Все вернулись в кают-компанию подавленные. Тотчас было созвано экстренное совещание всех обитателей ракеты, без деления на ранги и классы. Вопрос был слишком важен и затрагивал каждого.

Но по существу, это уже не было совещанием. Никто не решался предлагать своих проектов, планов, как выйти из положения. Время и обстоятельства создали Цандеру непререкаемый авторитет. Уже без ворчания на его «диктатуру» все смотрели только на него, ждали, что скажет он. Его речь была коротка:

– Здесь нечего долго думать. Запасов наших кладовых нам хватит ненадолго. Питаться «синими» консервами невозможно. Нам остается один выход: что называется, «на всех парах» мчаться и высаживаться на Венеру.

– Но все-таки отчего произошла катастрофа? – спросил Стормер.

– Сейчас для нас гораздо важнее вопрос, как избежать гибельных ее последствий, – отвечал Цандер. – Не время искать виновных.

Пинч облегченно вздохнул и с благодарностью посмотрел на Цандера. Нет, этот инженер все-таки лучше, чем он думал о нем.

Начались новые заботы. Цандер уединился в рубке и сидел над вычислениями. Винклер и Ганс помогали ему, производили измерения, наблюдали небесные светила.

В пассажирских каютах царило возбуждение, какое бывает на океанских пароходах в конце путешествия, когда уже видна гавань. Такой гаванью для «ковчега» стала Венера. О Земле уже никто не думал, тем более что связь с нею давно прервалась.

Цандер не хотел подвергать путешественников лишний раз неприятным ощущениям при изменении скорости и потому не затормозил и не остановил ракету, а повернул ее широким полукругом, не замедляя скорости.

Приближался самый ответственный и рискованный момент межпланетных путешествий – посадка. Цандер все больше задерживал полет ракеты, перейдя к скоростям порядка одиннадцати-двенадцати километров в секунду. Венера блистала на небе огромным шаром. «Ковчег» приближался к планете по параболе. Еще несколько «часов» полета, и ракета начала описывать вокруг Венеры эллипс, то приближаясь, то удаляясь от нее. По расчетам Цандера, весь спуск должен был продолжаться около земных суток. При обходе Венеры по эллипсу в первый раз ракета приблизилась к планете настолько, что вошла в ее стратосферу, а затем начала удаляться. Когда ракета оказалась на противоположном конце большой полуоси эллипса, расстояние от ближайшей точки до этого конца полуоси равнялось почти двадцати пяти тысячам километров. Этот первый облет по эллипсу продолжался почти десять земных часов, и путешественники, которых еще не уложили в ящики стабилизаторов, могли наблюдать интересное зрелище, как Венера то увеличивалась в размерах, закрывая почти все видимое из окна пространство, то уменьшалась, то снова увеличивалась, когда ракета пошла к дальней точке эллипса во второй раз. Снова она задела стратосферу планеты и затем ушла на двенадцать тысяч километров. Этот второй облет занял около пяти часов. При каждом новом облете большая полуось эллипса укорачивалась, и эллипс начинал приближаться к кругу. Продолжительность полета по пятому эллипсу заняла всего один час десять минут. Оставался последний облет планеты – по кругу, на расстоянии всего семидесяти пяти километров над поверхностью, и спуск по косой линии через атмосферу – около трех с половиной тысяч километров, на что требовалось немногим более получаса. Путешественники были уложены в амортизаторы. Цандер, Винклер и Ганс находились на своих местах в передней и задней рубках.

Каждый раз, когда ракета врезалась в верхние слои атмосферы, чувствовался значительный толчок. Атмосфера тормозила скорость полета.

Когда «ковчег» врезался в густую атмосферу Венеры в последний раз, чтобы, прорезав ее по касательной, опуститься на поверхность, скорость ракеты была близкой к скорости летящего артиллерийского снаряда.

Перед Цандером было два пути уменьшить еще больше скорость полета перед посадкой: воспользоваться огромным парашютом или же пустить в ход дюзы, направленные своим выходом к поверхности планеты. Взрывы будут толкать ракету назад, уменьшая таким образом скорость падения.

Возможен был и комбинированный способ. Торможение посредством мотора требовало особого искусства управления. А Цандер привык преодолевать самое трудное. И он решил спустить ракету на дюзах.

Этому спуску предшествовали сложнейшие расчеты. И никогда еще Цандер не подсчитывал, не пересчитывал и не проверял результатов с такой тщательностью. Все было поставлено на карту. Управление спуском должно было происходить без ориентировки, по приборам и расчетам, так как густая облачность Венеры не позволяла ориентироваться. Да и сами окна ракеты перед спуском были наглухо закрыты герметическими щитами, так как было невозможно точно предугадать, каким боком сядет ракета. С хронометром и графиком скоростей Цандер должен был в известное время усиливать или уменьшать действие мотора.

Он был бы совершенно спокоен за благополучный исход посадки, если бы в его расчетах не было одной неизвестной или по крайней мере приближенной величины – данных о плотности атмосферы Венеры. От плотности зависела сила торможения, и эта величина вносила неясность в расчет двух других сил.

Цандер знал все немногое, что удалось узнать о плотности атмосферы Венеры земным астрономам. Он знал, что эта атмосфера почти в два раза плотнее земной. Изменение же плотности с высотой приходилось устанавливать предположительно – по сравнению с земной.

И Цандер, лежа в своем ящике, с необычным для него волнением переживал самые ответственные минуты, каждая из которых могла стоить жизни всем пассажирам.

Хронометр и график на доске, освещенные электрической лампочкой, хорошо были видны Цандеру. Секунда в секунду ракета врезалась в атмосферу и пошла на снижение по касательной. Довольно ощутимое усиление тяжести подтверждало, что «ковчег» вошел в атмосферу.

Мерно подвигалась секундная стрелка, и время от времени Цандер нажимал рычаги управления.

Даже лежа в ящике, наполненном водой, он чувствовал, какую титаническую борьбу выдерживает ракета, преодолевая притяжение работой своих дюз. Цандер воспринимал эту борьбу в формулах механики и символах математики. Дюзы ревели, грохотали, как маленькие вулканы, выбрасывая снопы пламени. Цандер ясно представлял себе эту картину. Несмотря на толстые стенки ракеты и разреженный воздух внутри «ковчега», этот грохот глухо проникал даже в ящик: густая атмосфера Венеры не съедала больше звуков, подобно пустоте межпланетного пространства.

Нарастали последние, самые томительные секунды. Тридцать седьмая минута на исходе. Сейчас будет толчок. Тридцать семь минут на исходе. Сейчас будет толчок… Тридцать семь минут и одна секунда, две, три… толчка нет… Атмосфера плотнее, чем было рассчитано. Нужно ослабить работу мотора.

Потекла тридцать восьмая минута… Вероятно, ракета снижается над океаном… Еще несколько секунд… Незначительный толчок. И вдруг сильнейший удар, от которого помутилось в голове. Хронометр с 1рафиком и лампочкой куда-то уплыли. Еще удар… Сильнейший крен, и, наконец, полная остановка…

«Ковчег» сел на почву новой Земли – станции назначения «беглецов от революции».

Лежа в амортизационном ящике, Цандер чувствовал, как повышается температура.

«Этак можно свариться, – подумал он. – Толчков больше нет, пора выходить».

Цандер осторожно вылез из ящика и сбросил скафандр. Горячий воздух, как из раскаленной печи, обдал лицо. Пот заливал лоб, щеки, глаза… Пришлось вновь надвинуть на голову шлем скафандра.

«Моя непредусмотрительность. Надо было перед посадкой усилить работу холодильников…»

Он пустил их на полную мощность. Температура понизилась, но было еще очень жарко. Термометр показывал сорок три градуса.

«Представляю, как чувствуют себя наши пассажиры…» Цандер снова сбросил водолазный костюм.