— Эта сука, первая подбежала ко мне и ударила! — пытался оправдаться этот кусок дерьма.

Нейт схватил его за шкирку и оттащил подальше от меня.

— Проваливай, пока я не разбил твою физиономию!

Все смотрели поражённо на эту ситуацию, некоторые индивидуумы тыкал пальцем в мою сторону. Нужно сваливать! Как можно быстрей. Нейт подошёл ко мне и помог встать, начал отряхивать мою одежду от грязи и пыли, пытаясь привести её в нормальный вид.

— Почему ты постоянно попадаешь в такие ситуации? Не можешь спокойно жить и не привлекать внимание других? Я мать твою, не обязан тебя постоянно спасать! Или ты увидела во мне свою чертову, гребаную крестную феечку?! — выплюнул со злобой в моё лицо.

Я развернулась и начала отходить подальше, его слова больно ударяли по мне.

— А это ещё, что за дерьмо? — громко воскликнул Джон, привлекая моё внимание.

Нет! Только не это! Только не сейчас! Не со мной! Мой конверт. Никто не должен был его увидеть! Я развернулась, осознав, что слишком поздно, так как он уже достал листок и нагло читал его!

— Держи её, я кое-что интересное нашёл! Нейт дружище, тебе понравится…

У вас было такое, будто ваш мир рушился? Происходило ли с вами такое? Что чувствовали вы в этот момент?

Была ли такая ситуация, которая выбивала весь кислород из ваших легких… сердце замирает, и ты перестаешь ощущать его биение… в следующее мгновение разбивается. Ты слышишь, как его хрупкие остатки опадают на землю. Звон в ушах. Невыносимая боль в том месте, где оно было раньше. Больно. Как же больно! Остановите! Кто ни будь, помогите! Но никто не поможет…

А потом тишина. И ты возвращаешься в эту реальность. Отчетливо слышу каждое произнесенное слово. Моё письмо Нейту. Кусочек моей души. На поверхность. На всеобщее обозрение. И он не останавливает Джона. Просто стоит и слушает. Все мои мысли к нему. Мою просьбу. Я знаю наизусть, что там написано и в голове повторяю слова.

«Мне сложно выразить те чувства, которые я испытываю. Как и сложно было написать тебе. В нашем веке никто не пишет писем. Это не модно. Легче позвонить или написать смс. Но то, что происходит между нами, я хочу оставить на бумаге. Наши имена навечно начеркать.

Я помню последний день лета, в тот год была такая знойная жара.

Помню нашу первую глупую встречу в магазине мисс Гейв.

Помню твои глупые желтые кроссовки и твой первый злой взгляд, брошенный в мою сторону. Тот розовый торт. Надеюсь, ты не сердишься за то недоразумение.

После того случая ты перевернул весь мой мир, хотя тогда еще не понимала, что вот это точка отсчета. Наша история. Начало большего между нами. Пересечение двух судеб. Случайных встреч не бывает.

Я знаю тебя уж достаточно долго для того, что бы ни таясь писать о своих чувствах. Я получаю тебя бесконечно мало, что бы насладиться ими. Мне мало нас. Прошу принять мои чувства. Я буду ждать тебя, сколько ты пожелаешь. Прошу, ответь мне.

Нейтану, с любовью от Лилиан».

Тишина показалась, длилась вечность. Закрыла глаза. А потом смех. Один. Его смех.

— Какая же ты жалкая, Ли.

Открываю глаза. Боль от его слов. Не вижу никого. Все расплывается. Но я вижу его силуэт. Он смотрит с презрением. Впервые ощущаю на себе такой его взгляд. Не родной. Направлен на меня. Подходит к Джону и забирает письмо. Перечитывает. Смотрит с отвращением, славно оно заражено смертельным вирусом.

— Ты тупая толстуха, надеешься, что я буду с тобой? Как тебе это вообще в голову пришло?! — мнет листок и кидает в сторону.

Разворачивается и уходит. Я смотрю на его удаляющийся силуэт. Не двигаюсь. Будто парализовало. За что? Почему он так поступил со мной?

Смотрю на людей, которые стоят рядом. Они все смотрят на меня и насмехаются. Что-то говорят. Кричат. Громко. Очень громко. Смех. Много. Замолчите! Кричу, но изо рта ни выходит, ни звука. Ком застрял в горле. Было трудно глотать, больно дышать. От навернувшихся слез перед глазами все расплывалось, я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. Не здесь. Я не дам больше повода для насмешек. Развернулась и побежала, ничего не видя перед собой.

А в голове одна мысль.

«Я ненавижу тебя Нейтан Янг, ты заплатишь».

Ночь. Перевожу взгляд на настольные часы. 4:05.

Я прорыдала весь тот ужасный день. Три дня не выходила из комнаты и меня никто не трогал. Будто всем все равно. Вспоминая, его слова и смех вновь впадала в истерику. Покусанные губы болели. Я была похожа на мертвеца. Но моё душевное состояние было куда хуже моего вида. Но уже было не больно. Пустота. Вот как-то так рушатся миры. И взрываются чувства.

Тошно. Почему же так плохо? После пришла злость. Ярая, ненасытная. Я чувствовала её всей душой. Она съедала мой мозг, как болезнь. Жуткая. Ужасная болезнь, граничащая с сумасшествием. Загибалась от неё, но росла, она накапливалась, словно большой ком грязи. Чувства к этому мерзавцу ушли, будто и не было их вовсе. Бесилась. Не на него. На себя. Как я могла отдать своё сердце такому чудовищу как он? Как ни заметила этого раньше? Я видела, как он относится к девушкам, но все равно возвышала его, считая самым лучшим. Даже не хотела произносить его имя. Оно жгло, отдаваясь железному привкусу во рту, вызывая тошноту. Или же это была моя кровь, от прокушенной щеки.

Плевать. Я закончила с ним. Закончила с ними со всеми.

Поднялась с кровати, массируя затёкшие мышцы. Я больше не хотела убиваться с горя. Нужно поесть.

Выйдя из спальни, услышала шум. Решив проверить, что происходит, тихо спустилась с лестницы. Замерла, приметив два силуэта. Мать с отцом. Прислушалась.

— Ничего не хочешь мне сказать? — спросила мать.

— Да, нужно поговорить. Нам нужно развестись.

Что? Это сказал мой отец? Что он имеет в виду? Что произошло?

— Мы взрослые люди и не настраивай против меня детей. Все ушло Делорис. Прости. Я сам объясню все детям, — долгая мучительная тишина.

— Стой. Просто… я не буду устраивать истерик. Просто скажи, у тебя кто-то появился? Ты уходишь от нас к другой женщине?

— Это важно?

— Да, это важно для меня.

— Наши отношения изжили своё, понимаешь? У меня… нет, у меня нет никого. Я просто не могу жить здесь после… не могу смотреть в глаза. Тебе. Детям. Спокойной ночи. Я не могу. Прости.

Захлопнулась входная дверь. А с ней у меня щелкнуло что-то в груди. Обратного пути нет. Я никому не нужна. Даже отец ушёл. Куда? Он бросил нас. Он же любит нас. Разве нет? Нет, папа вернись! Слезы застыли. Боль вернулась. Но с удвоенной силой. За что мне эти испытания? Чем я заслужила их? Папа остановись! Я прошу тебя. Я люблю тебя. Не оставляй меня. Мне так больно. Я хотела кричать.

— Я ненавижу тебя. За что… — мама плакала.

Я вышла из-за угла. Она лежала калачиком у двери и кусала кулак, что бы ни кричать. Прилегла к ней, уткнулась ей в шею и обнимала. Мы плакали. Два раненых, преданных зверька. Ненужные. Покинутые. Прижалась к ней сильней, ища поддержку. Я с тобой, рядом. Чувствовала то же самое. Боль. Потерю.

Я не знаю, сколько мы там пролежали. Почувствовала, как мать помогла мне встать, и мы приземлились на кровать. Обнявшись, смотрели друг на друга, ничего не говоря остаток ночи. Потом темнота. Снов не было.

Следующий день, словно в тумане. Вечер. Я рассказала маме все. Она сказала собирать вещи. Забрала документы со школы. Вот и все. На следующей неделе меня уже не будет в этом проклятом городе. С этими людьми. Только надеялась, что мама поедет со мной. И брат. Но она не забрала его документы. Видимо я уезжаю одна. К Розалинде. Весь день занималась сборами. От папы не было вестей. Он не появился и не звонил. Знал ли он? А было ли ему дело до нас? Он ушёл. Я чувствовала к другой женщине. От нас. Мы ему больше не нужны. Это больнее предательства мудака.