— Суд приговорил: признать Терещенко Николая Степановича виновным в совершении преступления и назначить ему наказание в виде пяти лет лишения свободы, с отбыванием наказания в колонии общего режима. Терещенко взять под стражу немедленно в зале суда.

Коля смотрел, как уводят Юлю, и ощущал, как предательские слёзы застилают глаза. Перед мысленным взором промелькнули их нелёгкие совместные мытарства, мимолётные моменты счастья и наивные мечты о том, что будет, когда они вернутся в свои тела. «А вернёмся ли мы когда-нибудь?»

— Юлия Станиславовна, — неожиданно выдернул её из раздумий какой-то незнакомый мужчина лет пятидесяти. — Тут вот Терещенко просил бумаги передать, согласно которым вы будете являться официальным попечителем матери Николая Степановича. Она, как мне известно, на данный момент находится в клинике…

— Да, знаю, знаю. Спасибо, — пробормотал Коля и, забрав бумаги, отправился к выходу.

— Вы уж извините, но теперь я бессилен, — нагнал его адвокат. — Никак не ожидал такого поворота событий.

— Угу, — только и смог ответить Коля и вышел из зала суда.

«Что творится с моей жизнью? Тело хоть уже и привычное, но всё же чужое. Все друзья и близкие или мертвы, или в психушке, или в тюрьме, или в клинике… старлея бы хоть разыскать».

Несколько дней пролетели в хмельном угаре. Коля сам не заметил, как на четверть опустошил запасы спиртного в огромном, на первый взгляд, баре. Возможно, и этим утром всё продолжилось бы, но звонок в дверь заставил наконец-то взглянуть на себя в зеркало и в ужасе попытаться придать себе более или менее приличный вид. Взглянув в глазок, Коля скривился: «Принесла же нелёгкая…»

— Почему вы вчера не явились на собрание? — сразу же взялась отчитывать его домоправительница и демонстративно сморщила нос. — Здесь, между прочим, живут порядочные граждане, а пьяницам и уголовникам здесь не место!

— И вам здрасти, — потирая виски, произнес Коля. — А где здесь пьяницы и уголовники?

— Вы мне зубы-то не заговаривайте, девушка! Всем известно, как вас из паспортного стола под белы рученьки забрали!

— Ааа! Сарафанное радио? Ну, так-то, да. Только не забрали, а пригласили в участок в качестве свидетеля.

— А позавчера вообще из полиции на дом приходили! Дважды! Где ж это видано?

— Сюда? Когда?

— А вот прямо с утра и приходили!

— Странно… — растерялся Коля.

«Я же как в суд уехал, так и всё, оттуда сразу домой. Кроме Синельникова, этот адрес никто не знает, а он там был, да и сказал бы, если что-то надо было…»

— Одно от другого не далеко! — продолжала надрываться тетка. — Если человек недисциплинирован, да ещё и выпить любит…

— Кто это недисциплинирован? — уставился на неё Коля.

— Вы! Кто же ещё! В налоговой на учёт так и не встали, квартплату в срок не оплатили, на собрание жильцов не соизволили явиться…

— Да откуда вам известно, встала я на учёт или нет? Да и какое вам дело? Это мои сложности.

— А у меня золовка в налоговой работает! Я всё знаю! А то, что вы своевременно не внесли плату, осложняет наши отношения с обслуживающей компанией!

— Фух… — тяжело выдохнул Коля. — Да я ваших счетов в глаза ещё не видела!

— Так вы бы, милочка, в почтовый ящик попробовали заглянуть!

— Антонина Поликарповна, я вам не милочка, у меня, насколько вам известно, имя есть, или запамятовали?

— А вы мне, девушка, не перечьте! Иначе сообщим, куда надо… вас вмиг…

— Ладно, ладно, — прервал её Коля и, взяв висевший возле двери ключ от почтового ящика, вышел из квартиры. — Вот прямо сейчас спущусь и изучу содержимое ящика. Хорошо же вы новосёлов встречаете, — проходя мимо домоправительницы, буркнул он.

— Какие новосёлы, такая и встреча, — не осталась в долгу стервозная тётка и, поняв, что продолжения не будет, нажала кнопку лифта.

Не желая провести с ней наедине ещё хотя бы пару минут, Коля направился к лестнице. Почтовый ящик отыскался не так и быстро, в лабиринтах холла можно было заблудиться, а вечно услужливая консьержка, как назло, отсутствовала. В ящике действительно хватало бумаг. Забрав их, Коля также по лестнице поднялся к себе и, вывалив охапку бумажек на кухонный стол, начал их перебирать: квитанция на квартплату с астрономической для простых смертных суммой, реклама, приглашения на какие-то встречи, а также приснопамятное пропущенное собрание и пара писем — одно от Кирилла, второе не подписано, оба без марок.

— Хм, — вскрывая письмо от друга, только и смог выдавить он.

Текст был весьма странным, но почерк явно принадлежал Кириллу: «Телефона твоего я не знал, в сети, как и дома, тебя тоже было не поймать, поэтому — пишу по старинке. Мои проблемы оказались более существенными, нежели я предполагал. Прижали так, что… в общем, Коль, я сделал то, что сделал. Скоро придёт тот человек, о котором я предупреждал. Наверное, его личность тебя удивит. Вместе с ним иди к тому нотариусу, он знает, что делать. Не забудь ту папку. В общем, прости. Мне пришлось так поступить. Выполни всё, как договаривались, и прошу, не суди меня и не пытайся что-то изменить. Только себе хуже сделаешь. Просто живи дальше. Забудь всё старое, начни с чистого листа. Ради себя, ради мамы. Пожелай мне удачи и береги себя. Кирилл».

— Да какая тут удача? — вздохнул ничего не понимающий Коля и собрался вскрывать второе письмо, когда от двери вновь послышался звонок. — Кого опять нелёгкая принесла? — проворчал он и, уверенный в том, что вернулась давешняя грымза, не глядя — открыл.

— Ух ты… — смотря своими огромными глазищами, произнесла стоящая на лестничной площадке Кира. — Как же тесен мир! Кого-кого, а тебя я меньше всего ожидала здесь увидеть, — с этими словами девушка по-хозяйски обошла Колю и прошествовала к лестнице. — Хм… да ты тут ремонт сделала, ковры и мебель поменяла. Не узнать.

— Я тоже рада тебя видеть, — вышел из ступора Коля. — Каким ветром?

— Не поверишь — попутным. Жить мне негде, вот и решила вернуться, а тут — ты.

— В смысле — вернуться? — растерянно повторил Коля, но девушка его уже не слышала.

— Наверное, это судьба, — проигнорировав Колю, ворчала девушка. — Знаешь, я слишком устала, чтобы с тобой разговоры разговаривать, — произнесла она и, оставив потерявшего дар речи Колю наедине с самим собой, захлопнула за собой дверь одной из комнат.

И тут же в памяти мелькнули кадры из прошлого: нынче кремовато-розовые, а тогда светло-салатные стены, ковровое покрытие, действительно, сменилось, лампы — другие, прежними остались лишь те же белые резные поручни. Нехорошее предчувствие сковало внутренности. «Это её квартира? Мне же в первый день дом показался знакомым… и кто же её отец? Судьба, говоришь? Видать, и правда — судьба…»

Колю коробило от одной только мысли о том, что он столько времени беззаботно провёл в том месте, где частенько бывал убийца сестры. Как получилось, что эта квартира была в собственности Кирилла? Помнится, у Кириного отца имелись серьёзные проблемы. Может, он продал её или за долги отдал? Или отжали и продали? Не суть. Главное, Кира здесь, и теперь ей придется всё рассказать! — решил Коля и вернулся на кухню, к непрочитанному анонимному письму.

Вскрыв конверт, он достал лист формата «А4» с напечатанным мелким шрифтом текстом: «Привет, это Вася Прутко. За время пребывания в том самом пансионате, и до этого, я успел кое-что выяснить, но с тобой связаться так и не смог. Я выяснил, кто стоит за смертью как твоего отца, так и Колиного, а также к списку можно отнести и Колиного друга в тюрьме, и того судью, которого когда-то ввели в курс дела. В общем, он вынужден был сознаться. Не обессудь, но я навёл на него коллег. Теперь мне кажется, что за мной следят. Да и грош мне цена как следователю: не могу даже предъявить доказательства для прокуратуры. Я подал рапорт на увольнение, и будь, что будет. Дома не появляюсь, в участке тоже. Кстати, это он сказал, где тебя искать, и просил передать странную фразу: «Зеленый королёк — весьма полезен, хотя его свойства и не описаны в научно-популярной литературе». Ещё говорил про какую-то папку с документами. Может, они помогут что-то доказать? Не знаю. Бред какой-то. Жду вестей на новый электронный адрес…», — в конце послания был приписан е-майл.