Сделав пару глубоких вздохов, я прижалась к нему, боясь потерять опору, и прощебетала:

— Мы с Прекрасной споили всю стражу во дворце.

Кощин резко замер, даже поглаживать перестал.

— В каком смысле споили? — хрипло спросил Коша.

— А в каком смысле еще можно споить человека? — фыркнула я. — Мы почти все запасы медовухи на стражу пустили, чтобы до тебя добраться. Так что буду благодарна, если ты перестанешь тупить и как мужик примешь ответственность за деятельность двух очень жалостливых девушек.

— Так-с, барышня, ты сколько выпила? — Кощин чуть отстранился, придерживая за плечи. Он заглянул в мои пьяненькие глазки и недовольно поморщился.

Пока он фыркал, как недовольный ежик, я фигела от скорости регенерации этого типа. Ран уже не было! И кровь исчезла! А я тут главное переживаю, жалею его, себя виню… Ух, засранец!

— Вась, нам надо валить, — наконец выдал Ден и уже хотел подхватить меня на руки, но я отскочила от него.

Как всегда, в пьяном виде мне не прет, потому, даже отскочив, попала в кольцо чужих рук, которые прижали меня с такой силой, что невольно ухнула. Но я не растерялась, стала быстро растягивать пуговки у рубахи, чтобы достать камень переноса.

Следя за моими действиями, глазки злодеюки сказочной округлились. Его руки чуть ослабили хватку, но не отпускали. Когда я залезла рукой в лифчик, глаза Дениса вспыхнули алчными огоньками, что я показала ему язык и достала камень. Поняв, что действия мои были направлены не на соблазнение некоторых, эти самые некоторые даже расстроились. Но ничего, для профилактики полезно!

Я бросила камень на пол, и он разлетелся на множество осколков, выпуская белый туман, который за мгновение окутал нас. Зажмурившись, попыталась унять головную боль, которая отдавалась колокольным звонов, но у меня не выходило. Секунды перетекали в минуты, а туман все не рассеивался, а боль усиливалась. Руки, поддерживающие меня за талию, напряглись, и я почувствовала, как лицо опалило чужое дыхание. Я не успела и дернуться, как меня поцеловали…

Вот так мы и появились в избушке моей бабушки, целуясь. Кощин обнимал меня, как какое-то сокровище, и страстно целовал. А я обнимала его шею и отвечала, стараясь запомнить каждой клеточкой своего тела, как это, когда тебе целует парень, которого очень хочется прибить.

Мне было все равно, что бабушка от удивления уронила кружку… что Семен в шоке опал с лавки, держась лапками за сердце… что у неизвестного бабушкиного гостя по лысой голове съехала корона и упала на пол брякнув. Мне было просто хорошо, потому что боль прошла, и меня обнимал самый странно ненавистный мне парень.

Сказать, что этот поцелуй был необычным, ничего не сказать! Он был феерично необычным, и бил по ушам мотивом, которое напивало мое, а может и его сердце. Умопомрачительный, все еще с тем привкусом крови и резкими движениями, инициатором которых являлся Ден. Он тихо рычал и пил мой тихий рык, когда прикусывал мою губу. А я жила… жила его порывами, его сдавленными стонами, его чувствами… И я умерла, когда он отстранился.

Резко накатило осознание: что, где и когда… Я оттолкнула его, влепила пощечину и, глотая нахлынувшие слезы, бросилась к бабушке. Прародительница, усадив меня рядом, стала успокаивающе гладить по спине и протянула кружку с чем-то. Не думая выпила, а том медовуха. Стало только хуже. Горькие слезы обжигали лицо, и всхлипы разносились по всей избе.

Первым отошел от шока Семен. Сделав жест, будто закатывает рукава, котяра пошел шипя на Кощина:

— Ах, ты, охальник! Ты до чего мою Ёжку довел?! Совсем совесть потерял?!

Любитель Игры Престолов, уже оголил когти, чтобы вцепиться в ногу, замершего в ступоре парня, но бабушка вмешалась:

— Семен, брысь под лавку!

— Но, Ягушка, он же Васеньку обидел! — возразил кот, но приказа послушался и пошел к лавке.

— Как обидел, так и извиниться. Так ведь?

Бабушкины глаза зло сверкнули, что Ден сделал шаг ко мне, но я снова всхлипнула, и он вернулся на прежнее место, опустив голову.

— Сразу видно — молодежь, — усмехнулся неизвестный и кряхтя поднял с пола корону.

Сквозь слезы я видела размытый бледный силуэт, но стоило бабушке вытереть мне преграду платочком, как я от стаза замерла. Сухой мужчина лет как шестидесяти на взгляд со впалыми щеками и красными хитрыми глазами в броне с черным мечом и золотой короной, украшенной черепами, совсем не внушал мне мыслей о счастливом конце. А вот о траурном конце возможно…

— Позвольте представиться, — заметил мой шок старик. — Я Кощей Коршенович Кощенский, дедушка вашего обидчика.

— Василиса Премудрина, пострадавшая по вине вашего внука, — кивнула я реальному и жутковатому сказочному Злодею, с большой так сказать буквы.

— Очень рад познакомиться, — приветливо улыбнулся Кощей, отчего на бледном лице стало больше морщиночек. Это его выражение располагала к злодею. — Надеюсь, вы не сильно обижены, и войны не будет.

Я удивленно хлопнула глазками и посмотрела на бабушку. Та мне лукаво улыбнулась и подмигнула.

— Мстить будем? — спросила прародительница.

— А надо? — сиплым голосом спросила я.

— Желательно.

— Тогда… — я задумалась, чтоб такого попросить, чтобы и вроде наказать, но и при этом не вызвать не нужных последствий. — Хочу скатерть-самобранку из Шемахинского царства-государства, последней подели.

— Сразу видно Яга! — мурлыкнул Семен. — Видно коммерческую жилку!

— Ну-у, — протянул Кощей. — Это не серьезно. Предлагаю другое: мой внук сопроводит Василису в Шемахин и купит ей все, что она захочет и в любых количествах. Время выберите сами.

— Васька, соглашайся, — дернул меня за подол Семен. — Когда тебе еще выпадет шанс обанкротить кощеевскую семейку!

Я нервно кивнула, принимая условия. Эх, была — не была! Семен прав, мне вряд ли выпадет шанс так отыграться на бюджете бывшего одноклассника. Да и Кощей не уточнил, какой именно внук меня будет сопровождать. Выкручусь!

Дальше меня отпаивали чаем с ромашкой, зельем от похмелья и успокоительным. Я ела все, что мне давали, даже пирожки, которые подкладывал в мою тарелку Кощей, и приходила в себя. Пирожки кстати подкладывал только сладкие, чтобы видимо подсластить чаек без сахара.

Кощин же все так и стоял на месте, сверля пол взглядом и не поднимая глаз на меня. На все предложения сесть за стол он лишь мотал головой и оставался на месте. Семен по этому поводу лишь хихикал, мол, я сломала самого вредного внука Кощения, но я игнорировала все его подколы.

Смотреть на Дениса совсем не хотелось. Да я была пьяна, да не соображала, да сама полезла целоваться первой. Но ведь я была пьяна! И он это видел! Он мог сопротивляться, отстраниться, сказать «нет». Мне пьяной много не надо, одно «нет» и все, но он… А он воспользовался мной! Воспользовался и все тут!

Когда я успокоилась и наелась, бабушка надела мне на шею медальон в виде избушки на курьих ножках. Скромненькое такое украшение, даже детское, но милое и креативное. Рассматривая медальон, я поняла, что точная копия бабушкой избы, и невольно улыбнулась. Нравилась мне бабушкина жилплощадь. Шепнув, что с помощью этой вещицы я всегда смогу вернуться на Треху, бабуля отправила меня домой.

Эх, если бы я знала, что это не конец, то не улыбалась бы так…

Конец первой книги.