— Узнайте у кого-нибудь еще. Дайте…

— Нет, — буркнул Мэтт.

Он, ну почему кто-нибудь другой не мог стать миллионным посетителем? Брук еще раз попыталась отвоевать конечность, но потерпела поражение. Она поморщилась, и Мэтту внезапно стало неловко: девушка ведь ни в чем не виновата! Он обхватил маленькую ступню двумя руками и начал легонько массировать, растирать подъем. Через топкие спортивные носки ощущалось тепло хрупкого тела. Мало-помалу Брук расслабилась, хотя в мозгу еще изредка вспыхивал сигнал тревоги.

— Извините. — Мэтт фактически заставил себя прекратить массаж и приступить к продолжению церемонии. — Это займет всего лишь минуту.

Брук выпрямилась, услышав жесткие инструкции, и вздрогнула, когда холодный металл коснулся ноги: между своим бедром и ступней девушки Мэтт просунул измерительную линейку. Должна же эта железная штука хоть чуть-чуть остудить его гиперактивное либидо!

— Полный шестой, но ступня очень узкая, объявил наконец Мэтт, продолжая производить вычисления. Дотронувшись до икры девушки, он почувствовал, как та дрожит. Брук в очередной раз попыталась выдернуть ногу, но Мэтт был тверд, как скала.

— Ваши ботинки будут готовы через шесть недель, мисс…. то есть доктор. Какой цвет вы предпочитаете? Белый, чтобы сочетался с халатом?

— Я не ношу белый халат.

— Вы профессор? — поднял бровь Мэтт.

— Психолог.

— Тогда как насчет черного, напоминающего о заблудших душах?

— В том числе вашей? Отпустите же мою ногу!

Храбрая девчонка! Мэтт улыбнулся, наслаждаясь огнем, бушевавшим в ее глазах, внезапно выпустил ногу и выпрямился.

Откровенно говоря, он опасался говорить об основной части подарка, но пути к отступлению не было. Все уже приготовили, и было слишком поздно менять сценарий. Чувствуя себя Наполеоном при Ватерлоо, Мэтт потянул к себе микрофон.

— А сейчас, леди и джентльмены, а также присутствующие здесь доктора, — объявил он, обернувшись к Брук, которая радостно шнуровала вновь обретенную обувку, — мы предлагаем вашему вниманию главный приз!

Он полез в карман и выудил оттуда связку ключей.

— Автомобиль с откидным верхом!

Толпа застонала. Брук в это время завершила свой туалет, ее губы подрагивали, а глаза испытующе смотрели в лицо Мэтта.

— Она не хочет! — одновременно закричали несколько человек. — Отдай его мне!

— Как насчет меня, дорогуша? — орал какой-то мужик сзади. — У меня не будет ни одного вечера без свидания!

У Мэтта сузились глаза. Он положил ключи в ладонь Брук и сжал ей пальцы.

— Машина ваша. Я понятно говорю?

Она внимательно смотрела в лицо человека, делавшего поистине королевский подарок. Мэтт, в свою очередь, чувствовал какое-то странное томление в груди.

— Могу я вместо этой машины попросить фургон? — застенчиво спросила Брук.

Ее вопрос поставил Мэтта в тупик. Неужели после этих событий в девице проснулась жадность?

— Что?

— Фургон. Знаете, с открывающимися с двух сторон дверьми.

— Но зачем? — еще больше озадачился Мэтт.

Брук наклонилась поближе к микрофону.

— Мне на самом деле пригодился бы фургон. Я смогла бы перевозить сирот по городу.

Толпа затихла, руки, протянутые в алчном порыве, нерешительно опустились.

— Сирот? — переспросил Мэтт.

— Да. У нас нет транспортного средства, позволяющего отвозить ребят к доктору или на какую-нибудь встречу. Так что если вы не возражаете…

Брук протянула ключи обратно. Разве можно было в этом случае сказать «нет»?

Раздались неуверенные хлопки, и уже через несколько секунд вся толпа аплодировала. Отношение Мэтта к этой вздорной девице кардинально изменилось: скажите на милость, сколько человек, получив выигрышный билет, вспомнит о сиротах?

Не так уж и много. Он решительно кивнул.

— Мы будем рады помочь сиротам.

Брук улыбнулась, и ее милая улыбка смогла пробиться через стену цинизма, окружавшего его сердце. Эта женщина смущала, волновала, поражала. И доставляла кучу неприятностей.

— Что мне нужно сделать? — спросила Брук. По счастью, ее голос не достиг микрофона.

Что сделать? Может, он ошибается, ведь так хочется встретить человека, у которого бы не загорались глаза при мысли, что можно потребовать с владельца многомиллионного состояния.

— А что вы хотите?

— А что это за плакат за окном, на котором что-то говорится о миллионе пенни?

Он совсем забыл. Эта девушка внесла такую сумятицу в мысли и чувства, что он совсем забыл…

— Вы примете это?

— Как вы догадались?

Хватит на сегодня празднований!

И Брук Уотсон, вернее доктора Брук Уотсон…

Мэтт стремительными шагами пересекал больничный коридор, напрочь выкинув из головы мысли о полном провале идеи с миллионным посетителем. Сейчас его занимали гораздо более важные проблемы.

Больничные запахи неприятно поразили обоняние, когда Мэтт проходил мимо поста медсестер.

Но в памяти все еще оставался запах Брук — запах чистоты, солнца и мыла, заставлявший думать о ее длинных, стройных, обтянутых джинсами ногах.

Да что же с ним такое?

Постаравшись придать лицу как можно более беззаботное выражение, Мэтт распахнул дверь палаты с номером 507 и тепло улыбнулся хрупкой пожилой женщине, лежавшей па больничной койке.

— Привет, дорогая.

Она отвернулась от телевизора и посмотрела в сторону двери, с явным усилием сфокусировав взгляд па посетителе. На лице женщины засияла счастливая улыбка.

— Как все прошло? — спросила она, протягивая руки к Мэтту. — Я хочу услышать подробности.

— В свое время, — ответил тот, присаживаясь на стоящий у кровати стул, взял протянутую руку и поцеловал. — Как ты сегодня, бабуль? Хоть немного легче?

— Чувствую себя решетом.

— Много уколов?

— Пустая трата времени. Ничего нельзя сделать со старостью. Рано или поздно приходит время, когда душа уже не хочет задерживаться в изрядно поношенном теле.

Мэтт почувствовал боль от собственного бессилия.

— Не говори так, бабуль. Ты так же молода, как и…

— Старая калоша? Не обманывай себя, Мэтт, дорогой. Мое время вышло. И я с этим уже смирилась. — Старушка ободряюще сжала его ладонь. Единственное, о чем я жалею, — что не увижу тебя женатым и счастливым.

М-да, послушать бабушку, так семейная жизнь сплошное удовольствие. У него-то свои взгляды на этот счет.

— Я и сейчас счастлив, бабуль, — попытался Мэтт продолжить беседу. — Мне хорошо одному. (От этих слов у нее на лбу залегла глубокая складка.) — Не нужно так переживать. Как только ты почувствуешь себя лучше, сразу начнешь знакомить меня с племянницами и внучками своих старых друзей. — Дело в том, что бабушка уже много лет безуспешно играла роль свахи. Честно говоря, в нескольких случаях Мэтту стоило большого количества нервных клеток уберечься от матримониальных посягательств особо прытких девиц. — Да я могу всем на удивление жениться в один из ближайших дней.

— Ты просто дразнишь меня.

Бабушка была права. Он на самом деле совсем не искал жену, хотя против брака ничего не имел. Просто очень хотелось встретить женщину, которой нужны были бы не его материальные возможности, а его скромная персона. Желание это выглядело нереальным, потому что все знакомые женщины с большой теплотой отзывались о его состоянии.

Элиза Лоис Каттер легонько сжала его руку.

— Ты несчастлив, Мэтт. Поверь мне, когда ты найдешь настоящую любовь, какая была у нас с твоим дедушкой, ты поймешь, насколько это важно. Душа твоя останется вечно молодой. И есть причина, по которой я не боюсь умирать. Там я снова встречу твоего деда. Моего дорогого, любимого мужа.

— Не говори так…

— Ладно, — вздохнула Элиза, — расскажи, как прошло празднество.

Мэтт подавил вздох и прикинул, как получше преподнести то, о чем бабуля мечтала долгое время. При таком пессимистичном настроении и желании умереть рассказ, по меньшей мере, должен быть красочным и ободряющим.