Я посмотрел сначала на Боброва, затем на Корнеева, и весело подмигнул защитникам Малкову и Курдюмову. Напротив меня, на точку вбрасывания, как всегда встал центрфорвард Саша Альметов.

— Шайбу! Шайбу! — Стали скандировать заскучавшие за перерыв трибуны.

— Слышал недавно в спорткомитете, что сборную хотят на базе «Спартака» теперь собирать, — пробормотал я специально для Альметов.

— Чё сказал? — Приподнял голову армеец.

И судья Резников в тот же миг бросил шайбу на лёд. Я в доли секунды отбросил её защитникам. Бобров и Корнеев разъехались максимально широко каждый к своему борту. Я сделал резкий разворот, получил обратный пас от Курдюма, и ушёл от столкновения с Альметовым. И пока не накрыли, отпасовал на Корнея.

— Дай на ход! — Крикнул я партнёру.

Юра сначала прикрыл шайбу корпусом от Вени Александрова и запустил её точно мне в крюк. Рывок и вот я уже в зоне атаки. Ваня Трегубов тут же пошёл на отбор, а его партнёр по защите Генрих Сидоренков откатился на страховку. Я сделал резкий разворот в правую сторону, затем «улитка» в левую, но Трегубов прицепившись намертво, как клещ, затолкал меня в правый угол площадки.

— Чё Сологубов-то забухал? — Бросил я, за спину армейцу, пытаясь вырваться на «чистый» лёд.

— Урою сука! — Разозлился Иван, который играл сегодня без своего извечного напарника Коли Сологубова. Поговаривали, что с Тарасовым у братьев «Губовых», как звали болельщики этих «не разлей вода» защитников, назрел конфликт.

И как следует, разозлившись, игрок ЦСКА мигом потерял концентрацию, чем я и воспользовался, отбросив шайбу на синюю линию Стасу Малкову. Тот перевёл черный диск Курдюмову. Курдюм в касание на Севу Боброва. А Корней в это время уже влез на «пятак», где стал колотить всех, кто ему попадался под тяжёлую руку. Бобров немного продвинулся с шайбой к воротам. Пас на меня. Я замахнулся, выманив из ворот Колю Пучкова и защитника Сидоренкова.

— Дай! Дай! — Заголосил Корнеев.

Но я сделал обратную передачу поперек, на Севу. Бросок в касание и шайба влетела в сетку ЦСКА.

— Го-о-ол! — Заголосили дружно трибуны.

— Бобёр! Бобёр! — Раздалось скандирование на нижних рядах.

— Гол, товарищи! Это гол! — Крикнул в микрофон Озеров. — Какая замечательная комбинация и Всеволод Бобров сокращает разницу в счёте, 4:3. Да, вся игра ещё впереди.

— Чё на меня не дал? — Обиженно заворчал Корней, когда мы поздравили Севу с заброшенной шайбой.

— Юра, ну ты же баскетболист, зачем тебе ещё голы забивать, — хохотнул я.

— А у меня может зуб на ЦСКА! — Не отступал он.

— С зубами нужно обращать к врачу, — заявил Бобров, когда мы поехали на скамейку запасных.

— Кто так, б…ть, играет! Кто так играет! — Анатолий Тарасов снова накинулся на своих лучших хоккеистов. — На вас смотрит весь советский народ!

— Говорят, сейчас сборную будут на базе «Спартака» собирать, — тяжело выдохнув, ответил на упрёк Саша Альметов.

— Говорят, кур доят! Сука! — Махнул рукой армейский «хоккейный полковник». — Смена! Б…ть!

На трибунах, где многие уже приняли по чуть-чуть горькой водочки, актёры из нового театра согревались исключительно похлопыванием и прыжками на месте.

— Да, так и отморозить себе что-нибудь можно, — недовольно загундосил Бурков, намекая Высоцкому и Трещалову, что пора бы решить почти гамлетовскую дилемму: пить или не пить, положительно.

— У меня термос с чаем, — протянула Шацкая герметичную цилиндрическую ёмкость.

Однако Георгий Иванович от такого напитка категорически отказался.

— Ты смотри Жора лучше какой хоккей! — Хрипловатым баритоном пророкотал Высоцкий.

— Богдан давай! — Взвизгнула Светличная. — Давай родненький!

— Ну! — Крикнул рядом Володя Трещалов. — Пасуй на Бобра!

На хоккейной площадке, которая для зрителей верхних и средних рядов была, как на ладони, «Молот» из Перми вновь закружил свои хитрые хороводы в зоне армейцев. Несколько передач, смена позиций, бросок, подставление, прекрасная игра вратаря Пучкова. И снова с шайбой необычная тройка нападения Бобров — Крутов — Корнеев.

— Шайбу! Шайбу! Шайбу! — Дружно грянули актёры.

— Шайбу! Шайбу! — Поддержали их болельщики поблизости.

Вот Сева Бобров промчался за воротами, и с разворота бросил в ближний угол, но армейский голкипер вновь отвёл угрозу. Но быструю черную точку, которой выглядела шайба издалека, подобрал Крутов и скинул на почти открытого баскетболиста Корнеева.

— Го-о-ол! — Заревели трибуны

Трещалов сунул два пальца в рот и свистнул, что было сил.

— А-а-а! Мальчики молодцы! — Высокими голосами закричали Шацкая и Светличная.

— Надо же, сравняли, — заулыбался Бурков. — А я думал всё — «укатали сивку крутые горки». Давай земляки! Я за вас ничего не пожалею! С этого дня не пью! Неделю!

Наша тройка, после нескольких безрезультативных смен, где нам с трудом пришлось обороняться, присела перевести дух.

— Мужики, нужно ещё забить парочку, — тут же вырос за нашими спинами тренер Костарев. — Ну, до перерыва, закрепить бы!

— Щас, Виталь Петрович, — улыбнулся я. — Мы специально чуть-чуть сдали. Внимание усыпляем. Пусть немного расслабятся.

— Тактический ход, — хохотнул Корней. — Сначала усыпить, а потом резко разбудить.

— Сделаем Петрович, — кивнул Бобров, которому играть становилось всё тяжелее.

Если наш тренер всё больше просил потерпеть и сыграть через не могу, то на соседней скамейке запасных Анатолий Тарасов просто разносил свою команду в пух и прах.

— Кому?! Кому, я спрашиваю, б…ть, сливаете!? — Резко покрикивал на хоккеистов «создатель красной машины».

— Ничья же пока, — обиделся хохотун и балагур Костя Локтев.

— Пока играешь в ЦСКА, такое слово забудь! — Хлопнул кулаком по бортику Тарасов. — Только вперёд! Только победа! Я, б…ть, так сказал! Смена!

Даже для меня, человека, который прошёл всю предсезонную подготовку с баскетбольной сборной СССР, темп матча был слишком высок. Если в баскетболе, можно было отдохнуть, постояв в углу площадки, во время атаки своей команды, то в хоккее стоять негде и некогда. Здесь если вышел на лёд, крутись-вертись, либо шайбу двигай, либо сам двигайся, но стоять нельзя.

На вбрасывании в нашей зоне, мои хоккейные пути дорожки, снова пересеклись с Альметовым.

— Чё ещё пацан скажешь? — Пробурчал он.

— Тарасов, что-то сегодня слишком нервный, играете что ль херово? — Улыбнулся я и мигом выгреб ничейную шайбу в свою сторону.

— Сев, на ход через борт! — Скомандовал я и бросился на левый фланг атаки.

Бобров из нашей зоны парашютиком закинул шайбу сразу к синей линии ЦСКА. Уйдя от защитника Дмитрия Уколова, я первым завладел резиновым диском, и покатил на ворота Пучкова. Наперерез тут же вылетел защитник армейцев Володя Брежнев. Ложный замах, резкий разворот влево на триста шестьдесят, и игрок ЦСКА сам того не желая проносясь мимо, столкнул, готового к отражению броска своего голкипера. В следующее мгновения я катнул шайбу уже в пустую рамку. Однако Уколов разбежавшись прыгнул на лёд, и стремительно проехав на животе влетел, вместе с вредным черным резиновым диском в свои незащищённые ворота. Само собой из-за такой туши, которая к тому же "на всём пару" залетела в рамку, ворота выскочили из фиксаторов и отъехали со своего места в сторону.

— Го-о-ол! — Заголосили болельщики, которые все больше болели за нас, за простую заводскую команду из далекой Перми.

Но Анатолий Владимирович Тарасов схватил запасную клюшку и со всей силы принялся колотить в деревянный борт, которому надо признать, итак во время хоккея много доставалась.

— Ворота были сдвинуты! Ты куда, б…ть, смотришь! Гол засчитывать нельзя! — Орал он до полного покраснения на судью Донского. — Правила иди почитай! Отменяй, б…ть, шайбу!