— А еще велосипед — самый эффективный безмоторный вид транспорта, — вспомнил Марк, пытаясь укрепить в глазах гномов свой пошатнувшийся авторитет. — Девяносто девять процентов энергии, которую велосипедист передает педалям, расходуется на движение.
Питерса с Ламкортом устройство явно заинтересовало. А уж как оно заинтересовало Франца — не передать словами. У юного стражника загорелись глаза и даже уши засветились, как два алых фонаря. В мечтах он уже воображал себя летящим по улицам Фрисдама верхом на механическом чуде.
Марк вовремя вспомнил, что собирался сегодня навестить шлюзовщика Карла Йонга — одного из тех, кто мог засечь пропавший кирпичный груз. Сегодня вечером этот парень как раз должен был дежурить на шлюзе. Может, в привычной рабочей обстановке и трезвом — как надеялся Марк — состоянии ему легче будет что-нибудь вспомнить? Жаль, конечно, что он не успел поговорить с Хэлси…
— Я могу сходить с тобой, — ответил волшебник, — все равно я здесь уже закончил.
Они вышли в густые влажные сумерки. С моря дул холодный соленый ветер. Пару раз среди туч мелькнули белые сполохи молний. Нынешняя ночь как-то нехорошо напомнила Марку ту, которая привела их сюда. Наверное, на всю жизнь у него теперь останется некоторый страх перед грозой.
Возле шлюза толпилось неожиданно много народу. Все были охвачены беспокойством. В общем шуме ничего нельзя было толком разобрать, издали доносился рев штормовых волн, штурмующих дамбы. Порывистый ветер набрасывался на людей и хватал их за ноги, висячий фонарь раскачивался над головами, бросая на хмурые, озабоченные лица странные тени. Марк успел ухватить за рукав одного из здешних работяг, прежде чем тот устремился куда-то в темноту.
— Что случилось?
— Дамбу прорвало! Должно быть, из-за ветра! — выпалил фрисдамец и исчез.
Марк, похолодев, переглянулся с Хэлси, но спокойный взгляд волшебника его успокоил. Все вокруг них суетились, предлагали что-то наперебой. Похоже, Фрисдам привык жить в состоянии постоянной гидрогеологической угрозы и выработал свои механизмы защиты. Вскоре, как это всегда бывает, нашелся человек, взявший на себя общее руководство. Это был крупный рыжеволосый мужик, вероятно, моряк или купец:
— Так, слушайте сюда! Ты, ты и ты, — пальцем ткнул он в троих, — давайте на баркас! Тут у меня баржа с песком, затопим ее возле прорыва — и дело с концом! До прилива есть еще время! Вы, пацаны, — его тяжелая ладонь чуть не пригнула Марка к земле, — дуйте к соседним шлюзам! Скажете им — пусть спускают воду!
Люди сразу оживились, хаотичное муравьиное мельтешение переросло в упорядоченную деятельность. Марк тронул Хэлси за плечо:
— Бежим!
— Я с ними! — Хэлси вдруг прыгнул в баркас с остальными людьми, когда тот уже разворачивался. Кто-то подхватил его под локоть, и юный волшебник затерялся среди других моряков.
Марк, пожав плечами, бегом припустил к другому шлюзу. Он с досадой подумал, что допрос, похоже, опять придется отложить. Не до того сейчас, да и поди найди в этой кутерьме шлюзовщика Карла Йонга!
Гвендолин не сразу поняла, что ее разбудило. Комната тонула в мягкой уютной темноте, в которой едва виднелся переплет окна и красноватые мерцающие угли в камине. Старинная кровать, поначалу вызвавшая у девушки почтительное опасение, оказалась неожиданно удобной, снилось ей что-то доброе и цветное… тогда что?
Вдруг это послышалось снова. Тихое многоголосое пение, полное страстной тоски и невыразимой печали. Брошенное в летнюю ночь, как в озеро, оно кругами расходилось по темному небу. Эту стройную полифонию язык не повернулся бы назвать воем. Гвен зарылась с головой в одеяло, но волчье вокальное искусство оказалось всепроникающим. Тогда она на цыпочках прокралась к окну. Вдруг прямо за дверью послышалось чье-то царапанье. У Гвендолин перехватило дыхание от страха.
— Гвен, открой! — послышался шепот. — Это я!
Она бесшумно скользнула к двери, прихватив по пути каминную кочергу. Прижалась ухом к шершавым доскам.
— Да открывай же! — снаружи зашебуршились еще сильнее. — Это я, Сергей!
Ага, разбежалась. Гвен недаром была воспитана на сказках о коварных волках и слишком доверчивых козлятах.
— Как мы звали нашего препода по матану? — прошептала она со своей стороны.
За дверью воцарилось молчание. Должно быть, волк был сражен наповал ее хитростью. Гвендолин довольно хмыкнула и покрепче сжала кочергу.
— Сизифыч мы его звали, — в голосе настырного гостя смех мешался с досадой. — Гвен, ты там совсем… того?
Их преподаватель, Леон Леоныч, любил повторять, что вдолбить в их бестолковые башки все табличные интегралы — сизифов труд. Но вряд ли студенты настолько его достали, чтобы он стал бы жаловаться на них оборотням из параллельной вселенной. Девушка решительно отодвинула засов и приоткрыла дверь. В образовавшуюся щель сразу же протиснулся ее приятель. Он мигом оказался внутри и тут же вернул засов на место. Похоже, Гвен была не единственным параноидальным гостем в этом замке.
— Фух, еле выбрался! — выдохнул он. — Стражников полон замок! И никто не спит!
— Можно подумать, лорд Шипске к чему-то готовится…
— Да, и самое странное — Джербена нет в его комнате!
Гвендолин встрепенулась:
— Ты думаешь, они его схватили?!
— Вряд ли. Слушай, у тебя есть что-нибудь поесть? — Сергей пробежался голодным взглядом по комнате, отыскал на столе блюдо со сладостями и захрустел печеньем, протянув второе подруге. — Скорее всего, коммандер отправился проверить какую-нибудь версию. Лично я подозреваю этого Драгона. Очень подозрительный тип! Один его вид чего стоит!
Как раз из-за внешнего вида Драгона Гвен боялась его меньше прочих. Невозможно представить, чтобы этот человек мог обернуться волком! Ему куда больше подошла бы шкура бизона. Или слона.
Очередной всплеск волчьего Lacrimosa, прозвучавший под самыми стенами замка, заставил их вздрогнуть и прижаться друг к другу. Сергей пошевелил угли в очаге, вспыхнувший огонь осветил небольшой пятачок перед камином и превратил темное пространство комнаты в наслоения коричневых теней. Бросив на пол пару одеял, Гвендолин уселась, подобрав подол длинной ночной рубашки, и сделала приглашающий жест.
— Этот вой меня нервирует, — пробормотал Сергей, присаживаясь рядом и не забыв прихватить блюдо с печеньем.
А я им завидую, — хотела сказать Гвен, но горло у нее вдруг перехватило. В волчьей песне слышалась не только странная тоска, но и ликующая мощь волчьего братства. Каждый из волков чувствовал рядом шерстяное плечо соседа и был рад этому. А они? Как три несчастных волчонка в бесконечно чужом мире…
— Гвен, ну чего ты, — кажется, Сергей заметил ее состояние. Она поспешно отвернулась, чтобы скрыть слезы. — Мы выберемся, зуб даю! Все будет нормально! — заверил он, похлопав ее по плечу.
— Ты имеешь в виду — из замка или вообще отсюда? — всхлипнула Гвен.
— И из замка, и вообще. Вернемся в Виламору как ни в чем не бывало, твои предки ничего и не заметят! Гвен, — начал он вдруг другим, каким-то особенным голосом. — А помнишь, как ты поцеловала меня на прошлое Рождество?
— Не только тебя, но и Марка! Это же был праздник, балда! — поспешила сказать Гвендолин, мгновенно выпрямившись. Даже слезы высохли.
Раньше ее друг не откалывал таких фокусов. Или при свете камина он вдруг почувствовал себя неотразимым? Было в волчьем замке что-то такое… какая-то суровая средневековая романтика. Да еще этот вой, будь он неладен, тоже добавлял атмосферности.
Сергей будто нарочно испытывал ее терпение. Он испустил драматический вздох:
— Ты готова забыть нас с Марком ради того типа из Цитадели, который постоянно торчит в гараже? В смысле, в конюшне. Как его там зовут — Хэлси?
Имя волшебника, вернее, пренебрежительный тон приятеля, задел какие-то тайные струны в душе Гвендолин.
— Вовсе нет, — сердито вспыхнула она и опять отвернулась.
В тот последний вечер, когда они экспериментировали со свечой, Хэлси потом проводил ее до самого крыльца. Всю дорогу они говорили о разновидностях магии. Конечно, это было интересно, но с женской точки зрения — возмутительно. Он даже не поцеловал ее на прощание! Просто сказал «до свиданья» и ушел. Разве так делают?
