– Да, я за возвращение.

Блоттон ранее обдумал все. Ему приходится опасаться менее других. О замыслах убить Ганса и Винклера «они» не знают. Не он ли, Блоттон, спас Ганса и Винклера от шестируких? У него есть даже заслуги. А на Земле он был безобидным, легкомысленным спортсменом, не интересовавшимся политикой, по крайней мере пока политика не задевала его интересов. У Стормера положение было сложное.

– Кого не убьют, а кого, быть может, и убьют, – возразил он.

Стормер представил себе их прилет на Землю. Возвращение первой ракеты из межпланетного путешествия возбудит, конечно, сенсацию. Киносъемки, паломничество к звездолету любопытных толп, передача по телевизору, иллюстрации в журналах… Вопросы: кто, откуда, что за люди?.. Стормера могут узнать…

Стормер даже вздрогнул и тряхнул головой:

– Я не лечу. Хорошо вам, Блоттон. Вы не имели дела с рабочими. Да и барон тоже. Он витал в высших банковских сферах, и его не знают. А мое лицо приметили. Хорошо приметили, я полагаю. Нет, уж лучше я здесь с шестирукими буду иметь дело.

– Ваше слово, барон.

Маршаль захмыкал. Да, его не знают. Но роль-то банковского капитала отлично известна… Для барона Венера также казалась безопаснее Земли, если бы…

– Не было шестируких? – спросил Блоттон.

– Если бы люди никогда не прилетели сюда. Но они прилетят…

– А Ганс еще успеет насплетничать, – вставил Стормер. – Выходит, что ни там, ни тут нет от них спасения.

Не то подслушав разговор, не то во сне бывший епископ вдруг забормотал псалом о гневе божием, от которого не скрыться ни под землей, ни в пучине морской, ни на вершине горы.

– Последняя ночь осужденного, – пробормотал Уэллер. Воцарилось молчание.

– Венера, положим, велика, – продолжал Блоттон. – Пройдет немало лет, пока они овладеют ею. Уйти в дебри?..

– И попасть в лапы шестируких? – буркнул Стормер. – Уж поистине, дыр много, а выскочить некуда… На Земле, может быть, как-нибудь и вывернулись бы, если бы не эти проклятые Ганс и Винклер…

– Тсс!

Блеснул свет электрического фонаря.

Перед пещерой стояли вооруженные Ганс, Винклер, Жак и Мэри.

– Разбудите Текеров и Шнирера, – сказал Ганс.

– Что это за срочность такая ночью? – дрогнувшим голосом спросил Блоттон. Он не ожидал столь решительных действий.

– Я разбужу, товарищ Ганс. Я сейчас разбужу, – засуетился Пинч.

Он только прикидывался спящим и услужливо бросился выполнять приказание, разбудив, однако, как будто случайно, всех. Поднялся переполох.

Блоттон уже овладел собой. Он с внешним спокойствием поднялся, поглядывая в угол пещеры, где лежало ружье.

– Сядьте на место, Блоттон! – сказал Ганс. И он многозначительно поиграл ручной гранатой. Блоттон скрипнул зубами и уселся на место.

Семья доктора, Шнирер, Амели, недоумевающие, испуганные, быстро оделись и вышли из пещеры.

– Идите за нами!

Огонек электрического фонаря запрыгал по каменистой почве. Послышались удаляющиеся шаги.

Пинч выскользнул из пещеры и исчез во мраке.

– Ппервая партия на расстрел… – сдавленным голосом произнес Уэллер, заикаясь, как барон.

– Мученики… Боже! В руки твои предаю дух мой! – простонала леди Хинтон. – Их расстреляют, за нами придут…

И, как бы в подтверждение ее слов, раздался выстрел. Женщины истерически вскрикнули. В наступившей паузе послышалось шуршание камней под чьими-то ногами. Вбежал бледный, взбешенный Пинч.

– Мерзавец! Он хотел подстрелить меня в темноте, но не попал. Кто? Конечно, Ганс. Наверно, он. Я крался позади. Хотел узнать, в чем дело, и подслушивал… И я услышал, Ганс говорил уведенным: «Не бойтесь. Я веду вас в ракету, и мы немедленно летим на Землю». – «А остальные?» – спросил Шнирер. «Остальные останутся на Венере». Шнирер начал кричать, что он тоже останется, «как последний часовой при разрушении Помпеи». Цивилизация погибла, он не хочет возвращаться на Землю, где царят машины… Амели начала уговаривать отца, и Шнирер, кажется, согласился лететь. Тут что-то заговорил Ганс. Я хотел подойти поближе, чтобы лучше расслышать, задел ногой камни, они зашумели. «Кто идет? – крикнул Ганс. – Стрелять буду!» И тотчас выстрелил. Я этого так не оставлю. Мы с ним еще посчитаемся.

Блоттон вдруг вскочил, быстро, резко, решительно. Он казался обезумевшим.

– Смерть здесь, смерть там, смерть всюду! Животные, загнанные в яму-западню… Обреченные! Да! Мы погибнем, но пусть погибнут и они! – И он бросился к оружию.

– Вы опоздали, лорд, – мрачно сказал Стормер. – Они уже далеко и раньше нас войдут в ракету. А вашей пулей оболочку «ковчега» не прошибешь. Звездолет готов к отлету. И они улетят, улетят… О изверги! Они отняли у нас все и теперь отнимают жизнь…

Барон трясся, как припадочный. Он уже давно пытался что-то сказать. Но чем больше он волновался, тем труднее ему было говорить. И теперь он только хрипел, тряся головой.

Нетерпеливый Пинч схватил его под мышки и сильно встряхнул, словно желая вытрясти застрявшие, как кость в горле, слова. И это как будто помогло. Барон выпалил одним выдохом:

– Ссзабить ккхамнями ттюзы!

– Великолепно! Прекрасная мысль! – одобрил Блоттон. – Произойдет взрыв, и от них ничего не останется. Несчастная случайность. Но надо спешить. Стормер! Уэллер! Пинч!.. Барона не зову. Ему не поспеть за нами. Идем!

Ветер валил с ног, рвал одежду. Ледяной ливень со снегом хлестал по лицу, груди, рукам. Ревели вздувшиеся горные потоки. Зловеще вспыхивали багровые факелы вулканов. Дрожала почва. Камни срывались с гор и с гулким цоканьем прыгали по скалам. Они бежали, падали, разбивали в кровь колени, руки, но не чувствовали боли, поднимались и снова бежали… Только бы не опоздать!

На вершине горы уже виднелась ракета. Носовая ее часть на треть корпуса выдавалась над гладким, как стена, обрывом.

Отличная площадка для старта. А все же подняться будет нелегко. Здесь нет рельсовой разгонной площадки Стормер-сити. Нет буксирующих ракет. Гансу – ведь он собирался вести ракету – придется сразу взять гораздо большую скорость, чем при отлете с Земли. Быть может, все они будут убиты в своих амортизаторах при первом же толчке… Быть может, ракета под влиянием тяжести пойдет по кривой вниз и врежется в вершину горы, разобьется вдребезги… Но забить дюзы камнями верней… И эффектней… Так думали заговорщики, подбегая к ракете.

Все иллюминаторы звездолета ярко горят. Во тьме ночи он кажется пароходом, чудом заброшенным на вершину горы.

«Да, теперь наша ракета, как никогда, напоминает Ноев ковчег, стоящий на вершине Арарата после всемирного потопа, – думает Уэллер привычными библейскими образами. – Увы, всемирный потоп на Земле окончен, но спаслись от него не праведники, а нечестивцы…»

Задыхаясь, «праведники» брали последний подъем. Миновали уже то место, где Блоттон был похищен птицей.

Иллюминаторы один за другим начали гаснуть. Приготовляются к полету. Закрывают ставни. Наверное, ложатся в амортизационные ящики… Не опоздать бы…

– Скорей! Скорей! – торопит Стормер, толкая Пинча в спину.

– Не могу… сердце… – задыхаясь, отвечает Пинч. Он уже сообразил, что закрытие иллюминаторов указывает на скорый отлет. Забивать дюзы становится рискованным. Вдруг в этот самый момент грянет взрыв?.. И Пинч решил прикинуться больным. Он ловит воздух широко открытым ртом, шатается, прижимает руки к груди…

– Не могу идти… Ох! Я, кажется, ногу сломал… И сердце…

Блотгон нагнулся, ощупал ногу Пинча.

– Врешь! – вынул револьвер. – Пристрелю на месте, если не встанешь!

Пинч завыл, поднялся и заковылял дальше.

Вот и задняя дюза… Черный страшный раструб…

– Собирайте камни! Скорей! – командует Блоттон.

Ослепительный свет, грохот, воздушный вихрь…

Оглушенные, ослепленные, заговорщики разлетаются в разные стороны и падают далеко на скалы…