А Катюша уже увереннее продолжила:

— Но это еще не все.

— Есть еще что-то? — почти испуганно произнес Степан.

Еще один подобный подарок способен спровоцировать его и заставить забыть о благородных побуждениях, а он пока не знал, как Катя отреагирует на его страсть.

— О! Больше ничего оригинального. Обыкновенное, прозаичное портмоне. Для будущих денег. Когда кактус подействует.

Над этой незамысловатой шуткой они посмеялись вместе. Наконец-то Степан смог встать из-за стола.

Он взял в руки маленькие ладошки и нежно сжал их, а затем неожиданно для девушки приблизил ее к себе.

Вглядываясь в милое личико, он негромко сказал:

— Мне еще никто не дарил таких подарков. Спасибо, Катя.

— Я рада, что они вам понравились, — так же тихо произнесла девушка.

— Мне понравились подарки. Мне очень нравится их дарительница. Мне не нравится только одно.

— И что же это? — прошептала Катя и еще больше разрумянилась под его пристальным взглядом.

— Перестань, наконец, обращаться ко мне на «вы». Никто не поверит, что ты моя подруга, если ты станешь говорить мне Степан Андреевич. Давай будем с этой минуты на «ты». Пожалуйста.

— Я согласна.

Он скорее прочитал по губам, чем услышал ее ответ. И движение нежных розовых лепестков, нетронутых помадой, заворожили Степана.

Он прижался к ее губам и смял эти лепестки, вобрал их в себя, желая снова ощутить их изысканный вкус. Он рисковал, когда попытался проникнуть в нежную впадину ее рта, но Катя издала какой-то неясный звук, который Степан предпочел расценить как поощрение, и не отстранилась, хотя и не прижалась к нему.

Он сам медленно и осторожно притянул ее к себе за талию. За невероятно тонкую талию. А когда ему в живот ткнулись твердые горошины ее груди, Степан понял, что если он сейчас же не остановится, Катя в мгновение ока окажется на его столе. Точнее на кактусе.

На кактусе!!!

Степан рывком отстранился от девушки и почти побежал к двери.

— Я совсем забыл об одном важном деле. Мне нужно срочно уйти. Меня не будет целый день. Я зайду за тобой в шесть. — И уже у самого порога он остановился и, обернувшись, ласково сказал озадаченной девушке. — Спасибо. Ты самая лучшая женщина на свете.

«Неужели Соня с утра пораньше разминает руки Бахом?»

Это была первая трезвая мысль, с которой Николай проснулся утром.

Он приоткрыл один глаз, надеясь, что противная головная боль не станет еще сильнее, и снова закрыл.

А еще он подумал о том, что, скорее всего, еще спит, и ему в очередной раз снится его квартира. Нет, не столичная, а та, в которой живет любимая женщина.

И это не Соня.

А потом он вспомнил о своем приезде в родной город, о ночном разговоре с друзьями в «Козырном тузе» и…

Значит, это Варя на кухне гремит кастрюлями.

Он улыбнулся этому позабытому шуму и поморщился. Конечно, если бы он вчера меньше выпил, то радовался бы еще больше.

Странно, но свое возвращение домой, то есть к Варе, он не помнил совсем. Но то, как его кто-то тянул по полу, а потом укладывал на диван — смутно терзало память.

А потом он забылся самым чудесным сном в его жизни. Не то чтобы ему раньше не снилось что-то подобное, но в этот раз все выглядело так реально, что если бы Николай решился предположить…

Он пошевелился и понял, что ему срочно нужно в душ.

Это продолжалось уже много лет — сначала он занимался во сне любовью с Варварой, а потом смывал последствия с собственных трусов. К сожалению это лишь подтверждало тот факт, что ничего такого между бывшими супругами этой ночью не произошло.

Николай вздохнул и отправился в ванную комнату. Вяземский встал под прохладные струи и поежился, а затем провел руками по лицу.

Его ладони пахли Варей. И любовью.

Или ему хотелось так думать?

Варвара стояла у кухонной плиты и готовила сырники. У нее сегодня все валилось с рук, и она уже несколько раз проверяла, не разбудила ли шумом Сережу. К счастью сын крепко спал, как и его отец.

Она же никак не могла решить, как себя теперь вести с Николаем.

Если он помнит об их ночном «свидании», то, наверное, придется сказать мужу, что это лишь случайное происшествие, которое больше не должно повториться.

Варя грустно вздохнула. Ей очень хотелось повторения, но она не могла так просто уступить мужчине, отсутствующему столько лет. Да и о планах на будущее Николай так ничего и не рассказал. А фраза «Ты так обалденно пахнешь!» могла ничего серьезного не значить. Ведь мужчины готовы что угодно сказать, когда хотят близости.

А если он ничего не помнит? Ведь ночью Николай лыка не вязал. Почти. Мог и забыть, чем занимался. Варя расстроено покачала головой.

С одной стороны, конечно, обидно, когда мужчина не вспомнит о том, как страстно они любили друг друга. Но с другой…

Лучше бы он не вспомнил. Сначала им нужно серьезно поговорить.

Варвара в очередной раз вздохнула и вздрогнула от нетерпеливо ожидаемого, но все же неожиданно прозвучавшего голоса.

— Доброе утро, красавица.

Он стоял в дверях кухни — в спортивных трусах, босой, с мокрыми взъерошенными волосами, широкой голой грудью и не очень уверенной, слегка косой улыбкой на лице.

Варя тяжело сглотнула, и по ее телу побежали знакомые мурашки. Она любила в нем все — от кончиков пальцев крепких ног, до золотистых волос, покрывающих все его большое тело. Но Варвара заставила себя приподнять подбородок и строго сказать:

— Надеюсь, тебе не нужен аспирин?

— Нет, я прекрасно спал.

Он буравил ее внимательным взглядом, будто хотел о чем-то спросить.

Но так и не спросил.

И Варвара промолчала. Она выложила несколько сырников на тарелку и поставила ее на стол, рядом с баночкой со сметаной.

— Ну, раз тебе не нужен аспирин, садись завтракать.

Николай неловко устроился за маленьким столиком и сразу занял пол кухни.

А Варе стало тяжело дышать, когда она оказалась между ним и плитой. Она забыла, какой он большой мужчина. И как он сильно воздействует на нее.

Возможно, от избытка чувств, а еще от отчаяния Варвара неожиданно выпалила:

— Ты надолго приехал?

Николай даже поперхнулся и, откашливаясь, простонал:

— Ну, разве можно так, без вступления спрашивать?

Господи, о каком вступлении этот мужчина говорит?! Пол ночи они провели вместе в кровати, а ему все мало? Вступление подавай!

— Ты меня достал, Вяземский! — не сдержалась и выкрикнула Варя, а потом, вспомнив о сыне, уже тише добавила. — Выкладывай всю правду или…

Она не поняла, каким образом оказалась на коленях у Николая, но, тем не менее, сидела лицом к нему, тесно прижатая и… довольная.

— Значит так, Варвара, я приехал домой и собираюсь здесь остаться.

Очень тяжело сопротивляться, когда дорогой человек нежно поглаживает тебя по спине и горячо дышит в ухо, но она все же попробовала собраться с мыслями.

— А Соня? Что с ней?

— Соня будет жить там, где живет. Без меня. А я хочу жить с вами. Ты и Сережа — вот моя настоящая семья. Поверь, мне пришлось дорого заплатить за это открытие.

Варя собиралась сказать, что заплатил не только он, но Николай приложил палец к ее губам, и она еле сдержалась, чтобы не прикусить его.

Слабая! Какая она становится слабая рядом с этим мужчиной.

— Я все исправлю, правда, — тем временем торопливо говорил муж. — Я сделаю все, чтобы ты и Сергей были счастливы. Я не могу без вас жить.

Он принялся нежно целовать ее щеки и лоб, а Варя тянулась к этим желанным ласкам. Его руки уже ласкали ее грудь, прожигая тонкую ткань, а мышцы на ее животе тут же начали сокращаться в предвкушении. Но тут неожиданная просьба пробилась в ее одурманенное приятными ощущениями сознание:

— Пойдем сегодня со мной к Степану на праздник?

Варя отшатнулась, уставившись на мужчину круглыми глазами.

— Я? В качестве кого?