Гарольд на некоторое мгновение смолк. Донна и Мэдлин напряженно слушали его. — Лора знала, — произнес Гарольд, — она знала, кто убил…

Рука Гарольда прижала острия рыхлителя почвы к щеке и, закрыв глаза, парень провел ими по своей коже: из разрезов потекли тонкие струйки крови. Мэдлин, не выдержав, заверещала. Донна вскрикнула. Казалось, что по лицу парня ударил лапой страшный зверь. Три кровавых борозды пролегли по лицу Гарольда — они тянулись от самого глаза ко рту.

Гарольд Смит стоял, освещенный неверным светом настольной лампы. Он прижимал свою левую руку к щеке, из-под пальцев из раны сочилась кровь. Второй рукой он высоко вознес рыхлитель почвы с острыми зубьями, испачканными в кровь. — Ты обманула меня, — торжественно и страшно вещал Гарольд Смит,-ты вошла в мою жизнь обманом, Донна. — Гарольд, я все тебе объясню…— Что? Что ты мне объяснишь? — Я хотела…— Нет, теперь объяснять уже поздно. Ты обманом вошла в мое сердце. — Она хотела только его прочесть, — вступилась за подругу Мэдлин.

Но Гарольд не обратил внимания на ее слова, как будто они находились наедине с Донной. — А ты, Донна, оказалась такой, как все. Я думал, ты другая. Я думал, ты лучше. А ты, Донна, такая же, как все остальные. — Гарольд, ведь что-то же было…— Да, но это все обман. Ты заставила меня поверить, что я снова смогу вернуться в мир, туда, где есть люди. Что все забудется, все станет на свои места. — Но, Гарольд…— Нет, я не хочу слушать тебя. Ты обманула меня. — Гарольд, послушай. Я только хотела прочесть. Ну что от этого изменилось бы? Ты же сам хотел дать мне дневник Лоры. Я просто немного нетерпелива. — Нет, ты — обманщица! — кричал Гарольд Смит, размахивая рыхлителем почвы.

Донна и Мэдлин щурились от этих движений. Трезубый рыхлитель со свистом рассекал воздух. Девушки вздрагивали и жались к стене, а Гарольд не спеша, наступал на них. Зубья рыхлителя все ближе и ближе хищно проносились перед их лицами. — Ты обманула меня! — кричал Гарольд. — Нет…— Нет, Донна, ты такая же, как все! Ты лжешь и предаешь! — Послушай…— Ты предала меня. Ты решила посмеяться надо мной, над моими чувствами. Но ты же видишь, Донна, ты сама смешна. Мне смешон твой страх. — Гарольд! Не надо!

Донна еще сильнее обняла Мэдлин. — Ты обманула меня, — Гарольд сделал резкий шаг к Донне.

Мэдлин еще крепче прижала к себе дневник Лоры. — Ты должна отдать его мне, — Гарольд протянул руку. — Нет, ты его не получишь. — Теперь он мой, — крикнула Донна.

Гарольд вскинул руку и схватил дневник. Донна обеими руками ухватилась за тетрадку и не отпускала. Тогда Гарольд Смит высоко поднял руку с нацеленными на девушек блестящими зубьями рыхлителя. — Отдайте! Отдайте дневник! — прошипел он.

Пальцы Донны разжались, дневник упал на пол. Гарольд хотел согнуться, но в это время дверь распахнулась, и в полутемную гостиную буквально ворвался Джозеф. Он в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от Гарольда Смита, Донны и Мэдлин.

Джозеф резко оттолкнул Гарольда, тот, взмахнув руками, отлетел к стеллажу и, зацепив горшок с бледно-лиловой орхидеей, рухнул на пол. Цветок покачнулся и упал рядом с ним. Гарольд резко подхватился, наступил на цветок. Раздавленные бледно-лиловые лепестки остались лежать у стеллажа.

Девушки испуганно визжали. Гарольд Смит потянулся к дневнику. Донна и Мэдлин тоже попытались схватить тетрадь в кожаной обложке. — Убегайте, убегайте отсюда! — Джозеф буквально вытолкнул из дому Мэдлин. Донна выбежала следом. — Убегайте! — Джозеф бросился следом за девушками.

Гарольд Смит с высоко поднятым рыхлителем и со страшным рычанием бросился вслед. Но на пороге замер, как будто наткнулся на невидимую преграду. Парень зашатался, размахивая перед лицом рыхлителем. — Предатели! Предатели! Обманщики! Меня все предали! Все! Все, — шептал он, пошатываясь в дверях. — Он сейчас нас догонит! Скорее, скорее! — Не бойся, Джозеф, не бойся. Дальше двери он не пойдет. Он не умеет это делать. Он боится…

Мэдлин едва унимала дрожь в руках. Она смотрела на Джозефа и Донну. — Донна, с тобой все в порядке? — Да, да-да. — Джозеф? — Со мной все в порядке, все хорошо.

Донна буквально бросилась на грудь Джозефу, она обняла его за шею и медленно опустилась перед парнем на колени. — Ну что ты, ну что ты, Донна. Не надо, успокойся.

Слезы текли по щекам Донны.

Мэдлин тоже плакала. Страх понемногу уходил, руки переставали дрожать. — Джозеф, Джозеф, — говорила Мэдлин, — как хорошо, что ты пришел. Ты успел вовремя. Он… он бы нас убил.

А Гарольд Смит корчился в это время в своей гостиной, прижимая к груди дневник Лоры Палмер. — Ты со мной. Ты со мной, я тебя никому не отдал. Никому. Никто не сможет забрать тебя. Никто и никогда. Никто не узнает тайну, которую ты хранишь.

— Прости, прости меня, Джозеф, я сама во всем виновата. — Успокойся, Донна, успокойся, — Джозеф гладил Донну по плечам, по волосам, — успокойся, ты ни в чем не виновата. Ты самая лучшая, самая лучшая. — Нет, я виновата. — Ты самая лучшая, успокойся. А сейчас, Донна, мы должны поехать к шерифу и все ему рассказать. — Нет, нет, Джозеф. Не сейчас. Я сама во всем виновата, и сама поеду к нему. У тебя, по-моему, и так хватало неприятностей из-за меня.

Мэдлин, глядя как обнимаются Донна и Джозеф, едва сдерживала слезы. Она завидовала Донне. Джозеф ей очень нравился, ей казалось, что и она нравится Джозефу. — Джозеф, обними вначале меня крепко-крепко. — Донна, мы поедем вместе…— Нет, Джозеф, я поеду одна, я сама во всем виновата.

Когда Гарольд Смит услышал звук удаляющегося автомобиля, он поднялся с пола, на четвереньках вполз в оранжерею, схватил опрыскиватель цветов и принялся разбрызгивать воду, поливая цветы. Но в какое-то мгновение он как бы застыл, глядя в потолок. По его телу прошла судорога, пальцы рук скрючились, опрыскиватель упал на пол. Он немигающим взглядом смотрел в потолок, по его щеке текли густые капли крови. Наконец, его рот открылся, и весь дом наполнился страшным полукриком-полувоем. Гарольд, не мигая, смотрел в потолок и кричал. Потом он упал на пол и принялся биться в жутких судорогах.

Неужели будет погоня? — Хогг вспоминает об индейской тропе. — Одри на какое-то время приходит в сознание, но объясняться со специальным агентом не спешит. — Ну и трудная дорога! — Как пересечь границу, оставшись незамеченным. — Впереди горят огни Твин Пикса. — Хогг бежит за врачом. — Донна и Джозеф не спешат расставаться. — Признание в любви. Естественно, в вечной и нерушимой.

Дэйл Купер с Одри Хорн на плече, которая еще не пришла в себя, выбежал на автостраду. Следом за ним выскочили шериф Гарри Трумен и Хогг. — Скорей, скорей, — торопил Хогг, — сейчас в казино спохватятся, и за нами будет погоня. Мы должны оторваться.

Гарри Трумен всмотрелся в ночь. — Да, Хогг, стоит нам оторваться на одну милю, и нас они больше не найдут. — Погоди, шериф, по какой дороге мы сюда приехали? — Как по какой? По автостраде. — Да? По автостраде, по-моему, слишком долго. — У тебя есть другое предложение, Хогг? — Да, у меня есть верная тропа. — Слушай, ты что, предлагаешь ехать на машинах через лес? — Да, через лес. Тогда нас никто не догонит. — Дэйл, ты слышишь, что предлагает Хогг? — Да, нам нужно отсюда скорее уносить ноги.

Хогг подбежал к Дэйлу и помог уложить Одри на заднее сиденье своего автомобиля.

Гарри, ты поедешь за нами следом. Веди машину очень внимательно, дорога не из легких. — Какая дорога? Мы что, поедем не по автостраде? — Нет, мы поедем по старой индейской тропе, которая носит название «Лосиная». — Слушай, так ведь на карте нет никаких троп? — На карте? На карте такие дороги не обозначаются. Эта дорога есть только в моей памяти. Когда-то мой дед водил меня по ней, и она сохранилась до наших дней. По ней я и смог так быстро добраться к казино. — А-а, понятно, — ответил шериф. — Послушай, Хогг, а этот нож тебе тоже достался от предков? — Да, с этим ножом мой дед ходил на медведя. — Не позавидую этим медведям, которые встречались твоему деду на Лосиной тропе. — Хватит разговаривать, шериф, давайте быстрее уносить ноги.