несколько листовок поднимались в воздух под порывами ветра.

Цинь Шиюэ откинула сиденье пассажира и сладко спала, укрывшись пальто. Ши Янь сидел в машине в тишине, пока не увидел под солнцем Чжэн Шуи. Несмотря на десятки метров между ними, он сразу узнал её по мерцанию конского хвоста на солнце. Она была одета в джинсы и белые кроссовки, с рюкзаком за плечами. Шуи была похожа на студентку. Он наблюдал за тем, как она подходила к автомату за билетами, стояла у зелёной зоны, грустно опустив голову, и изредка пинала мелкий камушек. Он также видел, как она несколько раз доставала телефон, но в итоге всё равно убирала его обратно. Ши Янь скрестил руки на груди и спокойно смотрел на неё издалека.

В одиннадцать часов в аквариуме началось первое шоу, и внутри раздались радостные возгласы и музыка. Однако на площади уже почти никого не было. Чем громче был шум внутри, тем более гнетущей казалась тишина снаружи.

В душе Чжэн Шуи уже появился ответ, и после часа ожидания она больше не могла обманывать себя. Обе бутылки воды так и остались нетронутыми. Она медленно направилась к выходу, держа их перед собой. Но когда Шуи проходила через главные ворота, то не смогла удержаться и обернулась, чтобы взглянуть на часы на площади. Вдруг?

Этот крошечный луч надежды, который был тоньше волоска, остановил её.

Она подошла к двери и набрала номер Ши Яня. Телефон несколько раз прогудел, и наконец кто-то взял трубку, но с той стороны не было слышно ни слова, даже дыхания.

Чжэн Шуи тоже молчала некоторое время. Этот звонок был настолько тихим, что казалось, будто с другой стороны линии никого не было. Через минуту она осторожно спросила:

— Ты не придешь?

Разговор как будто на мгновение замер. Затем наконец послышался голос с другой стороны:

— Мне прикидываться актером с тобой?

Бутылки с водой, которые она держала в руках, внезапно упали на землю и покатились к обочине. Чжэн Шуи замерла у входа, охваченная ужасом. Она ощутила, как холод проникает в каждую клеточку её тела, а кончики пальцев слегка задрожали. Горло её словно окунули в кислоту: она хотела что-то сказать, но горечь застряла у неё в груди.

Прошло несколько секунд. Не успела она извиниться, как в телефонной трубке раздался гудок.

Глава 43. Прости

Пятый день китайского Нового года — это праздник, который в народе называют «Победой над нищетой». В этот день люди молятся богу богатства, чтобы он даровал им изобилие и благополучие. В каждом доме готовят пельмени, которые должны принести удачу.

В семье Чжэн Шуи все происходило точно так же.

На закате Ван Мэйжу, находившаяся на кухне, в порыве гнева активно готовила фарш для пельменей. Окно кухни выходило на окно комнаты Чжэн Шуи, и Ван Мэйжу намеренно стучала по разделочной доске, чтобы та могла услышать её недовольство.

— Тук! Тук! Тук! — восклицала Ван Мэйжу, словно пытаясь выплеснуть свою злость, сжимая рукоять ножа и ударяя им по доске. — Ей уже за двадцать, а она спит, как ребёнок. Новый год уже наступил, а она всё спит! Кажется, что она просто не хочет вставать с постели! Даже не думает помочь. Такая ленивая! Удивительно, как она живёт одна в Цзяне!

Чжэн Су, раскатывая тесто для пельменей, с улыбкой ответил:

— У каждого поколения свои благословения. Зачем ты так переживаешь?

— Легко тебе говорить. Это же не ты её рожал, — холодно хмыкнула Ван Мэйжу. — Посмотри на свою дочь. Ей бы лучше найти кого-то, кто за ней будет ухаживать, иначе она сама себя когда-нибудь до смерти заморит голодом!

После нескольких жалоб она бросила кухонный нож, раздраженно открыла дверь комнаты Чжэн Шуи и крикнула:

— Пора есть! Или тебя еще приглашать нужно?

Чжэн Шуи высунула из-под одеяла голову и издала тусклый звук:

— Ох...

После возвращения из аквариума она соврала родителям, что пообедала, а затем заперлась в своей комнате и погрузилась в тяжелый сон. Причина сна?

Последние слова Ши Яня по телефону, как нож, безапелляционно пронзили сквозь ее последнюю надежду.

Оставшиеся чувства медленно, незаметно распространялись по всему её телу. Чжэн Шуи не понимала, что с ней происходило. Она ясно чувствовала, что должна была быть расстроена. Стыд за разоблаченную ложь, вина за содеянное должны были присутствовать.

Но всего этого не было. Не было той яростной злости, которую она испытывала, когда узнала о предательстве Юэ Синчжоу. Она даже не могла заплакать.

Теперь она чувствовала, как воздух застревает в груди при каждом вдохе, словно у тяжело больного гриппом. Её дыхание становится тяжелым, грудь наполняется какой-то кислой штукой, а собрать мысли представлялось невозможным занятием. Что бы она ни делала, её внимание рассеивалось. Лучший способ избавиться от этих чувств — спать. Она забралась под одеяло, плотно укуталась и заснула, чтобы ничего не чувствовать. Но сон — это зловещий круг. Проснувшись, она почувствовала абсолютную усталость, а её мрачное настроение не улучшилось. Пришлось снова заставить себя уйти в глубокий сон.

Но сегодняшнего ужина ей не избежать. Чжэн Шуи съела несколько пельменей, после чего вернулась в комнату.

— Я иду играть в маджонг, — объявила Ван Мэйжу перед уходом. Она снова заглянула в комнату Чжэн Шуи и, увидев, что та снова спала, сказала: — Говорю тебе, ты спишь целый день. Хочешь стать богиней сна что ли?

— Я вчера всю ночь сериалы смотрела, — донеслось из-под одеяла. — Оставь меня, я хочу поспать.

— Я и не собираюсь за тобой ухаживать, — Ван Мэйжу поправила рукав и небрежно добавила: — Завтра я договорилась играть в маджонг с женой нашего директора. Вечером идем к ним на ужин. Ты не хочешь присоединиться? За все эти дни, что ты здесь, ты еще ни разу не виделась с Юем Ю.

— Не пойду, — коротко ответила Шуи.

Ван Мэйжу еще что-то пробурчала, прежде чем вышла. Она и не думала серьезно волноваться о состоянии своей дочери, так считала, что молодежь просто любит валяться целый день с телефоном в постели. Однако на шестое число Чжэн Шуи все еще спала целый день, и Ван Мэйжу начала подозревать, что что-то было не так. Утром седьмого дня Чжэн Шуи так и не появилась на завтраке. Ван Мэйжу вошла в ее комнату и спросила:

— Ты не собираешься упаковывать вещи? Поезд в три часа дня.

— Вещей немного, сейчас соберу, — Чжэн Шуи открыла глаза и начала надевать пальто, не вставая с кровати.

Её мать села на край кровати и спросила:

— И-И, что-то случилось в последнее время? — она опустилась на подушку и прогладила дочь по волосам, голос ее вдруг смягчился. — На работе что-то не ладится или есть другие проблемы?