— У меня он тоже был? — мысль о том, что меня могли послушать была страшной, но что уже могло быть хуже того, что произошло, разве что…

— Вот черт, Максим идёт. — Шеф замешкался, словно не зная, что делать. — Хочешь послушать что он на самом деле думает, послушать так как и он. — Я хищно улыбнулась, предвкушая разговор. — Тогда залезай.

Павел Николаевич открыл шкаф, где постоянно висело его пальто, он был просторным и я могла там вполне поместиться и даже посидеть на полках. Подогнув ноги под себя я мела на самую большую полку и шкаф сразу же захлопнулся. В отверстии для замка было все отлично видно, не говоря уже о слышимости. Я сразу же затаила дыхание, так как в офис зашёл напарник. В отличии от меня, на его лице не было не капли грусти, а что-то даже с примесью веселья. И это к счастью заметила не только я

— Чего такой весёлый? — Павел Николаевич привычно сидел за столом и возился с документами как и пол часа назад.

— А ты ещё не знаешь? Брось… — Максим сел напротив в кресло и посмотрел на шефа изучающих взглядом. Но мужчина было видно не из робкого десятка, и сидел так же смирно. Наконец Максим сдался и словно расслабившись приглушенно сказал. — Она мне в любви призналась, сказала. Что любит сильно, ну вообщем по стандарту, уже тошнит от этих признаний. — за эту небрежность в его словах хотелось убить, видимо парень сам никогда в любви не признавался раз так говорит.

— А что если она правда тебя любит? Деньги ей не нужны, просто незачем, она не из бедной семьи да и зарплата у неё такая же как и у тебя.

— Да ладно, в ее возрасте девушке на красоту вешаются, видел бы ты взгляды ее сверстниц на мне, такие же как и у неё, так что не заступайся хоть за неё.

Терпение действительно сходило на нет, и все больше хотелось вылезти из шкафа и дать ему пощечину. Но вместо меня это сделал шеф, он не дал ее физически, но морально это был хороший удар.

— Максим, а много из ее ровесниц тебе жизнь спасали? За многих ты заступался? И из всех девушек, что тебе признавались, многие видели тебя настоящего? Или ты хотел всем казаться паинькой? Признайся, тебе нравится когда тебе признаются девушки в любви, и отдавая одну вторую ты только понимаешь себе самооценку. Ты наверняка мучился вопросом, влюбилась бы в тебя девушка, не обращая внимания на красоту и деньги, на фамилию и род, а просто за отношение к ней, полюбила твой характер? И такая появилась, и что теперь?

Ты думаешь Юлю волновало что-то из выше перечисленного? Нет! И что теперь, ты отшил ее приравняв к остальным, не ценя ее отношение, ты смеешься над ней как и над остальными, не задумываясь, что она чувствует.

— Ты говоришь, словно слышал наш разговор.. — От этого утверждения сердце заколотилось быстрее. А Максим направил внимательный взгляд на начальника

— Да слышал, и знаешь что… Ты сказал девушки о чувствах любви, но чувствовал ли ты сам их? Нет, а знаешь, что чувствует человек, когда ощущая все то, что ты сказал Юле, его отшивают, в очередной раз поднимая себе самооценку? — даже меня, сидя в шкафу проняло сказанное шефом, дыхание вовсе остановилось, словно Павел Николаевич старался ему передать все мои эмоции и переживания.

— А тебе откуда знать, или думаешь, что прожил 40 лет и все знаешь? — Максим был зол, непонятно на что, но он явно снова хотел скандала, но Павел Николаевич резко поник, так резко, что помимо дыхания остановилось моё сердце.

— Максим, не возраст измеряет мудрость человека, а его жизнь, события, что он пережил за свою жизнь, а их у меня было не мало. Я тоже был когда-то таким как и ты, именно поэтому и подружился с твои отцом, мы были очень похожи характером, вот только жизнь сложилась иначе, потому что один переступить через свою гордость, а второй не смог…

— Не слово про отца! — Рык Максима был такой же как и брата, неожиданный и страшный. Но он не подействовал на Павла Николаевича

— Я тебе не про отца сейчас рассказывать собирался, а про гордость. У меня был точно такой же случай, ты не поверишь, но в твоём же возрасте, разве что мне двадцать было. Я в университете тогда был, нельзя же было досрочно оканчивать, в отличии от тебя.

У нас на потоке девочка одна училась, впрочем ничем не примечательная, но многим парням она нравилась, я по началу не понимал чем, да и как-то все равно на неё было. Но как ты понял учится я не желал, меня волновало только собственное я и ничего больше. Ну и не долго мне так красоваться пришлось, потому что на курсе третьем я был на грани отчисления. Языки мне давались хорошо, хоть я и лечился, поэтому многие учителя были против отчисления, и тогда что бы меня исправить меня поставили работать в паре над проектом с заядлой зубрилой, а именно с той девушкой.

Я нашёл очередную жертву, что бы в себя влюбить, и мне это удалось. По началу меня забавляло, то как она робеет от одного моего взгляда или вздрагивает от прикасания. Но с ней было всегда о чем поговорить, она не говорила о модных журналах или же о одежде, ее это не волновало. Да и сама она слишком простая была, и я долго не мог понять, чем она нравится парням. Потом я понял, что она в меня влюбилась, когда во время проекта и его защиты она постоянно смотрела на меня. А когда взгляды пересекались она отворачивалась. — Павел Николаевич заулыбался, словно окунулся в прошлое, снова переживая те моменты. — потом она мне призналась, причём в университете в коридоре, когда никого рядом не было, это было робкое признание…

В то время я их много получал, но оно мне запомнилось навсегда. Но я не ответил на ее чувства, в душе появился странный лучик света, словно я победил, и я решил об этом всем рассказать, что девушка, которая нравилась много парням, признала только меня, как единственного и неповторимого. Через неделю все одногруппники знали об этом и смеялись над ней, а она молчала… Она смотрела на меня печальным взглядом, словно жалея, а я на неё с высока, в душе посмеиваясь… Потом она перевелись, ушла…я не видел ее долгое время, ко мне лезли другие девушки, но меня это уже не забавляло, в них чего-то не было. И я не мог понять чего.

Искал, искал и так и не нашёл. Но только через год я понял, что мне не хватало той самой простоты, я понял, что та девушка нужна мне, я должен был ее заполучить снова, и я начал ее искать. И, знаешь, я нашёл ее, она была прежней, все также отлично училась, но никого к себе не подпускала. У неё не было друзей и некоторые попросту подсмеивались над ней как называли «отшельницей». И когда я её нашёл во мне столько было радости, хотелось всем рассказать, как я был рад, вот только она меня не признала, просто сказала «уходи». Я понимал, что разбил ей сердце, но и подумать не мог, что можно любить так сильно, как любила меня она. Я тогда понял, что влюбился в неё и стал теперь на ее место, и тогда она может смеяться надо мной, но она сказал, что больше не любит меня и что бы я её больше не преследовал, потому что простить она меня не может, а причинять боль из-за старых чувств не хочет.

Но я не отдал от неё, я её добивался, не реагировал на все ее уговоры, мне было плевать на угрозы, но когда в очередной раз я её поджидает возле университета с цветами, она убежала от меня, она бежала не оглядываясь, крича, что бы я её забыл. Я хотел догнать ее но не успел, Максим, я просто не успел… Её сбила машина, и из того момента я ничего не помню, только обрывки, как звал врачей, как та же самая машина отвезла ее в больницу. Я только пришёл в себя, когда сидел возле ее кровати, и молился, что бы она выжила.

Я несколько дней сидел возле ее кровати, держал ее за руку, и просил, что бы она не уходила от меня. Именно тогда я перезагрузки через гордость, мне не нужна была моя красота, мои деньги, мне нужен был только один человек, и это была она, моя Наташа. — Голос начальника совсем поник, а Максим будто пропуская мимо ушей и чуть не засыпая над рассказом опомнился.

— У тебя же жена, Наташа, если не ошибаюсь. — В этот момент в сердце закралась надежда, что они все же остались вместе.