Мрак посмотрел на молодого парня, помолчал, в глазах мелькнули странные огоньки. Таргитай набычился, потребовал:

– Ну-ну, договаривай! Что ты хотел сказать?

Мрак внезапно широко улыбнулся, показав белые волчьи зубы.

– Ну нет! Лучше пожертвую острым словом, чем приятелем.

Конечно, искали не хворост, а одолень-траву. Хворост наберут на обратном пути, сказал Мрак. В его глазах все еще блестели искорки, а на губах играла двусмысленная усмешка.

Таргитай ежился, держался к Мраку поближе. К расцветающему папоротнику, как известно, стягивается вся нечисть. Папоротник – порождение подземного мира, недаром цветет только ночью, не зря прячет от солнца и людского глаза даже завязь будущих цветков. Папоротник – трава волхвов, акудников, кудесников, но также той ночной нечисти, с какой бьются волхвы. Нечисть стережет свой Цветок, не отдаст! Уже сейчас слышен запах невидимой завязи, за две ночи станет еще мощнее. Если сейчас Мрак обнаружил следы навий и какого-то неведомого зверя, то вскоре сюда соберутся болотники, исчезники, лешие, сяжечники, слетятся остальные навьи, а то и появятся ужасные дочки самой Мары – жены Ящера, владыки подземного мира, любимой дочери Чернобога!

Скользя по косогору, сбежали к едва заметному лесному ручейку. Вода неслась быстро, прыгала по камушкам, из пены выступали крупные глыбы с острыми, неотглаженными краями, будто Род сотворил ручеек вчера. На камнях, что усеивали берега, пламенели пятна засохшей крови. Подойдя вплотную, Таргитай понял, что камни покрыты фиалковой плесенью, красноватым мхом, но ощущение пролитой крови осталось, даже усилилось.

Вода бежала темная, дна не углядишь, хотя неглубоко, если судить по бурунам и торчащим из воды камням. Настоящий ручей, не бегущая по Степи вода, что под нещадным оком солнца просматривается до самого дна, как бы далеко ни пряталось!

Вниз по ручью камни пошли крупнее, их закрывали лиственные и печеночные мхи. Тоненькие зеленые усики мха шевелились, тянулись к неизвестным гостям.

Олег вдруг начал забирать круто влево. Мрак и Таргитай переглянулись, послушно пошли следом. Мрак лучше знал Лес, за версту видел добычу, а опасность – за две, но травы лучше знал Олег. Любой охотник ведает, даже Таргитай знал с детства, какую траву приложить к ране, какую пожевать, чтобы отбить жажду, а какую растереть в пальцах и нюхнуть, чтобы не спать ночь… Но простейшие травы знают все, но есть редкие, особо могучие – одолень-трава, разрыв-трава… Их знают только волхвы. Да и то не все.

Олег искал сперва в одиночку, потом с неохотой раскрыл секретные приметы нужных трав, и с той минуты Мрак и Таргитай то и дело дергали волхва, указывая с гордостью очередную находку. Олег снова повторял приметы, сердился, удивлялся человеческой тупости, намекал на тесание кола…

Притомившись, сели на землю, съели по горсти лесных ягод. Мрак нетерпеливо крутил шеей, вдруг сказал, пристально глядя Олегу под ноги:

– Мудрейший из волхвов, не крути гузном… Или пробуешь выдернуть им разрыв-траву? Так зацепляй да дергай, а то раздерет тебя надвое, на то она и разрыв…

Олег фыркнул, с негодованием пощупал под собой стебельки невзрачной травки:

– Это не она… Разрыв-трава потемнее, а зубчики по всему краю…

Мрак молчал, не сводил с него глаз. Таргитай подался вперед. Олег уже неуверенно всмотрелся, щеки его порозовели.

– Молодая шибко, что ли… Приметы не совсем сбегаются…

Он вскочил, торопливо выкопал стебель с луковицей, бережно отделил счетверенный стебель. Мрак откровенно скалил зубы. Олег в неловкости отводил глаза. Мрак будет придумывать веселые истории про волхва, который наловчился в рамках магического обряда дергать гузном чародейские травы. Ладно, стерпим. В деревне Мрак с самым серьезным видом рассказывал, что Громобой на спор ломал сучки на бревнах, а Старший Охотник терпел хохот молодежи, только натужно скалил зубы.

– Любят тебя боги, Мрак, – сказал он с вынужденной улыбкой. – Теперь бы еще одолень-траву найти, а?

– На следующем привале, – пообещал Мрак самым серьезным тоном. Таргитай не утерпел, расхохотался. Смех у него был чистый, светлый, почти детский. Глядя на него, заулыбался и Олег.

– Только не забудь напомнить, – сказал он Мраку. – Я сяду куда скажешь! Только бы найти.

К вечеру отыскали еще один кустик разрыв-травы. Пока Олег бережно подрывал землю вокруг корешков, стараясь не повредить луковицу, Мрак тревожно всматривался в сгущающиеся сумерки. Что-то тревожило, но молчал, лишь суетился без особых причин, раздражался, торопил изгоев.

Возвращались почти бегом. Деревья уже опускали хищно ветви к самой земле, чуя пришельцев, хватали за ноги, за волосы, цеплялись за одежду. Корни выползали из темных глубин, почти не прикрываясь мхом. Таргитай часто падал, расшибал лицо о твердые, как камень-голыш, корни, хотя падал вроде бы на мягкий мох.

– Места древние, дикие, – слышал он за спиной довольный голос Олега. – Всего можно найти!

– Еще и сверх того, – ответил Таргитай, со стоном хватаясь за голову.

– В первый же день нашли разрыв-траву! А что этот Лес еще даст? – рассуждал Олег.

– Не знаю, – ответил Таргитай зло. – Но догонит и еще даст – это точно.

На поляну вернулись в кромешной тьме. Таргитай и Олег растерялись, но Мрак высек огонь, быстро развел костер. Оказалось, он всегда помнил, с кем его связала злая судьба, и хвороста собрал на рассвете, пока изгои еще похрапывали.

Олег сразу подсел к огню, без нужды протянул к пламени руки, словно среди зимы, хотя распаренное лицо блестело от пота.

– Добро… А то чую что-то недоброе… Вроде бы кто-то близко…

Мрак зло оскалил зубы, на них запрыгали красные блики, и показалось, что изо рта каплет свежая кровь.

– Он чует!.. Да за нами гнались всю дорогу!.. Прямо от дурацкой разрыв-травы! Эх, волхв… Как тебя Боромир учил? Кол на голове тесал или орехи колол? А надо бы мордой об стол…

Олег окаменел возле огня. Теперь ощутил, даже увидел неясные мелькающие тени, горящие глаза, белесые лапы с острыми когтями… В неверном призрачном свете костра на миг возникли оскаленные пасти, огромные клювы, блеснула чешуя на толстых боках, сухо стукнули костяные наросты…

Огонь часто испуганно припадал к земле, затем красные языки взмывали, отшвыривая чудовищные тени, но за ярко освещенным кругом тьма двигалась, сгущалась, обретала массу, иногда словно бы растворялась, но тут же еще больше уплотнялась на другом краю поляны. Трепещущий красный свет пока что удерживал натиск ночи, но тьма наваливалась черной тяжестью.

Из-за светлого круга начал доноситься слабый приглушенный вой, скрежет огромных зубов, шелест чудовищных кожаных крыльев, скрип, змеиное шипение. Мрак подбросил в огонь пару толстых хворостин. Тьма отпрянула, но рев, писк и вой стали раздраженнее, громче. Таргитай и Олег сидели, как два валуна, боясь шелохнуться. Мрак сказал громовым голосом:

– Только не дайте угаснуть костру!.. Нечисть боится огня и света. Удержите костер во что бы то ни стало.

Таргитай в ужасе жался к костру так, что запахло паленой волчьей шерстью. Олег косился на хворост, что заготовил Мрак, побледнел. Как летняя ночь ни коротка, но хворосту не хватит!

Мрак сидел перед костром, скрестив ноги и упершись ладонями в колени. В темных глазах плясали красные огоньки. Он сбросил душегрейку, и языки огня прыгали по широкой груди, выпуклым плечам. Лицо было неподвижно, как камень, он смотрел в огонь неотрывно, не реагируя на жуткий вой, хриплые крики, треск ломаемых костей.

Таргитай вздрогнул. Плечо Мрака, к которому он прижимался, как и вся широкая спина оборотня, очень медленно покрывалось волчьей шерстью. Мрак по-прежнему смотрел неотрывно в очищающий от нечисти огонь, челюсти сжал, как капкан, желваки вздулись, но его тело чуяло запахи, слышало вопли…

– Мрак! – закричал Таргитай в страхе. Он потряс Мрака за литое плечо, с ужасом чувствуя под пальцами густую шерсть. – Мрак, держись! Мы без тебя пропадем! Мы ж ничего не умеем…