Татарин все еще лежал на земле, мыча от боли. Пнув его пару раз для приличия, проделал те же манипуляции: забрал табельный ствол, запасной магазин, бронник и прихватил автомат и мобильник. Для профилактики прострелил им колеса на служебной машине. А вот теперь деру. Нарушая правила, я свалил с заправки в экстренном темпе и успел скрыться в спальном районе, выкинув по дороге трофейные мобильники. Припарковав джип, не сильно перетруждаясь, нашел долго стоящую на улице машину, самым наглым образом скрутил с нее номера и перекрутил на свой джип.

В самой машине на случай погони и обстрела на спинку водительского сиденья накинул трофейный бронежилет и второй положил слева возле себя, на случай, если попытаются стрелять сзади или слева через дверь.

После всего этого с новыми номерами и со спокойной совестью заехал на мойку, потом отогнал джип в давно арендованный гараж и затаился на пару дней в съемной квартире. С интересом просматривая по Интернету новости, я, к своему удивлению, не нашел никакого упоминания о прошедших событиях, что не могло не настораживать. Поэтому по прошествии двух дней, покатавшись по городу на «жигуленке» и убедившись, что посты на выезде из города сняты, я решил уходить. Взяв снова свой джип, я уже спокойно поехал в сторону Алушты.

Преследование обнаружил только тогда, когда за мной уже шли несколько российских внедорожников «Патриот» с эмблемами «Беркута».

Погоня была, как в фильмах. Мой джип не мог оторваться от милицейских машин на трассе, поэтому пришлось в районе водохранилища выруливать на грунтовку и уходить в горы, но и тут не удавалось оторваться. Меня затравливали, как матерого, бешеного зверя, и я был уверен, что пощады не будет, и так или иначе отдадут на расправу татарам. Осталось принять последний и яростный бой и умереть, как положено офицеру — с оружием в руках. Правда, жалко было стрелять в ребят из «Беркута», они-то ни в чем не виноваты, все-таки выполняют приказы. Обидно, конечно, что жизнь так заканчивается, но одно правильное дело я сделал — отомстил. Все-таки в кровной мести есть свои прелести, может, после меня они поостерегутся вновь нечто подобное вытворять.

Навигатор показывал, что по этой дороге осталось ехать километров пять-семь — и потом тупик. И осталось мне жить не более десяти-двадцати минут. Я взял телефон и позвонил по номеру экстренной связи с Димкой. Он ответил сразу.

— Я все знаю, ты где?

— Не напрягайся, все равно не успеешь.

— Саня…

— Димыч, не то, на хвосте «Беркут» сидит. Еще десять минут, и я в тупике.

— Твою мать, Санька…

— Дима, позаботься о сыне, это все, что я прошу. Это была хорошая охота. Прощай, брат.

— Прощай, брат…

Я отключился, выключил телефон, одной рукой отсоединил аккумулятор и выкинул в окно симку. Всё.

В темноте мелькали деревья, и в зеркала ярким светом ослепляли фары преследователей. Мне почему-то вспомнилась старая цыганка и ее слова.

«Придет время, и ты снимешь погоны и будешь служить другому хозяину» — ну в принципе да, работаю на дядю, точнее работал.

«С тобой по жизни идут два друга, которые, как тени, всегда будут рядом» — так и есть, два друга, надеюсь, их ничем это не зацепит.

«Когда окончательно потеряешь то, что уже потерял, ты прольешь кровь врагов мечом дедов» — хм, а ведь правильно. Потерял Ленку, которую уже раз потерял. Потерял навсегда и бесповоротно. Блядь. Как же мне хреново, аж рыдать хочется. Что там говорилось про меч дедов?

Я снова уставился на дорогу. Чем это я там кровь проливал? АКМ, ну конечно, оружие 60-х годов прошлого века, как раз мой дед по возрасту и мог его сделать. Хм, как все складывается. И что там дальше?

«Ты будешь ждать смерть, но судьба тебе даст шанс…»

О как. Ну что ж, в ближайшее время, точнее в ближайшие минуты, все и определится. Надеюсь, та цыганка Аза не врала и дело говорила, а то остыну уже к утру…

В свете фар посередине дороги внезапно возник силуэт человека, точнее женщины в цветастом платье, и я, скорее рефлекторно, дернул руль вправо, и машина, влетев в кусты, провалилась вниз и покатилась по крутому склону, где я лихорадочно пробовал объехать возникающие в свете фар стволы деревьев. В памяти, как снимок цифрового фотоаппарата, отчетливо отпечатался образ той женщины, и я с удивлением узнал цыганку, которая уже была мертва несколько лет.

Это была бешеная гонка, пришлось как бы слиться с машиной, огибая мелькающие стволы деревьев. Через целую вечность ландшафт начал меняться, и, к моему удивлению, я теперь несся по ровной поверхности, и деревья стали толще и массивнее. Нажав на тормоза, удалось остановить машину прямо напротив большущего дуба. Я сидел и смотрел на открывшегося в свете фар исполина. Руки дрожали от сильнейшего прилива адреналина, и вскоре меня всего начала бить дрожь. Открыв дверь, как мешок вывалился из машины и упал на землю, и меня стало сильно рвать. Когда спазмы прекратились, я ощутил, что стою на четвереньках, а руки упираются в землю, покрытую старыми, пожухлыми дубовыми листьями. Блин, как хреново. Чтобы не упасть лицом в свою блевотину, умудрился чуть отползти, руки подогнулись, и последнее, что успел увидеть, это приближающиеся освещенные светом фар дубовые листья. Организм, не выдержав нагрузок, отключился.

Не знаю, сколько был в отключке, но, придя в себя, лежал и долго наблюдал за своим джипом, фары которого освещали дерево, разгоняя темноту вокруг. Я все помнил и все ждал и ждал шума двигателей преследователей или на крайний случай топота беркутни, которые, по идее, должны меня уже вязать и паковать. Но минуты шли за минутами, а никто так и не приходил за мной. Силы потихоньку возвращались, и через двадцать минут я уже смог сесть, даже приподняться и проковылять к джипу. Стоило больших усилий снова забраться на водительское сиденье и закрыть дверь. Двигатель заглох, когда я еще несся с горки, поэтому отключил освещение, оставив подсветку приборной панели, и включил приемник, чтобы послушать последние новости о том, что произошло в окрестностях Симферополя и о масштабных поисках моей тушки. Но, к удивлению, эфир был чист, и, просканировав несколько раз разные диапазоны, я откинулся на спинку сиденья и тупо уставился на панель навигатора, на которой светилась надпись «Потеряна связь со спутниками». Видимо, я провалился в такое ущелье, где ничего не ловилось, поэтому, выбрав флэшку, где были собраны любимые песни, воткнул ее в приемник и, услышав знакомую музыку «Любэ», достал из оперативной кобуры ПМ, передернув затвор, загнав патрон в патронник, стал ждать гостей. Но песня сменялась песней, а гостей все не было. Стало светать, но было тихо. Странно. Может, это и есть мой шанс? Силы практически вернулись, поэтому я уже смог достать радиосканер и несколько раз просканировать радиодиапазон в поиске любых источников радиоизлучения. Что-то такое фиксировалось, но так, на грани фона. Ну должны же преследователи хоть как-то между собой переговариваться и организовывать мои поиски, но и тут эфир был пуст. Я, чуть пошатываясь, вылез из машины, прихватил пару РГДшек из недавних трофеев, свой карабин, накрутив на него глушитель и установив коллиматорный прицел, отошел метров на двадцать от машины и прилег в небольшом кустарнике, из которого прекрасно просматривалась машина и подходы к вековому дубу.

Так я пролежал около часа, но и тут меня никто не побеспокоил. Очень странно. Ну ладно, будем действовать. Вполне придя в себя, достал из багажника камуфляж, в котором недавно бегал по холмам, переоделся, натянул обычные армейские ботинки с высокими берцами, бронежилет «Корсар», который подогнал Димка. Поверх него накинул разгрузку, в карманах которой уже лежали набитые обычными патронами магазины для АКМа, в отдельные кармашки положил четыре гранаты. Прихватил несколько консервных банок из сухих пайков, флягу с чуть подсоленной водой, брикет сухого спирта, складную саперную лопатку, бинокль, монокуляр ночного видения ну и кучу всякой мелочи, которая может понадобиться в длительном походе. В набедренной кобуре разместил ПМ, прихватив к нему пару запасных магазинов и около полусотни патронов россыпью. Как особенный аргумент на спину закинул РПО — такая вещь будет очень даже к месту при столкновении даже с легкобронированной техникой.