Забавного в этом он ничего не видел.

— И что ты ему ответила? — спросил он, хотя и знал ответ.

— Ничего. Дело не в этом. Дело в том, что он второй раз посещает клуб анонимных алкоголиков, а азартные игры не входят в их программу.

Мак скрестил руки на груди, стараясь успокоиться.

— Возможно, это стоит решить ему самому. Я давным-давно понял, что ты не сможешь никому помешать сделать то, что они хотят.

Она вздернула подбородок, ее глаза наполнились огнем.

— Ерунда! Я смогу. Ты можешь ему отказать в участие в турнире.

В голове у него гудело, будто из комнаты выкачали весь воздух. Он понял, каким должен быть его ответ, и он знал, какие будут последствия его ответа. Он уже слышал похоронный звон колоколов.

— Я не могу этого сделать, Пег, — ответил он так мягко, как только мог. — Каждый имеет право участвовать, если ему исполнилось восемнадцать, и он в состоянии заплатить взнос.

«Скажи мне, что тебя здесь действительно беспокоит в этой ситуации», — хотел сказать он, но знал, что она не скажет.

Она шагнула вперед, пока не оказалась в нескольких дюймах от него.

— Он может войти в азарт, если ты разрешишь ему играть. Азартные игры — это еще одно дополнение, и он наркоман.

Ее страх разъедал его.

— Ты хоть представляешь, сколько наркоманов проходит через мои отели в год?

Она непонимающе посмотрела на него.

— Нет.

— И я тоже. Потому что это личное, Пег. Я не специалист по проверке морали. Люди должны идти своим путем.

Иногда Божья честная правда причиняет адскую боль.

— Он мой брат, Мак. — Старая обида окутала ее голос, заставив его надломиться.

Он замер. Впервые она назвала его по имени за пределами спальни. Он знал это. Она знала это.

— Я знаю, что это так, но ты не можешь спасти Дэвида, Пег. — Он положил руки ей на плечи и помассировал напряженные мышцы, не в силах побороть желание прикоснуться, утешить. — Ты не можешь спасти своего отца, как я своего, и своего брата.

Она вырвалась из его объятий.

— Дело не в этом!

Он наклонился, пока не оказался достаточно близко, чтобы увидеть бешеный пульс вены на ее шее.

— Да, все именно так. Никому не нравится чувствовать себя беспомощным, но это его не исправит. Даже если я не пущу его завтра на турнир, он найдет другой способ сыграть, если он хочет это сделать.

— Но не в моем городе.

О, сейчас она больше становилась похожей на помощника шерифа. Это разбивало ему сердце.

— Это противоречит всем законам Штата, Пег.

Она вцепилась в свою рубашку.

— Если бы твоего проклятого отеля здесь не было, он бы даже не подумал об этом!

Ее сильный удар под дых, подкосил ноги, но он выпрямился.

— Он сыграет, если не у меня, то в другом месте.

— Такие, как ты, всегда говорят подобные вещи.

Яд в ее словах нельзя было не заметить. Он предположил, что этот яд горечи всегда в ней присутствовал. Он уже слышал эти слова раньше. Он боролся с осуждением других всю свою жизнь. Он создавал разное. Он жертвовал деньги на благотворительность. Помогал своей сестре растить ее сына. Но этого было мало, чтобы убедить недалеких людей, что Мак Мейвен был кем угодно, только не добрым.

Очевидно, Пегги ничем не отличалась от других, несмотря на все, что у них было общего.

Внутри он начал возводить стену, чтобы отгородиться от боли, кладя кирпич за кирпичом, чтобы защититься от ее слов. Он полностью контролировал выражение своего лица, не выдавая ни единой эмоции.

— Мне жаль, что ты так думаешь, но, если ты с Таннером не можешь отговорить своего брата от этого, я ничем не могу помочь.

— Тогда ты меня не любишь.

Его стена поднялась так высоко, как Эмпайр Стейт Билдинг. Весь мир вокруг него оцепенел.

— Любить кого-то — это не всегда делать то, чего хочет другой человек.

Ее палец ткнулся ему в грудь.

— Нет, речь идет, чтобы поддержать другого человека. А ты не поддерживаешь меня.

Почему она не хотела понять? Если бы он сделал то, что она просила, ему пришлось бы выбросить все свои принципы, все, что он создавал, все, чем он пытался стать все эти годы.

— Нет, не поддерживаю. Это не твоя жизнь, Пег. А его.

Ее лицо вытянулось.

— Он мой младший брат! У него есть жена и двое детей. Они этого не заслуживают.

Ах, вот в чем была суть проблемы.

— Он все должен сделать сам. Я не в состоянии ему помочь, как и ты.

Она зашагала прочь.

— Перестань говорить обо мне! Подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы это был Дастин.

Ее попытка манипулировать им нанесла еще один удар. Он опоясал свои стены сталью.

— Я не могу никому отказать в участии в моем турнире на этих основаниях, Пег. Дэвид не сделал ничего такого, чтобы его дисквалифицировали. Пожалуйста, пойми меня. Поставлена на карту моя репутация.

Она отступила на несколько шагов, как будто потеряла равновесие.

— Тогда я значу для тебя не больше, чем твой бизнес. Думаю, именно поэтому игроки ждут свою «Леди Удачу». Я не могу конкурировать с ней.

Внутри он наливался железом, превращаясь в автомат, совершенно бесчувственный.

— Я не прошу тебя с ней конкурировать, но этот бизнес значит для меня так же много, как для тебя быть помощником шерифа. Ты бы не стала арестовывать человека, если бы я попросил, без всяких на то оснований?

Ее карие глаза моргнули.

— Это даже нельзя сравнивать. — Она прищурилась. — Мы закончили.

Окончательность ее тона пробила дыру в его стенах, пронзив сердце. Он положил руку ей на плечо.

— Не уходи вот так. Я действительно люблю тебя, Пег. Даже несмотря на то, что сейчас твои слова чертовски больно ранят.

Она отодвинулась от него.

— Ты не помогаешь мне.

Почему она не слышит то, что он говорит? Ему хотелось ее встряхнуть. Его ярость запечатала дыру, как паяльная лампа, снова сделав стены внутри непроницаемыми.

— Ну, тогда мы квиты, потому что ты так ко мне относишься. Ты никогда не говорила, что любишь меня. Ни разу. До сих пор ты даже ни разу не называла меня Маком, черт возьми, за пределами спальни. Что это говорит о тебе?

Ярость взяла верх над разбитым сердцем.

Он шагнул вперед, доспехи на месте, понимая, что ему нужно увести ее от этого разговора к чертовой матери. Его терпение иссякло.

— Я был недостаточно хорош для тебя, но я такой, какой есть! И я чертовски устал от этого. Мне нечего стыдиться, — он ударил себя кулаком в грудь. — Я кое-кто, черт возьми, значу в этом обществе! Ты просто отказываешься это видеть. Легче заклеймить меня как игрока в покер, чем преодолеть свои предвзятые суждения. К черту все. Я больше, чем твои предрассудки.

Ее челюсть сжалась. Она пренебрежительно махнула рукой.

— Прекрасно! Будь кем хочешь. Я больше не хочу тебя. Но ты сделаешь то, что я прошу.

Похоронный звон колоколов прозвучал во второй раз, более резко и разрушительно.

— Нет, не буду. — Раз она хотела сцепиться, он отступать не намерен. Он не мог важное для себя дело, свою карьеру, свой имя подставить под удар.

Она скривила губы.

— Если ты не остановишь моего брата от участия в турнире завтра, я позвоню федералам и сообщу, что у меня появилась новая информация об угрозе взрыва.

Он втянул воздух. Фундамент его стальной башни треснул. Стены, которые он построил, чтобы защитить себя, рухнули с оглушительным грохотом. Его сердце стучало, обнаженное и уязвимое.

— Ты обещала, — выдавил он.

Она вскинула обе руки в воздух.

— И это было глупо с моей стороны. В первую очередь я помощник шерифа.

Он подошел к ней.

— Нет, ты напуганная женщина, которая прибегает к шантажу. Почему, черт возьми, я этого не разглядел в тебе?

— Мне все равно, что ты разглядел или думаешь обо мне, пока делаешь то, что я говорю.

Как он мог забыть, до каких глубин она опустилась, чтобы получить то, что хотела? Разве она не напала на него и его семью на городском собрании, чтобы остановить строительство его отеля?