Увидев, как оживилась мать, уже погрузившаяся в какие-то расчеты, Брук почувствовала что-то вроде щелчка внутри — чувство вины внезапно исчезло. Она задавалась только одним вопросом: почему мысль о предстоящем разрыве причиняет ей боль, хотя она сама настаивала на его осуществлении в максимально сжатые сроки.

— А где твое обручальное кольцо? — опомнилась Фелиция.

— У меня его нет.

— Как это нет? — посуровела мать. — Только не говори, что Каттер не мог позволить себе покупку обручального кольца для невесты. Обязательно скажи ему… Нет, лучше я дам указания своему ювелиру…

— Мама!

— Никаких «мама»! Он поработает над твоим кольцом. Милая, твоим рукам позавидуют королевы. Им подобает соответствующее украшение — думаю, камень в пять-шесть каратов, окруженный дюжиной маленьких бриллиантов.

— Мы не хотели ничего экстравагантного, — запротестовала Брук.

— Ерунда. Каждая невеста мечтает о кольце с хорошим камнем.

— Но не размером с постамент! — воскликнула она, поймав себя на мысли, что очень хочет носить кольцо Мэтта. Но не хочет выходить замуж. Или хочет? Кажется, Брук совсем запуталась. — Мама, мы договорились, что не будем тратить мешок денег на кольцо, которое я не буду носить.

Фелиция внимательно посмотрела на дочь, понимая, что и раньше замечала в ней признаки прогрессирующего слабоумия.

— Как это ты не будешь носить обручальное кольцо?

— Не буду… — вздохнула Брук.

И чего она так беспокоится? Все равно Фелиция не поймет… А вот Мэтт понял и не спорил. Но его позиция вполне объяснима — сэкономил кучу денег.

Хотя в скаредности Мэтта упрекнуть трудно взять хотя бы его предложение пожертвовать сиротскому приюту миллион долларов!

— Ладно, потом обсудим. А вы уже выбрали место для проведения церемонии?

Брук кивнула, получая удовольствие от того, как разрушает планы матери на грандиозную свадьбу.

— Да. И по счастливой случайности это место еще не занято.

— И где оно? — спросила Пегги, копаясь в холодильнике в поисках диетической колы. Нашла, протянула одну Брук. Фелиция от своей отказалась.

— Такое событие заслуживает шампанского, пояснила она.

А Брук вполне устроила кола: яркие камни слепят, от шампанского болит голова — в общем, светский образ жизни кажется ей достаточно утомительным. Поставив пустую банку на стол, она удовлетворила любопытство лучшей подруги:

— Мы присмотрели прелестную маленькую церквушку…

— Что? — вздрогнула Фелиция. — Ты будешь венчаться не в кафедральном соборе? И, кстати, мы не должны ограничивать себя Сан-Антонио. Вполне можно съездить в Лондон. Или в Париж.

— Или на Гавайи, — поддержала Пегги.

— Или в Танзанию, — развеселилась Брук.

Но Фелиция совсем не собиралась радоваться нелепым шуткам, когда речь идет о чести семьи.

— Постарайся быть серьезной, Брук. У нас нет времени. Представь себе, какую церемонию можно устроить в «Уолдорф Астории»!

— Нет.

— Как насчет церемонии на пляже? — спросила Пегги, все еще не желая расставаться с мечтой о Гавайях.

— Нам нравится Техас, — оставалась непреклонной Брук. — Здесь всегда жила семья Каттеров.

— Безусловно, ты права, — кивнула дочери Фелиция. — Это убедительная причина. К тому же пресса может поднять на смех вашу церемонию, если она состоится где-то еще.

— Именно. Поэтому мы женимся в Сан-Антонио. Правда, за пределами города.

— Где? — на диво слаженным дуэтом воскликнули Фелиция и Пегги.

— Это прекрасное место, — совершенно искренне сказала Брук и осеклась. По спине побежали мурашки: случилось то, чего она больше всего опасалась. Выдумка настолько переплелась с действительностью, что стало невозможно воспринимать одно отдельно от другого. Она ведет себя так, будто и в самом деле выходит за Мэтта!

— То есть в старой, грязной, полуразрушенной церкви, — разочарованно протянула Фелиция.

— Брук, — серьезно начала Пегги. — Ты, конечно, попросишь меня быть подружкой невесты?

— Разумеется, — изобразила энтузиазм Брук. Ты согласна?

— Я думала, ты никогда не попросишь! — завизжала Пегги, кидаясь ей на шею. — Подумать только, ты нашла своего прекрасного принца!

Это вряд ли. Да, Мэтт богат, как сказочный принц. Он убийственно красив и сексуален. Но он не для нее. А она не для него.

Они просто помогают друг другу решить кое-какие личные проблемы, на которых и нужно сейчас сосредоточиться. А не мечтать о Мэтте Каттере.

— Вот что, мне не нравится твой наряд, — с порога вместо приветствия заявил Мэтт.

Как ему хотелось любоваться красотой Брук, облаченной в бордовый шелковый костюм, гладить ее сверкающие волосы, целовать мягкие губы, скользить руками по соблазнительным изгибам тела. Эта женщина по вкусу похожа на экзотичное вино — сладкое, чуть теплое, с пряным привкусом…

— Да? — переспросила Брук, вернув его в реальность.

По идее, они должны были продолжить спор, но Мэтт не мог удержать нить разговора.

— Что?

— Помнишь?.. Вчера… — Брук отвернулась от Элизы и заговорщически ему подмигнула, намекая на разработанный вчера план, по которому они должны были начать ссору из-за пустяка и, разругавшись насмерть, разорвать помолвку. Но почему-то складывалось впечатление, что они заранее ни о чем не договаривались.

— Не припомню…

— А должен бы. — Брук разгладила тонкую ткань костюма на бедрах, от чего Мэтт испытал некоторое неудобство. — Я показала тебе этот наряд, ты его одобрил. Сказал, что будет великолепно выглядеть, особенно с твоим синим галстуком.

В самом деле, их одежда хорошо смотрится. И сами они неплохо сработались.

Искра промелькнула, когда они поцеловались.

И вместо того чтобы поссориться, молодые люди пребывали в полном согласии. Но это ни о чем не говорило — разве что об их несобранности. Зачем было разрабатывать план, если заранее знаешь, что не сможешь его выполнить?

— И у нас нет времени, чтобы переодеться, — в ужасе воскликнула Элиза. — Фотограф уже ждет.

Быстрее!

И она поспешила в свое самое любимое место в доме — библиотеку. Мэтт мог поклясться, что в воздухе до сих пор витает запах табака деда, хотя тот скончался более года назад. Линкольн Каттер сиживал почти все вечера в этой комнате. Теперь так делает бабушка в память о своем горячо любимом муже. Она частенько проводила в библиотеке целый день, предаваясь воспоминаниям и разбирая старые фотографии.

— Что ты делаешь? — яростно прошептал Мэтт в самое ухо девушке.

— Готовлюсь к фотосессии, — беззаботно прощебетала Брук, беря Мэтта за руку.

Разумеется, он не купился на этот ответ. Чует его сердце, что-то обязательно должно случиться!

Слегка нахмурившись, Мэтт приобнял девушку и жадно вдохнул нежный аромат ее кожи. Внезапно его осенило:

— Минуточку, я вчера ничего не видел…

— Мэтт, — прервала Элиза их жаркие перешептывания, — садись в дедушкино кожаное кресло. А Брук пусть сядет на подлокотник.

В это время молодой фотограф изо всех сил пыхтел над камерой. Стоя между двумя зажженными лампами он совершал некие вращательные движения, судя по которым можно было только догадываться о его профессии. Мэтт, смекнувший, что парень легкой рукой собирается засветить всю пленку, вызвался быть его ассистентом. Он пожаловался на жару, свет, слепящий глаза его драгоценной невесты, и путем невероятных усилий добился перемены места дислокации. Если Элиза хотела настоящего шоу со свадебной кутерьмой и неразберихой, можно не сомневаться, — она его получила.

— Филипп, — попыталась она привлечь внимание юного дарования. — Это мой внук Мэтт и его невеста Брук.

Поставив камеру на штатив, фотограф непринужденной походкой направился в сторону Брук, причем сделал это таким образом, будто не знакомился со своими работодателями, а представлял последнюю коллекцию Версаче.

— Примите мои искренние поздравления.

Мэтт коротко кивнул.