Целую минуту Хассон пребывал в задумчивости. Долг велел ему сопроводить послание монарху пояснительным письмом. Он вызвал своего писаря и продиктовал следующее письмо на незите: [17]

Письмо было вставлено в тот же футляр, что и письмо царицы, и передано с верховым гонцом, который на следующий день отправился в страну хеттов. [20]

По прошествии девятнадцати дней гонец преодолел девять этапов пути. Он отправился из Фив в Мемфис, затем были Аварис, Мегиддо, Библос, Кадеш, Катна, Хама, Эбла и Алеп. Наконец он добрался до окрестностей Каркемиша.

Он пересек границы Мисра и уже несколько дней находился на территории хеттской империи. Он встречал нийитов, кананеенов, аморритов и кочующие племена пастухов, апиру, которые приходили неведомо откуда и двигались неизвестно куда. Его охватило волнение, когда он увидел свой город. Он с нетерпением ждал встречи со своим семейством.

Закат солнца за его спиной изливал на Евфрат, прибрежные здания и дворец, который над ними возвышался, поток красного золота — так монарх вознаграждает своих подданных в конце тяжкого трудового дня. В кедровых и каштановых лесах сумерки сгущались быстро. Посланец пришпорил лошадь, чтобы прибыть во дворец до темноты.

При первых дуновениях вечернего ветра факелы на бронзовых подставках встряхивали своими гривами, освещая высокие стены дворца, лица богов, высеченные на барельефах, Шаташа и Иннараванташа, те, кто положили накидки на божества Лулахи, дрожали в бликах полыхающего огня. Сверху на насыпях несли охрану лучники. Гордость грела сердце гонца, замерзшего под порывами ветра зимнего вечера. Он был сыном великого народа.

Он спешился и пояснил стражникам:

— Послание из Мисра для царя.

Конюхи увели лошадь гонца, ахалтекинца, покрытого пеной, и гонец наконец вошел во двор дворца Каркемиша. Он прошел через громадный портал и был принят управителем, который выслушал его и отправился предупредить дворецкого. Тот, в свою очередь, побежал сообщить о гонце распорядителю.

Распорядитель ввел его в зал судебных заседаний, откуда царь уже собирался идти ужинать. Гонец опустился на колени, коснулся лбом пола, и когда его попросили подняться, вручил футляр царю Суппилулиуму. Заинтригованный, властелин вызвал переводчика, писца, который читал и писал на трех языках и который напрасно думал, что его рабочий день уже закончился. Писец сделал перевод.

Суппилулиум, коренастый мужчина в возрасте приблизительно сорока лет, с бородой цвета гагата, достигавшей пурпурового одеяния, вышитого золотом, опешил.

Взяв себя в руки, он вызвал своего распорядителя, Гатту-Зиттиш, и велел ему срочно созвать Царский совет, состоящий из вождей племен.

Они прибыли на следующий день, все одиннадцать, в своих парадных одеждах, в сапогах до колена, теплых накидках и меховых шапках. Вожди прошли в тронный зал, потолок которого был отделан кедром и держался на великолепных каменных колоннах, и по очереди уважительно поприветствовали монарха и его сыновей, Арнуванду, Мурсили и Заннанзу; еще двое сыновей, Телепину и Пьяссили [21]отсутствовали. Затем они устроились на корточках полукругом на вышитых войлочных коврах у подножия трона и трех парадных кресел, поставленных для царевичей с одной и другой стороны трона. Гатту-Зиттиш, как обычно хмурый, сидел ближе всех к царю, с правой стороны трона. Слуги подали вино и хлебцы с фисташками.

Вожди племен не могли ни читать на языке Мисра, ни говорить на нем. Они называли эту страну Мисрой; впрочем, у хеттских племен не было единого языка, одни говорили на хуришском, другие на хатушском, луишском, хеттском, причем незит был их единственным общим диалектом. Царь поручил переводчику прочесть вслух письмо посла на незите и письмо Анкесенамон.

Кто-то недоверчиво покачал головой, другие стали непочтительно высказываться по поводу этой страны без мужчин, где царицы спят ночью в одиночестве за неимением мужа. Несколько более или менее непристойных острот вызвали смех.

— Ни с чем подобным мне никогда не приходилось сталкиваться, — заявил Суппилулиума, когда насмешки иссякли. — Что вы об этом думаете?

— Мне кажется, это — ловушка, — заявил старейшина Царского совета. — Неужели можно доверять женщине? Народ Мисра нас не простит уже за то, что мы завоевали царство Амки, властелин которого был их союзником. Неужели можно поверить в то, что они предложат нам свое царство, избрав одного из твоих сыновей своим фараоном? Более того, — продолжил он сурово, обведя собравшихся взглядом, — не будем забывать о том, что около двадцати пяти лет назад царь Мисра Аменхотеп поклялся в том, что никогда женщина царской крови из его рода не выйдет замуж за чужестранца!

Он подождал, когда утихнут отзвуки его речей, отражавшиеся от стен зала, и заключил:

— Это письмо, мне кажется, написано вероломным или сумасшедшим человеком!

Царь покачал головой и спросил соседа старейшины, Арасану, молодого человека со смеющимся взглядом:

— А ты что думаешь?

Арасану задумчиво погладил бороду и ответил:

— Письмо действительно странное. Эта царица дает понять, что в царстве нет достойного ее мужчины. Возможно, больше нет самцов в ее окружении, что вполне может быть. Возможно также, что она не хочет сочетаться браком с человеком более низкого сословия. Но если речь идет о сохранении династии, надо быть слишком легкомысленной, чтобы нарушить клятву своего предка и отдать власть в своей стране чужеземному царевичу, и особенно царевичу из той страны, которая в самое сердце поразила ее полководцев, нанеся им поражение. Разве мы не отобрали Амки и этот город, Каркемиш, у союзников Мисра?

Вожди племен передавали из рук в руки маленький бюст иностранной царицы, соглашаясь с тем, что лицо у нее приятное, а сама она, судя по всему, немного тощая.

Арасану отпил немного вина и продолжил:

— Я все-таки прихожу к заключению, что правители Мисра пошли на хитрость, дабы заманить сына царя и держать его в качестве заложника. Или эта женщина — сумасшедшая.

Остальные стали смеяться и качать головами.

— И все же… — вновь заговорил Арасану.

— Что — все же? — спросил царь.

Арасану поднял голову и сказал:

— Твое величество, вряд ли это ловушка, люди Мисра не настолько глупы, чтобы считать нас неспособными это понять, они бы действовали тоньше.

Царь похоже, заинтересовался таким выводом.

— Продолжай.

— Итак, это, без сомнения, не ловушка. То, каким способом это послание было тебе доставлено, мне кажется столь же странным, как и сама просьба. Обычно такие письма тебе вручает посол Мисра, Ханис. Но оно было доставлено непосредственно нашему послу в Фивах, в обход официальных каналов, не через главу ведомства Мисра Пентью. Это означает, что оно на самом деле было составлено царицей, по ее собственной инициативе, и что его содержание не соответствует намерениям правителей этой страны, точнее Хоремхеба.