– И мне! – обрадовалась Марта. – И я вспомнила, именно в тот день мы спорили из-за сценария по твоему детективу «Роман века». Как же, ведь ни с того ни с сего в нем оказался целый кусок из «Коровы царя небесного». Значит, все это происходило шестого ноября?

– Так записано в моем календаре.

– Да, денёк и в самом деле выдался не приведи господь.

Я не удержалась и упрекнула режиссершу:

– Дело прошлое, но во многом ты все усложнила. Ваши телевизионщики сами напутали. Зачем ты пригласила тех трех? Из-за них не могли ничего согласовать.

Марта отбивалась:

– Но это было уже потом. А сначала все шло как по маслу…

– Потому что сначала мы ещё говорили на тему, а потом наша конференция покатилась под горку…

Возможно, мы ещё долго бы ссорились, но инспектор полиции призвал нас к порядку.

– Если я правильно понял, – сказал он, – обе пани провели этот день вместе. Не стану скрывать, меня интересует отрезок между семнадцатью и полуночью. Не могли бы вы припомнить, кто именно в это время присутствовал на вашей конференции?

Мы послушно принялись вспоминать, и не скажу, что это далось нам без труда. Мартина память оказалась лучше моей.

– Со сценарием мы покончили где-то к четырём, – рассуждала она вслух, наморщив лоб. – Потом устроили небольшой перерыв, и тут Кайтек, наверное в полпятого, принёс кассеты, потому я его и запомнила. Скоро и Доминик появился. А сразу после него – наш ненаглядный…

– Точно, – подтвердила я, – и я вцепилась ему в горло, а тем временем вы с Домиником и с этим, как его… забыла, обсуждали свои дела в другой комнате… да как же его фамилия?

– Янчевский, – подсказала Марта. – Правильно, все так и было, а когда мы вернулись к вам, там была уже прорва народу…

Цезарь Прекрасный торопливо записывал каждое наше слово, а мы тем временем шаг за шагом вспоминали события того злополучного дня. Иногда полицейский перебивал нас, требуя называть не только фамилии присутствующих, но и занимаемые должности. Отвечала ему, как правило, Марта, ведь она знала всех своих, а собрались в тот день у меня в основном люди с телевидения. И мало-помалу стало ясно, что полицию интересует именно Доминик.

Это облегчило нашу задачу. Что касается Доминика, то мы с Мартой могли на чем угодно поклясться, что с момента прихода где-то в районе половины пятого и до полуночи, когда наконец последние гости с неохотой покидали мою квартиру, он ни на секунду не отлучался. Они ушли все вместе: Марта, Доминик, мой литературный агент, молодой режиссёр и Марта Клубович, которая к тому времени только-только закончила сниматься в русской версии «Что сказал покойник» и рассказывала нам о съёмках. Доминик уже обсудил со мной и моим агентом все дела, но не уходил из-за Марты, похоже, в тот день он её любил.

Цезарь Прекрасный принял к сведению наши показания и спросил, кто ещё мог бы помнить то сборище.

– Да мало ли кто. В тот день было подписано какое-то предварительное соглашение. С датой, так что можете проверить по своей линии. Подписывал же его мой агент и этот, как его…

– Тарнович! – подсказала Мартуся.

Младший инспектор счёл допрос законченным и поднялся.

– Чрезвычайно обязан вам обеим, – начал он прощаться, но не тут-то было. Я бесцеремонно перебила полицейского:

– Минутку! Скажите нам хотя бы, кто же из этой кучи вами подозревается и в чем? Ведь все они с телевидения. И не пытайтесь убедить меня, что Красавчик Котя или этот ваш Трупский-Липчак как-то связаны с телевидением. Не имеют права, ведь связь я выдумала сама!

Должно быть, младший инспектор полиции уже немного привык к нам, не исключено также, что в глубине души был признателен за мои показания о смерти Красавчика Коти, ведь я тогда сделала это добровольно, без меня они бы до сих пор пребывали в тупике, считая его душителем второго трупа. Именно я столкнула их расследование с мёртвой точки. Так что нечего…

И полицейский не стал упорствовать. Впрочем, вовсе не обязательно в нем заговорило элементарное чувство благодарности, может, peшил расколоться, чтобы тем самым создать непринуждённую обстановку в расчёте на ответную нашу любезность. Во всяком случае, вздохнул и ответил как-то даже неофициально:

– Напротив, телевидение нам только мешает, и мы хотели бы исключить его представителей из… Впрочем, об остальном умолчу, скажу лишь, что именно шестого ноября произошло событие, в котором был замешан убийца Пташинского. Это нам точно известно. И коль скоро в тот момент подозреваемый находился в другом месте, значит, не он…

– Доминик! – обрадовалась Марта. – Так ведь мы обе с самого начала твердили пану, что он на убийцу никак не тянет!

– Вот и требовалось это проверить.

– Проверили, теперь можете и успокоиться. И Марта тоже, перестанут мучить угрызения совести за казино.

– Да они давно перестали меня мучить, – обиделась Марта. – Я же тебе сколько раз говорила.

Слово «казино» напомнило полицейскому, что у него ещё имеются вопросы. И снова к Марте. И он, по своему обыкновению, не стал темнить, задал их прямо:

– Нам известно, что в день убийства пани была в казино отеля «Мариотт». Что-нибудь привлекло там ваше внимание? Возможно, кто-то вёл себя необычно, странно, нетипично?

Марта растерянно поглядела на полицейского, а потом бросила на меня всполошённый взгляд. Ведь любому азартному игроку известно: когда ты весь в игре, обратить внимание можешь лишь на явление из ряда вон выходящее, скажем, на внезапный пожар у тебя под носом или сражённого вдруг чьей-то пулей крупье. Всего остального, что рангом пониже этих стихийных бедствий, игрок просто не заметит, так на кой задавать глупые вопросы? Если уж такая нужда, пусть спрашивает тех, кто пришёл только посмотреть, а сам не играл, вот они, возможно, что и вспомнят.

Оказалось, однако же, что и Мартуся кое-что заметила.

– Разве вот это, – не очень уверенно сказала она. – Один из тех, кто сидел рядом со мной и ставил по пять злотых, приложил вдруг к уху сотовый, соскочил с табурета и выбежал из зала. И больше не вернулся, а у него на счёту оставалось больше тысячи пунктов, и в казино потом не знали, что с ними делать. И меня тоже о нем расспрашивали…

– Кто расспрашивал?

– Служащие казино.

– О чем они спрашивали?

– Так я же говорю – кто тут сидел, знаю ли я его. А я не знала. К тому же расспрашивать стали не сразу, прошло довольно много времени, как он выбежал. Запомнилось, как бежал, прижав мобильник к уху, и что-то говорил. Да я ведь не присматривалась. И не прислушивалась. У меня как раз наладилась игра, не до него было. К тому же совсем незнакомый человек.

– А как он выглядел?

– Понятия не имею. Уверена только, что не лысый и без бороды, эти детали мне бы запомнились.

– А больше ничего не запомнилось? – настаивал младший инспектор. – Старый, молодой, толстый, тощий…

Марта даже наморщила лоб, честно пытаясь вспомнить и хоть в чем-то помочь красавцу Чареку, да только у неё ничего не получалось.

– Не толстый, но и не тощий. Большой! Такое сложилось впечатление. Когда слезал с табурета и потом бежал к выходу, осталось в памяти – что-то такое большое промелькнуло. Пожалуй, молодой, но не уверена. И наверняка не было в нем ничего запоминающегося, никаких особых примет. Ни сверкающей лысины или яркого платка на шее, ни золотых колец или чего ещё такого же заметного.

Жаль мне стало их обоих, что так мучаются, и я от чистого сердца предложила полицейскому:

– Да вы бы спросили о нем пана Стася, или пана Збышека, или самого пана Мечислава, ведь служащие казино знают прорву своих завсегдатаев.

Цезарь Прекрасный был шокирован.

– И это предлагаете вы, пани Иоанна? Словно не знаете, что именно услышу от служащих казино в ответ на свои расспросы. Да ведь они в таких случаях всегда оказываются спиной к клиенту, никого не запоминают, вообще не видят, а по фамилиям их никогда не знают.

Марта спохватилась:

– Я тоже насчёт этого типа ничего конкретного не знаю и перед судом не смогу давать показаний. А если мне велят опознать, ни в жизнь не опознаю!