Дракон кивнул.

– Это параллельный мир? – вступил в разговор Виктор. – Все эти мегалиты с великанами, гигантские твари…

– Возможно, что и так, юноша, – согласился Антон Анатольевич. – А может, это скрытые области пространства, захваченные Зоной и переделанные ею так искусно, что даже время изменилось. Хотя говорят, что мир в принципе един, есть лишь некоторые ответвления, сохраняющие связь с основным, «родительским», или прамиром, и даже на него влияющие. Вспомните те же теории «кротовых нор», «червоточин», хотя бы Кипа Торна, Эйнштейна-Розена или других. Как там у них? «Пользователь может просто шагнуть через червоточину к месту назначения, которое ясно видно через червоточину, как через дверь», – процитировал по памяти Серков. – А дальше так вообще древнекитайская поэзия: «Тогда, сидя возле устья «А» посреди зимы, мы увидим сквозь кротовую нору яркую картину прошедшего лета и – реально в это лето и вернемся, пройдя нору насквозь. Затем снова приблизимся к воронке «А» (она, как мы договорились, где-то рядом), еще раз нырнем в нору и – перепрыгнем прямиком в прошлогодний снег. И так сколько угодно раз. Двигаясь же в обратном направлении – ныряя в воронку «Б», – скакнем на полгода в будущее… Таким образом, совершив единственную манипуляцию с одним из устьев, мы получаем машину времени, которой можно «пользоваться» постоянно (если, конечно, предположить, что нора устойчива или что мы в состоянии поддерживать ее “работоспособность”)»… Но с другой стороны…

Видно было, что ученый уселся на любимого конька. Бог весть сколько он мог беседовать на эти темы. У Рузина даже голова разболелась от всех этих пунктов «А» и пунктов «Б». Оно, конечно, в иное время интересно было бы послушать. Но они сейчас не на научном симпозиуме.

– А что случилось с членами вашей экспедиции? – перебив профессора, осторожно поинтересовался Паровоз, смачно чавкающий крабовыми ногами.

Профессор вздохнул.

– Сперва мы потеряли ориентировку, заехав в какой-то густой туман. Когда вышли из него, не нашли ни маяков, ни спутников. И одна из машин тоже сгинула невесть куда. Ветров решил двигаться наобум, думая, что Зона не такая уж большая. Неделю мы шли через пустоши и аномалии, отстреливались от тварей и от людей, которые были хуже любого кровососа. Ветров попытался запустить антиграв, но его пилот Леша Каменский, мой аспирант, остался на пропавшей «маталыге». Так что его хватило лишь на несколько вылетов, а потом начинка испортилась, ну а нужных для ремонта артефактов мы не нашли. В общем, в эти горы мы прибыли на последних каплях топлива. Так и остановились в этой старой крепости. Решили передохнуть и поискать дорогу назад, совершали вылазки, но…

Он склонил голову на грудь.

– Кто в «харибдах» погиб, кто в боях с местными мутантами. Оставшиеся же сгинули при попытках переправиться на остров. У нас с собой было два надувных клипербота. Один по-идиотски нашел конец, угодив в прибой уже на острове. Так швырнуло о скалы, что практически ничего не осталось… Второй повернул обратно, но его разбила морская тварь вроде тех, которых вы видели на скальных рельефах там, на тропе. На моих глазах все случилось.

– Остались мы вдвоем, – продолжил через минуту. – Я да один из наших, сталкеров, Птенцов, или как он любил себя называть – Метелица… Да я говорил…

– О! – обрадовался Шамиль. – Я его припоминаю. Это ж мой корешок был. Мы с ним еще в Чернобыле покуролесили. И что он?..

– Он… покончил с собой через несколько месяцев. Задумал нагнать из местных сладких водорослей спирту и заправить баки хотя бы одной машины, потом стал прикладываться к пойлу и как-то, налакавшись, вышел на берег, приставил к подбородку «Грозу» и спустил курок – половина магазина вылетела. Вот так я остался один.

Профессор замолк, а потом в тишине послышались негромкие всхлипы. Наталья заботливо подала плачущему старику кружку с «пивом». Антон Анатольевич благодарно кивнул.

– Сюда дотащить не было сил. Но я ему хорошую могилку сделал. Камнем обложил, цветов посадил. Приглядываю, одним словом.

– Спасибо, отец, – сердечно пожал ему руку Шамиль. – Метелица был нормальным парнем…

– А вы?.. – вернул профессора к рассказу Виктор, чуткое ухо которого выхватило одно обстоятельство в рассказе ученого. Заметили ль его остальные члены экспедиции?

– Да что я? Так и живу. Я уже даже человеческую речь забывать стал. Поневоле научился добывать еду в море – мидии, рыбу и водоросли. Вон японцы ими питаются и долго живут, – пошутил он. – Плюс необходимость держать себя в тонусе.

– Хорошо сохранился, батя, – похлопал его по плечу Зубр, уже прикончивший свою порцию крабов и завистливо поглядывающий на почти не тронутые профессором морепродукты. Перехватив его взгляд, Серков пододвинул ему свое блюдо.

– Угощайтесь, молодой человек.

– Угм, – не стал чиниться сталкер.

– Кстати, – вступил в разговор Дракон. – О каком острове шла речь?

«Ага, – констатировал Рузин. – Не я один такой умный».

– Да о том самом, – серьезно посмотрел командиру прямо в глаза старик. – О так называемом Синем острове. Вроде как именно там находится знаменитый Трон Льда. Разве вы не из-за него здесь?..

Дракон не стал отнекиваться.

– Вы что-нибудь знаете о нем?.. – с надеждой спросил Виктор.

– Сам остров отсюда неподалеку, – начал Серков неторопливый рассказ. – Километра три или четыре. С башни при хорошей погоде его видно.

Он достал из странного шестиугольного шкафа изрядно поцарапанный ноутбук и подключил его к торчащей из пыльного аквариума самодельной розетке. В аквариуме лежал «усач» – угольно-черный артефакт, вырабатывающий электричество.

Ноутбук запищал, загружаясь…

На экране замелькали странные фотографии. Иногда процессор подвисал, не справляясь с нагрузкой, и их можно было разглядеть более детально. Люди в сталкерском облачении у подножия громадной черной стены. Сооружение высилось на десятки, а то и сотни метров в высоту, а вместо крыши – странная конструкция, напоминающая по виду оранжерею.

Город, когда-то огромный и процветающий. Небоскребы, торговые центры, машины, забившие улицы и уже полусъеденные временем. При этом кое-где до сих пор горят уличные фонари, несмотря на то, что после апокалипсиса явно прошло уже очень много лет. Вот еще руины. Проспект, застроенный шести-семиэтажными домами с глухими провалами окон и обсыпавшимися стенами, чуть изгибаясь, уходит вдаль.

А на переднем плане достигающая круглой спиной вторых этажей странная тварь, нечто вроде смеси паука и спрута – коричневого цвета, на восьми гибких лапах-щупальцах. Она передвигалась медленно и как-то по-особому изящно, как будто плыла, не касаясь выщербленной мостовой. Потом она начала стремительно уплывать назад, видать, оператор постарался по возможности побыстрее ретироваться.

Новый ролик – писалось на хорошую широкоугольную камеру. Уходящая вдаль двухуровневая эстакада над густым лесом, снятая сверху. На ней насквозь проржавевшие вагоны трехэтажного поезда на непривычно широкой колее. Изображение передвинулось, и стало видно, что эстакада не ведет никуда, упираясь в горный склон.

Опять подборка слайдов. На одном – снятый изнутри купольный зал, в котором на потемневшем от грязи полу высится гора черепов. На другом – город из стекла, этакая себе хрустальная шкатулка – башни, минареты, шпили, подвешенные в воздухе хрупкие мостки, воздушные переходы, раскинувшиеся наподобие паутины между блестящими обелисками, сверкающими оттенками хрусталя и самоцветов.

– А вот и остров…

Сталкеры с удивлением рассматривали картинки непонятных развалин, на вид еще более древних, чем дом, в котором они сейчас находились. Но если жилище неведомых великанов было грубым и примитивным, то руины на фото напоминали о цивилизации другого уровня.

Рузину они чем-то напомнили знаменитый камбоджийский храм Ангкор-Ват. Вероятно, вот этими самыми громадными башнями, с четырех сторон украшенными исполинскими улыбающимися лицами. Тонкие губы, чуть раскосые глаза, удлиненные уши. Хм, уж не остатки ли пресловутых эльфов перед ними?