Эллен попыталась засмеяться.

– Значит, с твоей стороны это просто расчетливая техника обольщения? – сказала она.

Саймон подплыл ближе, хватая ее за талию.

– В том, какие чувства ты во мне возбуждаешь, нет никакого расчета. Пойми, я плаваю быстро без всяких весел. Попытайся просто держаться на плаву. – Он поднялся из воды и втянул кончик ее соска в свой горячий рот.

Сладость жгучей ласки заставила ее вскрикнуть. Голова ее откинулась назад. Он был такой горячий и мокрый. Его ненасытный язык вращался, облизывая ее сосок и доставляя ей удовольствие. Обхватив его голову, прижимая ее к своей груди, Эллен прильнула к нему всем телом, пока волны шока возносили ее к блистательным ощущениям.

Саймон скользнул рукой между ее ног и мягко придавил через купальник ее женский холмик, опытными движениями выводя на нем нежные круги. Когда Эллен стиснула бедра вокруг его пальцев, он взял ее руку и оттянул вниз, обернув ее вокруг своего горячего твердого фаллоса.

– Трогай его, – попросил он. – Трогай меня, пока я трогаю тебя.

Эллен подняла лицо, подставляя ему для поцелуя, отчаянно желая большего контакта.

И они стали целоваться, лаская друг друга, то вздымаясь, то падая на волнах исступленного наслаждения. Она была уже на грани бурного завершения и судорожно дышала Саймону в рот. Но тут произошло неожиданное.

Саймон оторвал ее руку прочь от своей горячей плоти, отплыв на короткое расстояние в сторону. Ошеломленная, Эллен чувствовала себя брошенной на произвол судьбы.

– У меня в кармане джинсов презерватив, – сказал он. – Ты не изменила свое мнение по поводу секса вне стен дома? Что скажешь, Эл?

Ее всю колотило от возбуждения и разочарования. Он опять обскакал ее искусным маневром. Ее голод был так велик, что она почти забыла о бдительности.

Эллен поплыла к краю омута и выбралась на берег. Она стянула с бедер свой купальник и, переступив через него, отшвырнула на освещенный солнцем камень.

Потом повернулась лицом к Саймону, совершенно нагая, в крапчатых пятнах солнечных зайчиков.

Саймон облегченно вздохнул и поплыл к берегу, размышляя о вчерашней ночи. О той ужасной минуте, когда он так жестко обошелся с Эллен. И о том, как потом уходил с поджатым хвостом, точно побитый пес, обреченный на одиночество.

Его плоть никогда не простила бы ему этого.

Вылезая на сушу, он понудил себя действовать медленно. Эллен хоть и была уже на взводе, но оставалась еще настороже, после того как он учинил вчера то безобразие. Саймон слишком хорошо сознавал, как она была уязвима и беззащитна тогда, и потому чувствовал себя отвратительно. Мерзко, почти до невообразимости. Проклятие!

Сейчас он должен был чем-нибудь отвлечься. Сделать что-то, пока не утихнет этот рев в ушах.

Он подобрал арбуз, вытащил из ботинка свой нож и сел на клетчатое шерстяное одеяло, желая перевести свою восставшую плоть в приспущенное состояние.

– Будешь арбуз?

Эллен посмотрела на него сверху в недоумении.

– Я думала, ты собираешься…

– Ты правильно думала, но это не к спеху. – Саймон воткнул нож в арбуз и провел лезвием по кругу, вырезая шляпку. Затем вырвал ее вместе с мякотью. – Ах, хорош! Сочный. Малиновый. Ты должна попробовать, Эл. Иди сюда. Садись. Лично я умираю с голода.

Эллен опустилась на одеяло, изящно подобрав под себя ноги.

– Ты не ел? – спросила она с встревоженным видом. – Почему ты ничего не сказал?

– Так ли уж важно? Я могу поесть этот арбуз. Потом оближу твой восхитительный девственный сок – и я в объятиях небес!

– О Боже… – Эллен закрыла лицо руками.

– Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? – Саймон притворился удивленным. – Тебе, похоже, здорово досталось прошлой ночью.

Она глянула на него сквозь пальцы.

– Не дразни меня, Саймон.

– А ты не подгоняй меня. – Он отрезал большой малиновый кусок и, быстро выковырнув семечки кончиком ножа, поднес арбуз к ее губам. – Первый кусочек тебе, мой ангел.

Эллен отняла руки от своего ярко-розового лица. Она была такая мягкая и очаровательно влажная. Ее ресницы с золотистыми кончиками были еще темные от воды, и на одеяло с волос по-прежнему падали капли. Она попробовала арбуз, потом взмахнула ресницами и, зажмурив глаза, издала низкий хриплый звук.

– Восхитительный, – одобрительно сказала она, проглатывая кусочек.

Саймон вырезал себе длинный клин.

– То, что надо, – сказал он. – Именно такой мне нравится. Не из холодильника, ледяной. Арбуз должен быть теплый с одной стороны – от солнца и холодный – со стороны земли. Я люблю эту неровную, зазубренную мякоть. Эти красные горы и розовые озера сладкого сока. Эту влажную, липкую сексуальную мешанину. Вкуснотища!

Эллен засмеялась, глядя на него, пока он жадно ел свой ломоть.

– У тебя все замыкается на секс?

Саймон улыбнулся и в ответ на ее вопрос поднес ей другой кусок.

– Открой рот.

Она наклонилась вперед и стала есть арбуз из его рук. Обхват ее мягких губ, сомкнувшихся вокруг его пальца, заставил его мужскую плоть дернуться и налиться силой.

– Теперь ты скорми кусочек мне, – приказал он.

– Передай мне твой нож. – Эллен протянула руку.

– Просто вырви своими пальцами, – подгонял ее Саймон. – Пусть сок капает тебе на руки. Я вылижу их дочиста, когда они станут липкими. Не беспокойся.

Глаза ее были яркие от возбуждения. Ее неровное дыхание прорывалось между мягкими полураскрытыми губами, сделавшимися красными, как малина. Сияние страсти на ее щеках подстегнуло жадную пульсацию его плоти.

Эллен выбрала кусок и приблизила ладонь к его губам. Саймон повис на кормившей его хрупкой руке.

Он облизывал каждый изящный палец, каждый розовый ручеек, тянущийся вниз по нежной, бледной коже на внутренней стороне предплечья. Игра, подобно распускающемуся цветку, перерастала в чувственный языческий ритуал, становившийся все неистовее, перемежаясь смехом и поцелуями.

Эллен была испачкана соком, его струйки стекали с подбородка вниз. Саймон слизывал языком и убирал поцелуями капли с ее груди, упиваясь ее сочной красотой, исследуя прелесть ее тонкой, как лепестки, кожи.

Наконец он поднял вверх полую арбузную корку, похожую на чашу, и толкнул Эллен на спину. Теплые сладкие капли падали вниз, дробясь об ее грудь, ее живот, ее шелковистые завитки, пока он держал на кончиках пальцев накрененную чашу.

Эллен хихикала и сопротивлялась, но он удерживал ее снизу свободной рукой.

– Я так голоден, Эл, – уговаривал ее Саймон. – Я умираю с голоду. Позволь мне облизать тебя всю. Я так в этом нуждаюсь. Ну пожалуйста.

Она повалилась назад с всхлипывающим стоном, полностью освобождая путь. И Саймон воспользовался им вовсю, исступленно слизывая с нее весь разлитый им сок сильным горячим языком. Настойчиво разводя ей ноги, зарывая лицо между ними.

Эллен вплела пальцы в его влажные волосы и придвинулась лоном к его рту, когда он проник языком внутрь, к тайному средоточию ее удовольствия.

Обуреваемый внутренним голодом, близким к безумию, Саймон хотел, чтобы она кидалась на него. Ему хотелось ощутить прямо на лице яркий сгусток ее энергии. Он упорно продолжал вталкиваться языком глубоко внутрь. Эллен вскрикнула, когда ею овладели восхитительные ощущения, и ее пульсирующая плоть замерла против его рта.

Саймон поднялся и, утерши с лица теплый секрет, посмотрел вниз. Эллен тяжело дышала, глаза ее были закрыты. Слезы стекали по бокам ее ярко-красных щек прямо в ее влажные спутанные волосы. Она лежала перед ним такая открытая, доверчивая и ужасно ранимая. Ему даже стало страшно за нее.

Вместе с тем он взъярился на себя за то, что искусственно усложняет простые вещи. Она почувствовала его внутренний конфликт и открыла глаза.

– Саймон?

Он замотал головой. Когда Эллен тронула его за руку, он уклонился.

– Ты меня больше не хочешь? – мягко спросила она.