Уже были готовы первые варианты станин для пушек и гаубиц, рассчитанных на использование дымного пороха, отрабатывались варианты противооткатных механизмов и клиновых затворов. В общем, генерал с Кривошеевым погрузились в мир артиллерии, а я носился по губернии, шевеля народ, создавая резервные цепочки информаторов, вербуя государственных чиновников, раскапывал всевозможный компромат и без зазрения совести им пользовался для общего дела.

Как раз пришел сигнал из нашего уезда, где давно была готова большая и занимательная ловушка, которая, как яркий фонарь в ночи для мотыльков, должна притягивать всяких забугорных уродов, знающих тайну пришельцев из будущего. По косвенным данным, началось какое-то шевеление. Первые тревожные звоночки пошли от пары трактирщиков, завербованных в самом начале моей деятельности. Если кто-то начинает работать на противника, у него появляются шальные деньги, и они сразу будут светиться в питейных заведениях. Вот и появилась парочка таких вот внезапно разбогатевших, причем оба были как-то связаны с госпожой Михеевой. К моему удивлению, тетка, достающая всех тем, что генерал Осташев со своим сыном ее обокрали, вдруг затихла, и это тоже настораживало. Мне на пару дней пришлось вернуться, да и княжна Тихвинская заждалась, о чем свидетельствовали несколько писем, переданных Тимохой. Все-таки славная девчонка. Я помню ее физиономию, когда, не дождавшись меня вечером на запланированную встречу, прибежала к нам в усадьбу и столкнулась лицом к лицу с императором, который уже собирался возвращаться в столицу. Это, конечно, было незабываемое зрелище: все мои рассказы, что я тайно борюсь с врагами империи, получили такое подтверждение — ко мне в гости приезжал сам государь император, который явно ко мне благоволил. Ну все — полный финиш. Если до этого девочка что-то делала больше на энтузиазме и романтическом настрое, то тут все изменилось…

Вторые сутки я мотался по уезду, встречаясь с информаторами, с местными скупщиками краденого, с трактирщиками, с главой местной гильдии профессиональных попрошаек, и старался понять, откуда веет такой настораживающий ветерок. Судя по информированности Дубельта и Стеблова, они давно были в курсе моих приготовлений, и это говорило о том, что кто-то из моих агентов явно работал III отделение.

Но мне не дали времени. Видимо, мое появление спустило какой-то незримый механизм, и события понеслись вскачь.

Сначала в усадьбу на всем скаку примчался князь Тихвинский и бросился на меня с кулаками. После того как я его повалял по земле и утихомирил парой пощечин, в другой обстановке точно бы нарвался на дуэль, он немного успокоился и постарался внятно объяснить, что же произошло — дела были не очень веселыми, и я понимал отчаявшегося отца. Княжну Марию Игоревну, просто Машу, его дочь, похитили и требуют определенный выкуп, который обязательно должен принести я, причем немедленно, и времени отцу дали всего час, как раз достаточно, чтобы прискакать ко мне в усадьбу, зарядить и отправить на стрелку с грабителями, иначе заложница сначала будет искалечена, потом убита.

Я поразился расчетливости противника. Да, тут они меня переиграли: пока я им готовил теплый прием и ждал гостей, они раскрыли мою сеть, приготовили ловушку, ударив по больному месту, прознав откуда-то про мои теплые отношения с княжной Тихвинской, при этом абсолютно не оставив времени на организацию какого-либо противодействия.

Буркнув для приличия какую-то глупость, отправился в дом готовиться к приключениям, а сам лихорадочно размышлял о том, с какой стороны дует ветер, и по мере того как поднимался по лестнице решил, что скорее всего, как источник информации задействована госпожа Михеева, а возможно, она предоставила и операционную базу. Ну что ж, новый виток противостояния с масонами начался, а то, что это их рук дело, я не сомневался, уж слишком все было обставлено по-иезуитски.

Переодевшись в камуфляж, я потратил несколько минут, осторожно вшивая в манжету тонкую полоску полотна от самой обычной безопасной бритвы, написал пару писем и одно из них специально взял с собой и спрятал в подворотничок, который по привычке перешивал каждое утро. Пришлось немного испортить ботинок и вмонтировать в каблук небольшое взрывное устройство, которое активировалось отдиранием стельки. По возможности прихватил еще несколько интересных штучек в виде тяжелой связки ключей на цепочке, которые неплохо использовались в качестве ударно-дробящего оружия, тонкой веревки, сплетенной из нескольких кевларовых нитей, давно еще надерганных из старого банковского бронежилета. Прихватил с собой гибрид газового баллончика, со стертыми надписями, и прикрепленного к нему небольшого заряда тола и с обычным запалом УЗРГ, причем активно обрызгал его своим дорогим одеколоном. Открыл аптечку и съел пару десятков таблеток активированного угля на случай попытки отравления или усыпления.

Никакого другого оружия из будущего принципиально брать не стал, вдруг не срастется и технология все равно утечет к противникам.

«Ну все, уродцы, теперь давай пободаемся».

Выйдя на улицу, я кивнул двум своим охранникам, приставленным Стебловым, которые теперь неустанно всегда были со мной, передал им несколько конвертов с распоряжением немедленно доставить подполковнику. Один ускакал, второй, тот, который помоложе, из казацких пластунов, смышленый вахмистр, уж очень внимательно смотрел на меня. Отведя его в сторону, быстро обрисовал ситуацию, с удовольствием увидев, как он злобно оскалился, готовясь к бою.

— Скорее всего, меня оглушат и увезут в поместье Михеевой. Давай я больше обычного надушусь моим одеколоном, а ты по этому запаху пустишь собак, уж если запах стойкий для человека, то для собаки и подавно. За мной не иди, они точно будут проверять хвосты и, если что заметят, сразу всех кончат. Пока я там буду играть беззащитную жертву, собирай всех наших и, если я не выживу, обязательно найди эту старую корову Михееву и накажи, уж слишком много она крови всем попортила.

— Не беспокойтесь, ваше благородие, а может, не надо?

— Если сейчас своего бросим, то потом никто уже не будет верить. Да, это молодая девчонка, но она мой агент и много сделала хорошего, мы своих не бросаем…

Мы ехали верхом с отцом Машки, но разговор как-то не клеился, он ворчал, что мы опоздали, а я не сомневался, что нас пасли и с Машей пока ничего не случилось. Когда до места встречи оставалось около версты, князь Тихвинский, следуя указаниям, отдал мне мешочек с какими-то золотыми побрякушками, которые, видимо, были выкупом, и я поехал к леску, где была назначена встреча с похитителями. Все это время жалел, что нельзя было вмонтировать никакого радиомаячка, а то я бы с ними поиграл в догонялки и резалки часовых. Хм, что-то в последнее время становлюсь каким-то кровожадным.

Спешившись и привязав коня, я пошел через густую поросль на поляну, где меня уже ждали два человека в масках. Они молча смотрели и я, почувствовав движение сбоку, попытался уйти с линии нападения, сделал скачок в сторону, но тут с другой стороны что-то обрушилось мне на голову и наступила темнота.

Как оно описывается, очнулся я с головной болью. Блин, дать бы по морде тем, кто так легко описывает это чувство. Голова не просто болела, она БОЛЕЛА и РАСКАЛЫВАЛАСЬ. Я, конечно, попробовал промолчать, но не удержался и замычал от кучи неприятных ощущений. Сбоку услышал гнусавый голос:

— Очнулся, барин.

Другой, более молодой, голос с сильным акцентом, ему ответил:

— Смотри за ним внимательно, это зверь, он убьет всех, если развязать.

— Наслышаны, барин, не сумневайся.

Приподняв голову, с удовлетворением увидел холопа помещицы Михеевой, пятидесятилетнего мужичка, который частенько участвовал в ее темных делишках, а значит, мой расчет оказался точным. Я пытался контролировать, куда меня везут, и, к своему удовлетворению, это действительно оказалась усадьба Михеевой. Мне вот интересно, эта толстая дура не понимает, куда ввязалась, или мысли о сокровищах совсем заполонили ее заплывший жиром мозг?