— Я тоже. Какая разница? Это же не королевский дворец в Дюарле, — с деланным легкомыслием ответил тот, приобнимая Герду за талию. Они закружились в танце вместе с остальными парами. — Вы настолько восхитительны в этом платье, что даже там на такой пустяк, как неумение танцевать, никто бы не обратил внимания.

— Но это же неправда, — возразила Герда с самым несчастным видом. Ей очень не нравились его нелепые комплименты.

Ноэль снова звонко рассмеялся, словно она сказала что-то забавное. Двигался он очень тяжело, совсем не так, как Финист, и постоянно не попадал в такт. Герда едва успевала уворачиваться, чтобы он не наступил ей на ноги.

— Ваше полное имя Альгерда Мрия? — продолжил разговор Ноэль, когда музыка стала чуть медленней.

— Да, — не понимающе ответила она, пытаясь унять неожиданно накатившую дрожь.

— Вы родились в северо-западном крае Веломовии?

— Да, в Дрисвятах.

Зачем он это спрашивает? Неужели этого не было в отчетах? Да и какое кому дело, кто она и откуда? Вся прошлая жизнь уже давно бурьяном поросла вместе со всем, что осталось в Дрисвятах.

— Я как-то был там проездом. Красивые у вас места. Волшебные, — заметив, что она насторожилась, Ноэль попытался как-то объяснить свой интерес. Но Герда ему не поверила. Тогда он просто решил продолжить осаждать ее вопросами: — Гед — это полное имя вашего отца?

— Гедымин. Он был лесником.

— Слишком затейливое имя для лесника, да и ваше не из простых, не находите?

— Я не знаю, — его вопрос поставил ее в тупик. Ну да, больше ни у кого похожих имен в округе не было. Но что в этом такого? — Думаю, отец назвал меня в честь кого-то из своих родственников. Я о них ничего не знаю.

Герда надеялась, что допрос на этом закончился, но не тут-то было.

— А вы догадывались, что обладаете необычными способностями до того, как Финист вам об этом сказал?

— Это был не Финист, а мастер Николя. И нет, я ни о чем не догадывалась. Честно говоря, мне до сих пор трудно поверить, что это не сон, и я действительно здесь. В компании. Конечно, мой дар очень слабый, и я не самая смышленая ученица, но я очень стараюсь. Финист сегодня сказал, что у меня обязательно все получится.

— Раз сказал, значит, так и будет, — обезоруживающе улыбаясь, кивнул Ноэль. — Так вы ничего не знали, пока не добрались до Упсалы? Согласитесь, от Веломовии до Лапландии путь неблизкий. Зачем вы отправились в такую даль, зная, что здесь вас ничего не ждет?

— Я не знаю. Я надеялась…

— На что? — не унимался Ноэль, словно нащупал путеводную нить, потянув за которую можно распутать весь этот клубок.

Герда затравленно посмотрела на него и взмолилась про себя: «Я больше не могу. Он не заставит меня произнести это вслух!». Отвела взгляд и неожиданно в толпе увидела знакомую фигуру. Из груди против воли вырвался иступленный крик:

— Мастер Николя!

У Николя опустились руки. В последние дни он даже не пытался искать пастуха или заниматься с учениками. Накатила странная апатия, полностью парализовавшая волю. Не хотелось никого видеть, ни тем более говорить. Просто шевеление мысли в голове и то доставляло нестерпимую боль. Единственное, на что хватало сил — добраться до одинокого утеса и бездумно таращиться на то появляющийся, то вновь исчезающийв белой дымке берег родного острова. Перед глазами проносились картины из детства, щемяще яркие, насыщенные запахами и звуками. Как же легко тогда было: весь мир не давил мертвым грузом на его плечи, а голова не разрывалась от бесконечных забот и обязательств. Все только начиналось, манило тайнами и загадками, дарило надежду на что-то светлое впереди. А ныне обратилось в пепел и тлен: семья, любовь, мечты — он все потерял. Даже свобода, и та стала заложником демоновой компании и опостылевшего ремесла. Вот уже и дар начал подводить. Время уходит безвозвратно, и на плече уже ощущается смрадное дыхание смерти, а ведь он так почти и не жил по-настоящему. Не был, не сделал, не смог. Уже и не хочется. Стремиться абсолютно не к чему: куда не ткнешься — всюду тупики. Почему в двадцать пять он чувствует себя столетним стариком, жалким и немощным? Нет, надо взять себя в руки, найти демонова пастуха и будь, что будет.

К вечеру Бельтайна Николя все же заставил себя пойти на праздник. Не стоило еще больше показывать бюргерам собственную слабость. К тому же его ждал Гарольд. Николя нашел его у центрального костра на рыночной площади, откуда бургомистр задумчиво наблюдал за веселящейся толпой.

— Неважно выглядишь, мой мальчик, — вместо приветствия сказал он, когда заметил приближающегося Охотника.

Николя повел плечами. Наверное, следовало заглянуть домой перед праздником: умыться и переодеться, но он слишком боялся встретить там Герду. Последний разговор с ней буквально выбил почву у него из-под ног.

— Я собираюсь отправить Уну с сыновьями к родственникам в Готланд через пару дней, — не дождавшись ответа, продолжил Гарольд. — Не хочешь их проводить?

— Свейн уже достаточно взрослый, чтобы присмотреть за матерью и братом, — покачал головой Николя.

— Я не об этом. Думаю, тебе стоит на время уехать из города. Просто чтоб глаза не мозолить. А когда все уляжется — вернешься.

— Это называется трусостью, — хмуро заметил Николя, не соглашаясь, но и не отказываясь.

— Это называется благоразумием. Ты и так много сделал. Больше, чем мы могли просить. Но сейчас уже все бесполезно. Так какой толк подставляться под удар? — Гарольд замолчал, пристально вглядываясь в понурое лицо собеседника. — Ты всегда был мне как сын. А для сына я не желаю большего счастья, чем жениться на любимой женщине, обзавестись кучкой детишек и спокойно дожить до глубокой старости. Знаю, в глубине души тебе хочется того же. Это мелькает в твоих глазах каждый раз, когда ты смотришь на нее. Боишься, что не сможешь быть с ней из-за своего ремесла? Так брось его. Смотри, ведь оно здесь уже никому не нужно. Поживи хоть немного для себя. Пригласи девушку на танец, пока еще не слишком поздно.

Гарольд указал рукой в сторону толпы. Николя поморщился и даже не соизволил повернуться. Что всем так неймется-то? Он уже все решил. Ничто и никто этого решения не переменит!

«Что ж, пожалуй, приступим, — послышался в голове ненавистный голос. Неужели их божественное сиятельство снизошло до беседы? Это после того, как Николя три дня умолял его хоть словом обмолвиться! Охотник уже проговаривал про себя ответ, как все его мысли разом заглушила полная скрытого ехидства фраза: — Первое испытание началось!»

— Мастер Николя! — донесся до обострившегося слуха испуганный вскрик. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Охотник медленно повернул голову в сторону танцующих. Глаза без труда выискали в толпе пристально глядевшую на него пару. Забыв о Гарольде и Мертвом боге разом, Николя сделал несколько шагов навстречу Герде, силясь и одновременно страшась узнать мужчину, по-хозяйски державшего ее за руку. И все-таки Николя не ошибся. Это определенно был Ноэль. Неужели все вскрылось? Но как, в компании ведь не могли ни о чем догадаться из-за того скудного письма, а больше он себя ничем не выдавал.

Николя сорвался на бег и через мгновение встал между ними, разняв их руки и собственной спиной закрыв Герду от хищного взгляда собственного лучшего друга.

— Каким ветром, Ноэль? — изо всех сил стараясь, чтобы натянутая улыбка не походила на оскал, спросил Николя.

— Северным. Решил развеяться на праздники и заодно тебя проведать, — вполне дружелюбно ответил Ноэль, но Охотник явственно ощущал исходящий от Герды страх, который передавался и ему.

Вытянувшись по струнке, Николя готовился в любое мгновение отразить удар. Но его не последовало. Ноэль лишь окинул его оценивающим взглядом и снисходительно улыбнулся:

— У тебя очень милая ученица. Судя по всему, она очень хочет, чтобы ты подарил ей последний танец.

Он задорно подмигнул робко выглянувшей из-за своего укрытия Герде и с предельно серьезным видом добавил: