Вийя ерзала на неудобном стуле, стараясь не прикасаться затылком к его высокой резной спинке. От этого у нее начинала болеть голова.

Тихий собор вокруг нее был полон возможностей, о которых ей не хотелось думать. Почему она не бежит отсюда? Она встала, оглядывая сумрачное пространство из камня и дерева, пронизанное косыми лучами теплого света с пляшущими в них пылинками, и увидела выход напротив высокого, белого с золотом алтаря.

С золотом и с красным. Что-то красное лежало на нем. Вийя, не глядя туда, двинулась к далекой двери, но оказалось, что она идет не к ней, а к алтарю. Снова и снова, куда бы она ни поворачивала, он оказывался перед ней — символ чуждой реальности, которой не было места ни в уме ее, ни в эмоциях.

Зазвучал орган, и она узнала эту рвущуюся ввысь мелодию, слышанную на концерте Брендона — давным-давно, в месте, которого она больше не увидит. Она и слова помнила; в то время они имели смысл, но теперь были просто звуками. Wachet auf, ruft uns die Sfimme...* [9]

С великой неохотой Вийя ступила на помост и подошла к высокому столу, покрытому тканью с золотой каймой. Ее поразил шок: там на золотом блюде лежал кровавый комок — ее рабский локатор, который она вырезала из собственной спины среди огней и льдов Должара.

Орган умолк, издав нестройный аккорд. Вийя, услышав исполненный боли стон, подняла глаза. Между ней и ребристым лепным потолком болтался человек, опутанный паутиной цвета пепла и погибших надежд. Это был Геласаар Хай-Аркад, и к нему по канату спускалась мучительная черная боль — она плела, плела свои проклятия, и свет угасал над островом Хореи, и жители его кричали, охваченные отчаянием, и звезды падали с небес, заставляя вулканы вокруг Вийи извергать яркое тепло, слишком далекое, чтобы оно могло помочь ей. Она увидела других, кто был с ней в рабочей команде, и позвала их:

«Два Клыка! Каменное Брюхо! Когтеголовый!» — «Веди нас, Смертный Глаз! Веди!» — отозвались они, пробегая мимо нее и радостно спеша навстречу потокам магмы, но ледяная паутина ненавистного музыканта держала ее крепко, и насекомые вгрызались в ее тело, а локатор насмешливо верещал, оповещая о том, что она сбежала, не отбыв свой миллионнолетний срок, заслуженный и не заслуженный ею...

Вийя проснулась от воя сирены. Тревога в глазах Жаима была словно эхо этого звука.

— Что случилось? — В голове у нее все точно слиплось, и окружающее виделось расплывчатым.

— Не знаю. Ты стала метаться во сне, а потом началась тревога. Дверь не открывается, и Седри опасается ее взламывать, пока мы не узнаем, в чем дело.

— Правильно. — Вийя кивнула и тут же пожалела об этом, но заставила себя встать. После краткого приступа тошноты предметы начали наводиться на резкость.

За спиной у Жаима стояли Ивард и Локри, оба встревоженные. Размытые фигуры Седри и Монтроза маячили где-то на том конце комнаты. Вийя закрыла глаза, перебарывая головокружение.

— Где Марим?

— В рекреации, наверное, — ответил Жаим. — Очевидно, передвижение по станции запрещено и она не может вернуться.

Дверь в комнату эйя с шумом открылась, и маленькие инопланетяне выбежали к ним. От их высоких, почти ультразвуковых голосов у Вийи заболели уши, но еще хуже был поток их впечатлений, хлынувший ей в мозг. Шок был так силен, что она на миг нырнула в синестезию: огромные ледяные башни таяли, оплывали, рушились вокруг нее под натиском запоздалой весны. Голубой огонь и окутывающая близость келли, чьи-то руки на плечах, пламя рыжих волос вернули ее к реальности.

Зимний сон кончается, — уже спокойнее сообщили ей эйя.

Входная дверь открылась, пропустив Барродаха, и от его эмоционального диссонанса, где главными компонентами были страх и ярость, Вийю опять замутило, и фигуры других снова расплылись.

— Следуй за мной, — рявкнул он, шарахнувшись от эйя.

— Пока не узнаю, куда и зачем, не пойду. И по какой причине тревога. — Относительно тревоги у нее не было сомнений, но она не собиралась уступать Барродаху.

— Причина тревоги — панархистский десант, который будет здесь меньше чем через час. Мы идем в Палату Хроноса, где ты активируешь Пожирателя Солнц. — В глазах Барродаха пылал бешеный гнев.

Она чувствовала в нем невысказанную угрозу, а от злорадного предвкушения, смешанного со страхом, ее продолжало тошнить, несмотря на испытываемое ею ликование. Сработало! Ее мысль металась между двумя вопросами: сиюминутной ситуацией и предстоящей линией отступления. При мысли о «Телварне» ей вспомнились последние новости, поступившие от келли: по какой-то причине — не было времени задумываться над ней или идти на риск, разгадывая ее посредством псионических способностей Единства, — Анарис распорядился поставить на ее корабле гиперрацию.

Жаим встал, прервав ее раздумье. Он не сделал ни одного угрожающего движения, но в самой его осанке чувствовалась скрытая угроза.

— Команда не вся в сборе, а ведь вы обещали обеспечить нам безопасность. Где Марим?

— Не знаю и знать не хочу, — отрезал Барродах. — Где бы она ни была сейчас, там она и останется. Огры активированы, и по коридорам могут ходить только те, у кого есть пропуск. — Он двинулся к двери и повернулся лицом к Вийе. — Ты пойдешь со мной сию же минуту — иначе я выйду и войдут огры. Кроме тебя и зверюшек, нам здесь никто не нужен. Огры очистят помещение, а потом отнесут тебя в Палату.

Не было смысла спрашивать его, есть ли гарантия, что огры не сделают этого даже в случае ее повиновения. Гарантии не было, а тайну Единства она Барродаху открыть не могла.

— Хорошо, — сказала она и последовала за ним. — Но я возлагаю на тебя ответственность за безопасность моей команды — не забывай о камере трансфигурации под дворцом. — Она с удовлетворением прочла на его побелевшем лице, что он ее понял.

Придется пока довольствоваться этим.

Как только Вийя ушла, сирена захлебнулась и умолкла. Ивард дождался, когда дверь закроется, и повалился на койку. Зажав руками глаза, он мысленно связался с Вийей.

Каков твой приказ?

Оставайтесь здесь. Слушайтесь Седри. Пусть она свяжется с Тат и с тем, другим, если сможет. Скоро вы все мне понадобитесь, а здесь безопаснее, чем где бы то ни было. Если придется уйти, двигайтесь к «Телварне». Меня искать не надо.

Связь расфокусировалась. Седри дезактивировала жучок, и Ивард передал ей приказ Вийи.

— Тот, другой? Кто это? — спросил Монтроз. Ивард не мог разгадать выражения лица Седри, но чуял, что ей не по себе. Тряхнув головой, она села за пульт и ответила:

— Джаспар Аркад.

— Что? — хором вскричали все остальные.

— Так он сам себя называет. Он происходит с Мандалы и представляет собой грубейшее нарушение Запрета. Но он враг Должара и имеет кое-какой контроль над здешним компьютером — особенно над теми блоками, которые регулируют стазисные заслонки. Это он вызвал сюда катера. А теперь заткнитесь, дорогие мои, и дайте мне работать. Только Тат может помочь нам с ограми — вся надежда на нее.

Монтроз досадливо развел руками и тяжело опустился на ближайшую койку. Дверь снова открылась, и что-то тяжелое шмякнулось на кровать Иварда.

— Люс! — Ивард почесал коту за ушами л ниже подбородка. Тот боднул его в грудь, оглушительно мурлыча, и начал месить ему лапами живот. — Где ты его нашел? — спросил Ивард Ларгиора. — Он пропал сразу после схватки с Норио.

— В рекреации, — ухмыльнулся Лар. — Он сразился там с секс-игрушкой Хрима Беспощадного. — Лар стал рассказывать. Ивард смеялся вместе с остальными, живо представляя себе облитого соусом Хрима, — пока не учуял горькое сожаление, охватившее Локри при упоминании о Марим.

— Моррийон велел мне оставаться здесь, — добавил Лар, явно чувствуя себя неловко. Седри улыбнулась ему.