********

Долго лежать и думать я не хотела: пропеллер внутри меня не давал мне покоя, и я подскочила с кровати, а поле начала бегать по дому с криками "что мне делать?", пытаясь хоть немного переварить полученную информацию. На самом деле ответ я уже давно знала, но вот признать для смой себя всё же боялась. Однако веление сердца сделало своё дело: я взяла в руки телефон и набрала номер Павла Николаевича. А как только услышала голос знакомого мне мужчины, сдерживая волнение, произнесла своё решение:

— Я согласна!

Сердце колотилось так сильно, что я впервые почувствовала его отдачу в ушах. В ожидании руки стали холодными и начали трястись. «Может надо мной подшутили?» — уже стало проноситься в голове, так как овеет последовал не сразу.

Но через пару секунд в телефонной трубке послышался голос Павла Николаевича, который был рад моему решению. Но его голос не был удивленным, а значит, где-то глубоко он уже знал о моём решении.

Меня поразило, что теперь в ЦСВД хранились обо мне данные и удалились бы только в случае моего отказа. Но теперь я почему-то стала переживать, что меня не возьмут на полную ставку: мне не нравился холодный взгляд Стаса, который устрашает и заставляет тебя внимательно выслушивать человека. Если его такому обучили в центре, то, что там вообще с людьми делают? Но все мои размышления прервал довольный мужчина.

— Тогда жди, скоро я подъеду к твоему дому, а с твоими родителями уладят всё наши работники.

После этих слов Павел Николаевич повесил трубку. Но даже после того, как снова услышала голос этого мужчины, я до сих пор не была полностью уверена в происходящем. Но пропеллер во мне не давал покоя, и я была в ожидании больших приключений.

Я быстро оделась и уже сидела в ожидании, взяв в руки наглое котэ. На удивление, он не вырывался, а в какой-то степени наслаждался моими руками у него в шерсти на шее и голове. После пароминутного массажа ему всё же надоело, и он с мяуканьем слез с моих ног, оставив приличные комки рыжей шерсти на лосинах.

Меня до сих пор беспокоило поведение Стаса, которого я ещё не знала, но его орлиный взор было тяжело забыть. Во время размышлений в руки вместо кота попался тоже рыжий предмет, но уже резиновый. Закручивая баскетбольный мяч на пальце, я вспоминала все отрывки из соревнования. На душе всё-таки становилось теплее от победы над сильными противниками. Завтра как раз должен был состояться финал с не менее опасными участницами, однако меня успокаивало то, что сегодня до уроков мы придумали стратегию.

В этот раз я впервые дошла до финала, мне сильно хотелось получить пусть и маленькие, но всё равно медальки, почувствовать их вес на шее и пожать руку тренеру, с которым была я знакома давно.

Через окно было видно, как кружиться снег, и сегодня он шёл не переставая. Окна моей комнаты выходили прямо во двор, который был часто заставлен машинами, но сейчас все были на работе и по детской площадке бегали маленькие детишки из рядом стоящего детсада и лепили снеговиков. Все попытки их были тщетны: из-за сильных морозов снег не лепился, и когда они в очередной раз старались слепить хоть не большой шарик, он тут же разваливался. На площадке так же были и взрослые, которые помогали детям, но, в конце концов и тем и другим надоело и они просто начали кидаться снегом. Меня поразила долгая и упорная настойчивость одного ребёнка, который отойдя от всех, словно одиночка, всё так же продолжал лепить снеговика. Он взял в варежки небольшой комочек и согрел его, и, опустив его на землю, стал вновь его катать. И к маленькому круглому шарику начал прилипать снег.

Но отвлеклась от своих наблюдений, когда во двор въехала чёрная машина. На телефон мне сразу пришла смеска, что к дому подъехал нужный мне транспорт, и я сразу же собралась, взяв с собой рюкзак, положив в него на всякий случай блокнот и ручку.

В машине нас оказалось только трое: водитель, я и сам Павел Николаевич. По салону и аппаратуре я сразу же узнала Range Rover. Стёкла машины были затонированые, однако меня больше удивило то, что двери и сам кузов были слишком плотные. Только потом я узнала, что эта машина пуленепробиваема.

Я сидела рядом с Павлом Николаевичем, который, как и я, сидел на заднем сиденье. Чёрное пальто мужчины было расстегнуто, и из-за него виднелись бела рубашка с деловым серебристый костюм на накаченном теле. В машине нависла, в некотором смысле, неловкая тишина, которую прервать я не решалась, и тогда мужчина взял инициативу на себя

— Я рад, что вы согласились, Юлия…

Голос мужчины был всё так же добр, и он мне чем-то напоминал отца. Однако мне стало неловко от того, что человек, который на много старше тебя, обращается на «вы».

— Давайте вы будете меня называть Юлей и обращаться на «ты», а то чувствую себя.

— Хорошо, просто Юля, думаю тебе понравиться у нас.

Его голос затих, и остальное время мы ехали в тишине. Некоторое время я смотрела в окно, а после перешла на водителя. В прямоугольном зеркальце заднего вида как раз отражалось его лицо: на нём был небольшой шрам под глазом, что меня очень впечатлило, я бы даже сказала, напугало. И ситуация стала нравиться мне всё больше и больше. Я еду в машине с водителем, у которого под глазом шрам, на высокой скорости, в пуленепробиваемой машине, с вообще не знакомым мне мужчиной.

Теперь уже я нарушила тишину через четверть часа, когда машины выехала за город.

— А можно спросить, где центр вообще находиться?

Я удивлённо посмотрела на Павла Николаевича, стараясь скрыть беспокойство. Но мужчина его заметил и улыбнулся, стараясь сдерживать смех.

— Не волнуйся ты так, в лес к волкам на растерзания мы тебя точно не увезём.

После этих слов мужчина рассмеялся ещё больше, а вот я понемногу начинала краснеть. На мгновение услышала чей-то смех ещё, и в зеркале заднего вида отобразилось смеющееся лицо водителя автомобиля. Теперь я уже действительно чувствовала себя глупо.

— Центр находиться в столице, так что потерпи, скоро приедем.

Жила в городе я большом, однако столицей он не являлся, что не скажешь о соседнем. Там я бывала только на выставках оружий, на которые ездила с отцом, поэтому тот город был мне мало знаком.

Вскоре я вновь решала поинтересоваться насчёт центра, однако мне отказали и предупредил, что бы я набралась терпения. Через полчаса мы въехали в столицу. Её я сразу узнала по высокоэтажным зданиям.

И моей мечтой было купить в одном из таких домов в квартиру, жить подальше от родителей, но не потому что они меня вечно доставали или раздражали, причина была совсем другой. Я сама не хотела, что бы родители знали о моих проблемах, ведь так они бы дольше жили… Когда я прихожу домой с какими-то плохими новостями, то всегда стараюсь это скрыть, натянуть как можно шире улыбку на лице, когда даже так и хочется взять первую попавшуюся под руку подушку и выплакаться.

Именно эта мысль меня толкала на то, что бы в будущем быть по дальше от них. Но всё же маму до сих пор беспокоит одна вещь, от которой я пытаюсь её избавить или же успокоить, но никак не получается. Всё связано с моим одиночеством… Мама не понимает, почему я не хочу заводить друзей, или же кого-то более, чем друг. Папу тоже стал настораживать тот факт, что с парнями я только дружу, и уже должна была бы по сути кого-то присмотреть. Но, ни друзей, ни парня мне не хотелось, потому что я еще не была готова с кем-то делить личное время, которое с радостью посвящаю баскетболу и бегу на стадионе.

Мышцы у меня были хорошо развиты, однако не выделялись, что мне очень нравилось. Фигура у меня с очень аккуратной и тонкой талией. Единственная проблема, которую и проблемой то я не считала — это грудь. Так что были парни, которые на меня засматривались. Но о моём отношении к ним Женя прекрасно знал, и, наверное, поэтому до сих пор не осмелился пригласить на свидание.

Через пару минут, как мы въехали в столицу, машина остановилась около большого здания, которое как раз находилось в центре города. Я немного пребывала в шоке от увиденного. Я ожидала, что ЦСВД будет находиться где-то на окраине, а не в самом центре города, к тому же в столице. Машина остановилась всего на пару секунд, пока мы ждали, когда откроются большие ворота в подвальный этаж высокого здания.