Одновременно пришло сообщение ген. Дитерихса, что Приморье очищено от большевиков. Таким образом, был открыт путь Сибирскому правительству до самого океана. Что же представляло из себя в это время Омское правительство?

Первым шагом Правительства было распоряжение об аннулировании декретов советской власти (4 июля) и ликвидации советов (6 июля), причём постановление Вр. прав, гласило, что «образование профессиональных организаций, не преследующих политических целей, не подвергается никаким ограничениям» [«Хроника». Прил. 73]. 6 же июля было принято постановление, что «имения, расположенные на землях собственных и арендованных, передаются в заведование прежних владельцев впредь до разрешения вопроса о земле всерос. Учр. Собр.» [Прил. 81] и проведена денационализация промышленных предприятий.

Уже роспуск Правительством советских учреждений показал, что в среде сибирских эсеров здесь не будет единогласия. Большинство партии находилось под гипнозом страха оторваться от масс, настроение которых по трафарету определялось представительством в органах так называемой организованной революционной демократии, т.е. в советах. 27 июня в Омске происходит конференция правлений профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов. Резолюция, на нём принятая, была своеобразной смесью большевицких настроений с отрыжкой меньшевицких и эсеровских лозунгов 1917 г.:

Отклоняется большинством лозунг: «Да здравствует У.С.», отклоняется, конечно, и поддержка Сибирскому правительству. Несколько позже (5 июля) в Омске происходит крестьянский съезд: он делает постановление о создании Советов трудового крестьянства с оговоркой, что органы эти должны являться классовыми организациями, но отнюдь не представлять собою органов власти.

От этих трафаретов уже пахло архивной плесенью, но они производили впечатление на руководителей «революционной демократии». Так, Гинс рассказывает инцидент, происшедший в Правительстве при обсуждении указа о роспуске Советов. На заседаниях Совета присутствовал для установления преемственной связи бывший член Зап.-Сиб. комиссариата Сидоров. Он заявил, что, если бы члены комиссариата знали об этом, они никогда не знали бы власти и что отныне они из агентов Правительства превращаются в революционеров и все свои силы употребят «на борьбу с ним» [I, с. 123]. Пусть этот инцидент и был исчерпан на заседании[381], он был симптоматичен. Гинс совершенно основательно замечает, что все подобные коллизии свидетельствовали, что не изжит ещё дух партийности и классовой розни, что не борьба за возрождение родины — действенный стимул… «Переворот произошёл слишком рано».

Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л. В. Колчак. Начат 1917 г.

Американский плакат, приветствующий революцию в России. Опубликован в журнале «Нива» в ноябре 1917 г. (№ 45). (За свободу тогда, — 4 июля 1776–1917 — За свободу теперь!)

А.В. Колчак в форме Охранной стражи КВЖД. Харбин, 1918.

Части Сибирской армии на параде

Атаман Оренбургского Казачьего войска генерал-лейтенант А.И. Дутов

Атаман Забайкальского Казачьего войска генерал-лейтенант Г.М. Семёнов

Главнокомандующий Восточного фронта генерал-лейтенант В.О. Каппель

Атаман Сибирского казачьего войска генерал-майор П.П. Иванов-Ринов

Командир 1-го Средне-сибирского армейского корпуса подполковник А.Н. Пепеляев

Генерал-майор М.К. Дитерихс

Денежные знаки и ценные бумаги, имевшие хождение на Востоке России при Колчака. 1918 –1919.

Верховный правитель России А.В. Колчак. 1919.

Но самый трудный вопрос, который стал перед Правительством, — это вопрос о Думе. Около Думы разыгралась вся последующая общественная борьба в Сибири. Пражский журнал «Вольная Сибирь», редактируемый бывшим председателем Сибоблдумы Якушевым и выражающий за границей преимущественно мнения эсеровской фракции Сибоблдумы, так формулирует мотивы недовольства Думой:

Post factum редакция признаёт, что исключение цензовых элементов было «большой ошибкой», но по тогдашней обстановке оно было вполне понятно и объяснимо. Ошибку поняли некоторые эсеры ещё тогда. Так, член Правительства Дербера Моравский уже 18 апреля в интервью заявил, что наблюдения при поездке в Сибирь убедили его в необходимости коалиции с цензовыми элементами[382]. Другие такую склонность к единому демократическому фронту продолжали называть «оппортунизмом» (напр., Ракитников).

Приписывая себе большую инициативу, чем это было в действительности[383], Гинс говорит, что он совместно с Якушевым составил правительственное сообщение о созыве Думы на новых началах: представительство цензовых элементов и профессиональных рабочих и крестьянских организаций вместо «упразднённых советских… самое имя которых навеки запятнано» [с. 122]. В заседании на этой почве происходит столкновение с с.-р. Шатиловым. Вопрос о Думе Правительство разрешает так же, как он был разрешён при Правительстве Дербера: Дума собирается в прежнем составе, и Правительство вносит на её рассмотрение первым проект о расширении избирательного права. Вместе с тем цензовым группам предлагалось выбрать своих представителей и прислать их в Томск к 20 июля для того, чтобы «без промедления принять участие в работе Думы» [«Хроника». Прил. 77]. Но значительная часть сибирской общественности, а не только «правая печать», отнеслась отрицательно к самой идее возобновления Думы[384]. Прежде всего, против созыва Думы выступил омский в то время ещё «социалистический» блок из представителей соц.-рев. оборонцев, народных социалистов и соц.-дем. из «Единства». В совещании своём 10 июля блок вынес подробную мотивированную резолюцию, целиком напечатанную тогда в некоторых газетах и воспроизведённую в «Хронике» [Прил. 79].