Она развернулась и побежала к лестнице.

– Женевьева!

Не обернувшись, она стремительно взбежала по лестнице на второй этаж, затем по другой лестнице, ведущей в башню. Ей не нужен был ни сторож, ни тюремщик, она распахнула дверь в свою комнату и тут же захлопнула ее за собой, и навалилась на нее изнутри, с бешено бьющимся сердцем, а затем медленно опустилась на пол.

Тристан проследил за ней взглядом, подождал немного и последовал за ней.

Но прежде чем Тристан успел добраться до второго этажа, он был остановлен. Празднество прекратилось, потому что прибыл посланник от короля.

Снедаемый любопытством, Тристан подошел к гонцу, низко склонившемуся перед ним.

– Ваша светлость! Король послал меня передать вам, чтобы вы незамедлительно прибыли ко двору.

– Почему такая спешность?

– Мятеж, сэр! Раскрыт заговор, и король нуждается в вас.

Тристан помолчал, посмотрел вверх и выражение его лица внезапно ожесточилось.

– Я выезжаю с вами, немедленно, – сказал он посланцу.

Задержался он только для того, чтобы передать Джону управление замком, и тут же выехал в Лондон.

Когда граф де ла Тер прибыл ко двору Генриха VII ничто не указывало на то, что в королевстве происходят трагические события.

Казалось, все идет исключительно хорошо. В залах Вестминстерского дворца царило небывалое оживление. Арфисты, трубачи, флейтисты и лютнисты в ожидании короля настраивали свои инструменты. Сэр Роберт Джентри, старый приятель Тристана, приветствовал его у открытых дверей одного из залов, держа на одной руке охотничьего ястреба, принесенного им для того, чтобы преподнести в подарок королю, ведь всем было хорошо известно, что король – большой знаток и любитель охоты.

Во дворе царили мир и спокойствие, и не было никаких намеков на мятеж или восстание.

Один из секретарей Генриха, с перемазанным чернилами и пальцами, которому, судя по всему, приходилось немало писать, сообщил Тристану, что королю известно о его присутствии, и он желает побеседовать с ним наедине, как только для этого представится благоприятная возможность. Секретарь ушел, бормоча себе под нос, как будто он зачитывал только что написанное:

– Музыканту за игру на лютне – два шиллинга, за португальского сокола – один фунт…

– Интересное место, а? – сказал сэр Роберт.

– Двор ничуть не изменился, – ответил Тристан, и сэр Роберт с улыбкой пожал плечами:

– Да, но все же не совсем. Генрих уже придает большое значение и Красной и Белой розам, романтизируя последние тридцать лет. Я слышал, когда он говорил об этом со своим писарем и секретарями. Говорю тебе, Тристан, король весьма умен и удержит за собой трон. Ричард не успел остыть в своей могиле, как превратился из симпатичного молодого мужчины в ужасного горбатого карлика. И в то же самое время, Тюдор, кажется, собирается воздвигнуть своему предшественнику прекрасный надгробный памятник. – Сэр Роберт опять пожал плечами: – Они все говорят о новой эпохе, но наш король и консервативен и очень непрост.

Тристан рассеянно кивнул, чувствуя, что на него опускается покров странного безразличия ко всему. Он проследил взглядом за танцовщицей с тамбурином и парнем, державшим на привязи медвежонка, и вдруг увидел человека, которого вовсе не ожидал встретить вновь.

Он встряхнулся и всмотрелся пристальнее, боясь ошибиться, его сердце забилось сильнее, и в ушах раздался шум наподобие рева падающей воды. Тристан положил руку на рукоять меча и немало удивился, когда сэр Роберт придержал его за локоть.

– Тристан, мы находимся при дворе среди менестрелей и танцовщиц, а у тебя вид, как у самой Черной смерти! Сэр, возьмите себя в руки!

Тристан попытался расслабиться и глубоко вздохнул, стараясь избавиться от охватившего его напряжения. Он сжимал и разжимал пальцы и, глядя на сэра Роберта, кивком головы указал через зал, где находился тот, кого он только что увидел – сэр Гай.

– Посмотрите вон на того рыцаря, сэр Роберт! Я знаю его по последним дням перед Босуортом, он служил прежнему лорду Эденби, чей замок я осаждал. – Что он здесь делает?

Сэр Роберт обернулся:

– Этот парень, вон там? Это сэр Гай Тэллиджер, недавно появившийся среди сообщников Тюдора. Он был йоркистом, но во время битвы при Босуорте добровольно примкнул к Стенли, перешедшим на сторону ланкастерцев, или что-то в этом роде, как я слышал. Он показал себя отличным бойцом, разя противника налево и направо, презирая смерть, чем весьма понравился королю.

– Что? – с недоверием воскликнул Тристан.

– Я знаю только, – прошептал сэр Роберт на ухо Тристану, – что Генрих называет его героем, а с королем шутить не стоит, ведь если бы Тристан де ла Тер был на его месте, то наверняка поступал бы очень осторожно и делил бы всех людей на тех, кто за тебя и тех, кто против. И если Тюдор считает сэра Гая своим верным рыцарем, значит, так тому и быть!

– Верный! – проворчал Тристан, – этот человек принимал участие в предательском подлом заговоре. Я думал, что он мертв, убит как сторонник Ричарда Йорка, но не ожидал, что он переметнется на сторону Генриха.

– Тристан!

Де ла Тер быстро обернулся, узнав голос. Генрих Тюдор вышел из своего кабинета в приемную. Дамы присели в низком реверансе, мужчины поклонились, в зале сразу наступила тишина.

– Тристан, ты прибыл вовремя, – произнес король, обнимая старого друга, – пойдем, нам нужно поговорить наедине.

– Да, Ваше Величество.

Король провел графа к себе в кабинет и притворил за собой дверь прежде, чем кто-либо из ближайшего окружения короля, успел последовать за ними.

– Господи, Боже! – воскликнул Генрих. – Уже! – он воздел руки и сцепив их за спиной, начал расхаживать по комнате. – На севере и в Ирландии! Я же не дурак, Тристан! Мне придется иметь дело с многочисленными отпрысками Плантагенетов, я знаю это! Но сами претенденты могут подождать, им потребуется несколько лет, для того, чтобы сплотить вокруг себя силы. – Он подошел к столу и стукнул кулаком по лежавшим на нем бумагам. – Сэр Хоберт Джияьс Норвичский! Мои соглядатаи предупреждали меня, что он собирает силы, чтобы выступить на Лондон! Сэр Хоберт – ничтожество! И он собирается посадить на трон Уорбека! Какой глупец!

– Да, Генрих, он – всего лишь глупец, – осмелился перебить короля Тристан, – неужели он думает, что это может его куда-то привести? Почему Ваше Величество, столь расстроен этим?

Генрих уселся в массивное кресло с гнутыми ножками, стоявшее у стола.

– Это угроза короне, – просто ответил он. – Но, Бог свидетель, я хочу правильно решить эту проблему! Вдумайся во все происходящее, Тристан! Да, я собираюсь перевернуть историю! Господь в своей бесстрастной мудрости знает, что эта «Война Роз» была делом не всей страны, а лишь кучки норманской аристократии! Пэры! В моем парламенте их будет всего восемнадцать, тогда как во время правления Ричарда, их число доходило до пятидесяти и все – французы! Все эти долгие годы после завоевания!

Тристан приподнял бровь. Де ла Тер – выходец из Нормандии, и являлся отпрыском одного из французских семейств, также, как впрочем и Плантагенеты, а Джон Гонт, благодаря которому Генрих Тюдор унаследовал право на престол, был одним из Плантагенетов. Поэтому Тристан не совсем понял мысль Генриха. Король порывисто встал.

– Я обеспокоен, Тристан, посмотри-ка, что делает кровная вражда – реки крови, убийства и грабежи, и эти конфликты продолжаются много лет. Вспомни… вспомни Бэдфорд Хит, Тристан! – и негромко добавил, – сколько ужасных трагедий было, кровь стынет в жилах об одном только воспоминании о них! Такие вещи больше не должны повторяться. Я не тороплюсь создавать новых пэров и дворян, клянусь! Но старое дворянство никогда не наберет такой силы, чтобы подняться против меня и убивать тех, кто мне верен! Я этого не допущу! Я покончу с этим, клянусь!

Тристан весь внутренне сжался при упоминании о своем прошлом, но не произнес ни слова. Генрих внезапно настороженно посмотрел на него и снова опустился в свое кресло.