— Я… — подала Герда голос, когда поняла, что ждать дольше нет смысла. — Я проголодалась.

— А у меня кусок в рот не лезет, — пожаловался Финист.

— Я всегда много ем, когда волнуюсь, — соврала Герда.

— Никогда не замечал, — скептично хмыкнул он, явно не собираясь оставлять ее одну.

— Принеси мне чего-нибудь. Это поможет отвлечься, — продолжала настаивать Герда. — Пожалуйста.

Она взяла его за руку и сосредоточилась, мысленно высказывая ему приказ пойти и принести ей еды. Нужно проверить, как работает гипноз до того, как его придется использовать на детях.

— Пожалуйста, — пристально глядя в его желтые птичье глаза, повторила Герда и заметила, как его зрачок расширился, затопил всю радужку, а потом также быстро сузился.

— Хорошо, я быстро, — сдался Финист и отправился вниз за едой.

Не раздумывая над тем, как ей это удалось, Герда дождалась, пока он скрылся на кухне и, на бегу натягивая верхнюю одежду и сапоги, кинулась во двор. Свистом подозвала гуляющую вместе с Золотинкой в загоне Яшку, набросила на нее узду, запрыгнула на голую спину и с гиканьем помчалась галопом туда, куда уехал Николя. Через мгновение на порог выскочил Финист криво накинутом на плечи плаще.

— Куда?! Стой! — крикнул оборотень, но Герда только прибавила ходу. — Да что же я?.. — досадуя сам на себя, воскликнул он, а потом его осенило: — Онаже меня загипнотизировала! Зараза!!!

Не теряя больше времени, он побежал к оставшейся в гордом одиночестве Золотинке, вскочил на нее и помчался следом.

Николя досадовал, что не провел с Гердой больше времени. За те несколько часов, что они пролежали обнявшись, резерв заполнился лишь на четверть, может, на треть. Достаточно, чтобы не валиться с ног от усталости, но для битвы все равно мало. Шансов победить силой нет, а в голове все еще шумит как от похмелья. Но о неудаче думать нельзя. Иначе шансов на победу не будет.

Харысай летел по сыпучим камням в гору, как по твердой земле, ровно и быстро. Николя буквально нюхом чуял не по-человечески огромную ауру пастуха. Он больше не таился. Выступал воткрытую, словно ждал того, кто бросит ему вызов. Пастух вел детей по южному хребту к Коварному ущелью, куда нередко падал заплутавший скот и неосторожные люди. Должно быть, хотел залить камни внизу детской кровью и сделать их своим жертвенником. Нужно помешать ему во что бы то ни стало. Николя уже сталкивался с забытыми, покинутыми паствой богами, обозленными на весь мир, глухими к мольбе, состраданию и даже доводам рассудка. Ими движет одна всепоглощающая жажда мести, и ни до чего больше им дела нет. А убить их может лишь собственная ненависть. Остается надеется, что у пастуха за тысячу лет ее скопилось достаточно, иначе все потуги Николя будут тщетны.

Впереди замаячила плоская вершина, на которой толпились дети и совершенно пустыми взглядами взирали на раскинувшуюся у ног пропасть. Старик, именно такой, каким его описывал Финист, стоял позади них, сложив руки на груди, и с самым смиренным видом смотрел на спешащего к нему всадника.

— Я уже не надеялся, — хитро улыбаясь из-под длиннополой шляпы, сказал пастух, когда Николя спрыгнул на землю. — Все перепробовал, чтобы твое внимание привлечь: и крыс на город натравил, и веру людей в тебя пошатнул, и могилу собственную показал, и даже ремесло твое отнял, а все мало оказалось. Ну хоть паству свою не оставил, а то я боялся, что ошиблись тролли. Или я неправильный вывод из их слов сделал. Хотя после того светопреставления на Бельтайн я полностью уверился в своей правоте.

Николя удивленно моргнул. Все это пастух устроил только для того, чтобы вызвать Николя на поединок? Он действует сам или исполняет волю Тангрума? Впрочем, сейчас это не важно.

— Вот он я. Отпусти детей.

— Конечно. Как только ты сразишься со мной. Ведь ты именно для этого пришел, — пастух кивнул на висевший на поясе меч Николя. — Победишь меня, и твоя паства свободна.

— А если проиграю? — полностью ощущая его ауру, Охотник не тешил себя надеждой, что сможет выиграть. Но если его гибель спасет полсотни ни в чем неповинных детей, то стоит попробовать.

Пастух бросил короткий взгляд на пропасть, показывая, что снисхождения ждать не стоит.

— Такой исход мне понравится еще меньше, чем тебе. Так что постарайся победить. Ради нас обоих, — он откинул ветхий плащ, разломал пополам собственный посох и достал оттуда тонкий клинок, отливавший белым светом.

Так тому и быть. Охотник вынул из ножен небесный клинок и полоснул им по запястью, обагряя собственной кровью. Меч отозвался легкой пульсацией и едва заметно полыхнул бледно-фиолетовым цветом.

— Наконец-то достойный противник! — возликовало оружие. — Предчувствую, бой будет жарким.

Николя совсем не разделял его радости, ощущая себя слабым, уставшим и немощным перед бессмертным божеством, тысячу лет копившим ненависть для этой битвы. Знал, что ему не выстоять и все равно обязан был драться до конца, обязан перед Вожыком и Лейфом, перед всеми остальными детьми, перед жителями города и перед Гердой.

Первый взмах меча — неловко отбивается от атаки, нападает, но недостаточно быстро. Клинки высекают снопы искр. Николя вкладывает всю свою силу в удары, а противник отбивает их играючи. Делает выпад, и Охотнику с трудом удается выстоять перед его мощью.

— Что с тобой? — недовольно осведомился пастух. — Разве ты не понимаешь, что это всерьез? Почему не сражаешься в полную силу? Может, пустить тебе кровь, тогда ты, наконец, оценишь меня по достоинству?

Пастух молниеносным движением рассек левое плечо всего в нескольких пальцах от сердца. На рубашке выступили багряные капли. Николя зашипел, стараясь отвлечься от боли и из последних сил замахнулся, но противник ловко ушел в сторону и нанес сокрушительный удар снизу. Едва удалось выставить меч для защиты. Воздушные щиты противник с легкостью обходил, словно и вовсе никакой преграды не было. Николя пошатнулся, с трудом удерживая равновесие. Это конец! Еще одна такая атака, и он не устоит.

Герда никогда не ощущала в себе подобной решительности. Словно какая-то мистическая сила гнала ее вперед. Пропали страх и неуверенность. Она просто знала, что должна это сделать, какой бы непомерной ни была цена. Один Николя не справится, а без него ничто уже не будет иметь смысла. Яшка, будто прочитав ее мысли, неслась во весь опор, не обращая внимания на крутые подъемы и спуски, на зияющую с одной стороны пропасть, на летящие из-под ног камни. Быстрее, обгоняя ветер, только бы успеть, пока не стало слишком поздно. От ощущения громадной чужеродной ауры сперло дух. Много сильней, чем у всех встречавшихся Герде демонов вместе взятых. Такого ни один человек победить не сможет, даже… Нет, Герда уведет детей, и Николя не понадобится с ним сражаться. Вверху уже замаячила плоская вершина и пугающе тихая толпа детей. Здесь были все дети города от едва научившихся ходить малюток до долговязых почти взрослых подростков, мальчишек в коротких штанишках и жилетках нараспашку, девочек в цветастых сарафанах — всех.

Герда остановила лошадь чуть вдалеке, чтобы не привлечь внимание пастуха стуком копыт, и, продираясь через колючий можжевеловый кустарник, подкралась поближе к детям. Все они безучастно смотри вниз на острые камни на дне гигантского ущелья, словно ждали приказа прыгать. Герда сделала последний рывок и оказалась посреди толпы. Она закрыла глаза, концентрируясь, и возложила руки на головы детей, мысленно произнося приказ: «Уходите! Возвращайтесь к родителям». Гнала прочь все сомнения. Раз с Финистом вышло, то и сейчас получится. Обязано получиться. И, действительно, дети медленно, словно сомнамбулы, разворачивались и шагали вниз по склону, странно переваливаясь с ноги на ногу и раскачиваясь. Герда касалась головы каждого, представляя, как разрывает невидимые нити, связывающие их с пастухом, и освобождает от наваждения. На мгновение открыла глаза и поймала на себе взгляд Николя, испуганный и уставший. По его белоснежной рубашке растекалось багровое пятно. Герда заставила себя подбадривающе улыбнуться, желая сказать: «Продержитесь еще немного. Я уже скоро». Николя словно услышал и снова ринулся в бой. Герда снова бросилась к детям. Оставалось еще с десяток. К горлу подступила тошнота, суставы болезненно заныли, а в голове стоял непонятный раздражающий гул. Кажется, она приблизилась к пределу. Но надо держаться. Остались только Вожык и Лейф. Их нельзя бросить. Чувствуя, как из носа течет кровь, Герда положила руки на головы последних двух мальчишек. Они пошли вслед за остальными.