Моя группа продолжала идти по следу заложников. По моему замыслу, пленных обязательно должны были отвести в лагерь вьетнамцев. Ну, а как следует поступать дальше, мы знали лучше кого-либо другого…
То ли от увиденного кошмара, то ли от близости предстоящей операции нервное напряжение нарастало. Неожиданно Дилан споткнулся о торчащую из земли корягу и с шумом упал на землю. К нему с перекошенным от злости лицом подбежал Мак:— Да тише ты, козел вонючий, мать твою так! Я тебя убью, если ты нас тут всех подставишь! Вот здесь и подохнешь, ты меня понял?
В иной ситуации майор Дилан в момент бы поставил на место сержанта Мака, да и навряд ли Мак допустил бы себе подобную выходку. Но впереди предстояла серьезная операция, где любая, пусть даже самая незначительная оплошность может окончиться трагедией для всей группы, и Дилан, хорошо понимавший это, забыв о субординации, молча поднялся и последовал за группой.
Через полчаса спецназ, наконец, приблизился к лагерю вьетнамцев.
Лагерь представлял собой вырубленную в джунглях площадку. По периметру ее обрамляли импровизированные укрепления — мешки с песком, а по углам — грубо сколоченные из подручного дерева подобия сторожевых вышек. В каждой из таких огневых точек находился вооруженный «Калашниковым» часовой. Не зная о грозящей опасности, привыкшие за время партизанской жизни в джунглях к относительно спокойной лагерной жизни, часовые, отставив в сторону автоматы, лениво курили. В центре повстанческого лагеря громоздились дощатые бараки — в одних, видимо, располагался командный пункт, или штаб, другие служили складами оружия и аппаратуры. Старый побитый грузовик, неизвестно как оказавшийся в этих джунглях, служил в качестве своеобразной помпы — ременная передача, подсоединенная к ведущей оси машины, приводила в движение устройство, откачивающее воду из глубокой скважины.
Я, профессионально оценив обстановку, мгновенно распределил обязанности: Мак, лучший специалист в команде по взрывному делу, быстро подсоединил взрыватель и вывел его к одной из огневых точек; остальные, под прикрытием растительности, заняли удобные для нападения позиции.
Внезапно наше внимание привлек шум из глубины лагеря: один из командиров повстанцев зверски избивал человека со связанными сзади руками. Избиваемый, насильно поставленный на колени, молчал; ударив его еще несколько раз ногами, насильник выхватил пистолет и выстрелил ему в голову. Но всей видимости, убитый был одним из заложников, насильно захваченный с вертолета, остов которого мы несколько часов назад видели в джунглях. Убив заложника, вьетнамец направился в сторону одного из бараков.
…Вся операция заняла минут пятнадцать, не больше. Мак и Хавкинз со своей задачей справились блестяще — часовые на огневых точках-башенках были ликвидированны абсолютно бесшумно — так, что в глубине лагеря никто ничего не заметил. Убедившись, что огневые гнезда повстанцев ликвидированы, что давало возможность для тактического маневра, я незаметно подкрался к грузовику-автопомпе и, приподняв машину за заднюю ось, толкнул машину в сторону барака, туда, где по-видимому, находились главари повстанцев. В бараке, очевидно, находились еще и боеприпасы — через несколько секунд над лагерем взметнулся столб дыма и огня, вверх полетели щепки, обломки оружия и куски человеческих тел. В воздухе запахло паленым мясом. Повстанцы, не понимая, что же происходит, принялись беспорядочно стрелять во все стороны, однако без особого успеха, не видя перед собой реального врага. Противник был целиком дезорганизован, и поэтому, когда мы ворвались в лагерь инстругентов, то не встретили серьезного сопротивления. В это же время сработало взрывное устройство, подключенное Маком к последней из уцелевших огневых точек, и исход боя можно было считать предрешенным. Сказал свое веское слово и многоствольный пулемет Блайна — последние, слабые очаги сопротивления повстанцев были подавлены в течение нескольких минут.
Видя, что бой безнадежно проигран, главарь повстанцев кинулся к небольшому вертолету, стоявшему в укрытии. Он уже почти достиг цели — залез в кабину и попытался запустить двигатель, но удрать ему не удалось. Вовремя подоспевший Мак в упор расстрелял вертолет из базуки. Заряд попал прямо в кабину и, пробив стекло, превратил главаря в сплошной кусок обугленного мяса. Расправившись с главарем повстанцев, Мак бросился к командному пункту, чудом уцелевшему после взрыва барака с боеприпасами. Из глубины барака к нему метнулся какой-то силуэт с «Калашниковым» наизготовку. Мак опередил врага на какое-то мгновение, кинув в него нож — повстанец оказался намертво пригвожденным к стене. «Не уходи никуда!» — крикнул он поверженному врагу — чувство юмора не покидало его и в ответственные минуты. Ворвавшись в комнату, бывшую, по всей видимости, штабом вьетнамцев, Мак весело представился бородатому вьетнамскому боевику: «Тук-тук-тук. А вот и я!» — после чего расстрелял его в упор. Выглянув в окно, солдат увидал Билла, перезаряжающего свой многоствольный пулемет. — Уходим! — крикнул я ему. — Понял, майор, — ответил Билл и, почти не целясь, пустил короткую очередь в партизана, пытавшегося было прицелиться в его сторону.
Стоя у окна, я каким-то шестым чувством ощутил новую опасность. Едва повернув голову, я боковым зрением заметил человека в полевой армейской форме, — держа наготове небольшой пистолет, человек этот крадучись, бесшумно приближался к майору. Прекрасная реакция и на этот раз спасла мою жизнь: короткий удар прикладом винтовки в голову — и человек с пистолетом распластался на полу барака. Я подошел и отбросил ногой оружие. Перевернув повстанца на спину, я удивился — это была молоденькая девушка лет двадцати, с детским, наивным выражением лица. — Черт возьми! — невольно вырвалось у меня — я привык воевать с серьезным противником, уничтожать профессиональных убийц — в Лаосе, Ливии, Эквадоре, Ближнем Востоке. Видеть своим врагом молодую красивую девушку — видимо, в моей богатой практике это был единственный пока случай. Мне стало явно не по себе.
Однако, несмотря на полный разгром вьетнамцев, операция была выполнена только наполовину. Предстояло найти хотя бы часть уцелевших заложников.
В комнату вошел Мак и, утирая рукавом с лица пот и копоть недавнего боя, вопросительно посмотрел на меня. — Черт возьми, ни одного заложника не видно, — устало произнес тот. — Одного нашли, — в дверном проеме появился невесть откуда взявшийся Дилан, — нашли одного во дворе. Он тоже мертв. Как и те двое, что мы видели. Они были военными советниками, или чем-то вроде этого. — Дилан посмотрел на документы повстанцев, разбросанные по полу комнаты. — Тут что-то ужасное готовилось. И полковника нигде нету, везде обыскали. Видимо, тоже мертв…
За окном послышались короткие пулеметные очереди — это Блайн и Хавкинз достреливали последних, недобитых повстанцев, укрывшихся в бараке на окраине лагеря. — Ты ранен? — спросил Хавкинз Блайна, показывая товарищу его предплечье, задетое то ли пулей, то ли осколком. — У тебя кровь течет… — У меня нет времени истекать кровью! — Блайн улыбнулся, точь-в-точь как рекламный ковбой с плаката «Мальборо». — Я слишком занят! — А укрыться у тебя есть время? — весело поинтересовался Хавкинз и, сорвав чеку, бросил гранату в барак, где укрывались последние оставшиеся в живых повстанцы
Рейнджеры пригнулись, спрятавшись за укрытие — это было сделано очень вовремя — взрывная волна огромной силы, разметала в щепки сложенные прямо под открытым небом ящики с боеприпасами. Блайна и Хавкинза обсыпало градом мелких камней.
Блайн отряхнул от налипшей земли свою ковбойскую шляпу, помог отряхнуться Хавкинзу и только теперь заметил, что во время боя его действительно чем-то зацепило. Наскоро перемотав предплечье какой-то тряпкой, Блайн пошел в центр лагеря — а точнее того, что от него осталось — где среди обгоревшей военной техники, разметанных взрывами бараков и кровавого месива тел повстанцев собиралась моя команда. Хавкинз, повесив автомат за спину, последовал за Блайном.
