Стеблов все вышагивал в волнении по комнате и периодически вопросительно смотрел на меня, ожидая какое-нибудь судьбоносное решение или применение устройства из будущего, которое в мгновение ока спасет ситуацию. К сожалению, ничего такого у меня не было, как и не было под рукой тренированного спецподразделения антитеррора, а вера местных товарищей в мегадевайсы из будущего в первый раз за все это время не тешила самолюбие, а реально раздражала. Поэтому с самым спокойным видом пришлось импровизировать на ходу, учитывая сильнейший дефицит времени. Не выдержав мельтешения Стеблова, я вышел из себя и немного на повышенных тонах выдал:

— Игорь Генрихович, сели бы вы на место, а то мельтешите тут, как…

Он сразу среагировал на скрытое оскорбление, отвлекся и, сузив глаза, с вызовом спросил:

— Как кто? Продолжайте, Александр Павлович!

Я усмехнулся, хлопнув ладонью по столу.

— Не обижайтесь, Игорь Генрихович. Мы все сейчас на взводе. А подумайте, каково мне? Мою ж голову требуют, а не вашу.

— Да, я понимаю.

— Ну вот я и решил вас отвлечь, — на ходу придумывал объяснение, — так что давайте проанализируем ситуацию.

Стеблов заметно успокоился и перешел на деловой разговор.

— Давайте. Тут и так ясно, что действуют все те же силы, что хотели вас захватить и воспользоваться информацией из будущего.

— Согласен. Только в этот раз, как мне кажется, и уровень подготовки акции совершенно другой, и задействованные силы существенно отличаются. Скорее всего, это было санкционировано высшим руководством наших оппонентов. Заметьте, им нужна именно моя голова, не Кривошеева, ни Станкевич, а именно моя. Помните, что было с этим авантюристом Махерсоном и его подручным, которые сумели удрать от казаков? Они именно меня называли Защитником, который будет способен провести в этот мир других людей. Им нужно закрыть переход. А с остальными фигурантами справиться не так уж и трудно: Осташева снова ошельмуют, удалят от двора и по-тихому придушат или отравят, как это они любят, Кривошеева и Станкевич выкрадут. Вариантов-то много, но результат будет один. А вот моя фигура противника напрягает, потому что именно я два последних раза срывал их планы. Да и пророчество монаха Эстерра однозначно дает понять, что я, к сожалению, в этом раскладе пока центровая фигура.

— Тогда нужно попробовать освободить наследника? У вас в фильмах часто показывают специальные войска для освобождения заложников.

— Да, вот только у меня этих спецподразделений нет, а лезть дилетантам в это дело — еще больше осложнить ситуацию.

— Но вы же неплохо с этим справлялись. Я сам видел и в поместье помещика Кириченко, и в лесном домике, где держали заложников.

— Было дело, но это совершенно другая ситуация. Там был встречный бой, и противник не успел тщательно подготовиться. Жаль, Димки нет, он как раз в этом неплохо разбирается, тем более сам рассказывал, что проходил антитеррористическую подготовку в специальном учебном центре СБУ. А я всего лишь простой опер, умеющий неплохо стрелять, и все…

Стеблов пристально, с особым прищуром посмотрел мне в глаза, как бы ища признаки страха и неуверенности. Если б мы тогда не дрались вместе с бандитами, он наверняка бы обвинил меня в трусости, но тут прекрасно понимал, что я знаю, о чем говорю.

— Так я не понял, Александр Павлович, куда вы клоните.

Я глубоко вздохнул.

— Вмешаться все равно придется, этого именно от нас ждут и противники и император, а если занять пассивную позицию — однозначно проиграем. Ситуация патовая. Пока я нахожусь здесь, на запретной территории, куда они попасть не могут, наши противники ничего против меня предпринять не в состоянии. Информация и технологии передаются и со временем дадут о себе знать в виде изменения военно-политической мощи России. А вся эта история похожа на попытку выманить меня и моих людей в столицу, где можно будет легко с нами расправиться. Но в любой ситуации англичане сделали очень сильный шаг, и тут с нашей стороны нужны самые активные и, главное, непредсказуемые действия, иначе проиграем.

Стеблов испытующе смотрел на меня, в ожидании хоть каких-то предложений. Я продолжил развивать свою мысль.

— Тут ситуация вполне понятная. Если император не пойдет на уступки террористам и не выдаст меня, его сын и наследник престола погибнет со всей семьей, а зная, как Николай Первый относится к своим детям, это резко понизит наш статус. Благодаря этому впоследствии мы не сможем в должной мере влиять на ход событий, и противники частично добьются своей цели — в определенной мере мы окажемся нейтрализованными. Если же меня выдадут, то высшее руководство дискредитирует себя в глазах потомков — и снова налаженное взаимодействие, порядок передачи техники, информации из будущего будет разрушен, и в этом случае наши оппоненты добьются определенных целей, вплоть до прекращения нашего участия в коррекции истории.

Подполковник не выдержал и почти с раздражением спросил:

— Так что вы хотите?

— Первое. Готовим телеграмму генералу Дубельту: поднять по тревоге все войска, расквартированные в Польше. Скорее всего, нападение на наследника с участием поляков будет скоординировано с массовыми вооруженными выступлениями в Польше.

— Согласен. Вполне логично. Что дальше?

— Оба варианта развития событий, которые я вам только что обрисовал, выгодны противнику. Единственное, чего они будут бояться, это силовой вариант, так как до конца не знают наших возможностей. Значит, их агенты влияния либо будут склонять императора пожертвовать семьей, либо выдать меня. Нужно срочно заняться плотным контролем таких «советчиков», поставить их на прослушку и заняться сбором доказательной базы. Или они идиоты, или реально работают на заказ, будем разбираться потом, когда разрулим ситуацию.

— Вполне разумно.

Глаза его загорелись.

— Вы все-таки задумали силой отбивать наследника?

— А у нас другого выхода нет. Все остальные варианты ведут к проигрышу. Тем более в случае удачной операции можно будет еще плотнее заняться подготовкой настоящей охраны членов императорской фамилии, в нашем понимании, и упрочить свои позиции возле трона, что дает вполне широкие и интересные перспективы.

— Вы сами будете участвовать?

— А что, есть варианты?

— Я категорически против. Вы, Александр Павлович, Проводник, единственный человек, который может открывать проход между мирами, и потерять вас означает крушение всех надежд.

— Согласен. Вот только еще раз повторюсь — вариантов-то у нас нет. Я хоть как-то, в первом приближении, знаком с тактикой подразделений антитеррора, а Рыжков, Кривошеев, Станкевич и близко не стояли. Поэтому все равно мне придется покинуть охраняемую зону и сгонять в столицу. Только мы это сделаем по-умному.

Стеблову все это не нравилось, но он внимательно выслушал. После последней фразы он кивнул, показывая, что весь во внимании.

— Нас, возможно, уже ждут на пути в столицу. Поэтому не мешало бы дать телеграмму в канцелярию ЕИВ о том, что по такому-то маршруту движется конвой с арестованным капитаном Осташевым. Пусть наши противники подергаются и устроят пару ловушек на предполагаемом пути следования, раздробят силы, а мы и посмотрим, кто и что за этим стоит.

— А вы как думаете добираться до Санкт-Петербурга?

— На машине, никак иначе. Сначала заглянем в Тулу, заберем Наташу Станкевич, медик там все равно понадобится, и без остановок рванем в Царское Село.

— Кого еще думаете взять с собой?

В его вопросе мне послышалась напряженность. Видимо, боится, что все события пройдут без его участия, а значит, чины, награды, известность обойдут моего знакомого стороной. Судя по его нынешнему поведению и состоянию, он уже успокоился и свято верит в наши безграничные возможности. Жалко, конечно, Генриховича разочаровывать, но мне придется поддерживать имидж «Крутого Уокера». Я максимально добродушно ухмыльнулся и продолжил:

— Игорь Генрихович, ну куда мы без вас. Возьмем вахмистра Любкина, он неплохо освоил наше оружие, ну а дальше по обстановке. Думаю, в пушечном мясе у нас не будет недостатка. Так что за вами информирование по шифрованному каналу вашего непосредственного руководства и телеграмма Николаю Первому о режиме нашего движения.