К счастье, инсульт у Анны был несильный, и она быстро отошла от него. Или вообще никакого не было. Анна была теткой мутной, очень себе на уме. Похороны сына она переждала в больнице, а потом выписалась оттуда и скакала бодрой козочкой.

Татьяна ездила к сватье домой. Либо Анна наведывалась к Татьяне. И они костерили Нину на пару, упиваясь каждая своими истинными или выдуманными обидами на девушку.

Сегодня женщины сидели на кухне и пили чай. С пирогом. Анна привезла с собой армянскую гату, которую теперь обе с удовольствием наворачивали.

Татьяна ела и хвалила Анну, потому что та и правда была кудесница, и выпечка у нее получалась такой, что ум отъешь. Но еще Анна была очень тщеславна, и если её не захваливать, то могла затаить обиду.

- Слушай, Тань, - сваха внимательно посмотрела на свою приятельницу, - А ведь ты говорила, что Нинка беременная?

- Ну, да, - ответила Татьяна, не подозревая, к чему ведет сваха.

- Нинка ведь о тебе не заботится совсем. Сына моего сгубила, змея проклятая, - завела Анна обычную пластинку. Даже пирог перестала есть.

Татьяна слушала её, продолжая жевать.

- Я ей отомстить хочу. А ты мне поможешь, - выдала вдруг сваха.

- Отомстить? Как? - Татьяна насторожилась. Уж очень диким блеском загорелись у Анны глаза.

- А её ребенка за моего ребенка заберу. Это ведь из-за Нинки Артура убили!

Татьяна тоже перестала есть.

- Подожди... Ты что хочешь, ребенка, которого Нина родит, убить? - Татьяне такой поворот беседы не понравился.

Артур вон стал с москвичами тягаться. И где он теперь?

- Зачем убить? Я же не душегубица, - ответила Анна, - Украсть... И в детдом сдать. Пусть мучается, тварь.

Татьяна нервно сглотнула. Она почувствовала приближение настоящих неприятностей.

Глава 36

Сочи

Татьяна отодвигает от себя тарелку с недоеденным куском пирога.

- Ань, ты спятила? - спрашивает тихо. Дружба дружбой, но на такое Татьяна подбить себя не даст.

Во-первых, она еще очень хорошо помнит, как закончил свою жизнь любимый зять. Во-вторых, какая-никакая, а Нинка - её родная дочь, притом единственная. Ввязываться в такое даже Татьяне с ее не очень хорошим отношением к собственной дочери претило. К тому же, она чувствовала, что, если её попутает бес, и она сдуру согласится, правда всё равно вскроется. И придется за всё отвечать.

А москвичи, может, люди интеллигентные, однако, не погнушались действовать таким же образом, что и Артур и его друзья-товарищи.

Анна, вскочив со своего стула, упирает руки в бока и повышает голос:

- Я?! Я спятила? Моего сыночка убили из-за твоей дочери-проститутки, а я спятила...

Это почему-то показалось Татьяне очень обидным, хотя раньше она спокойно относилась к тому, что Анна поносит её дочь.

- Да при чём тут Нинка-то? - вскрикивает Татьяна, тоже привстав со стула, - Твой Артур - уголовник! Вот что-то с кем-то не поделил и...

Договорить Татьяна не успевает, Анна с визгом кидается на нее и вцепляется ей в волосы.

Дальше начинается дикое побоище. Две довольно грузные женщины сваливают стол, раскидывают мебель и ожесточенно дерут друг друга за космы.

К чести Татьяны, ей удается вытолкать горячо любимую "подругу" за порог и закрыть за ней дверь.

В прихожей Татьяна спотыкается о ботинок Анны, начинает материться, как сапожник, и выкидывает его за дверь. Анна на пороге, тоже кроя её матом, ловит его, потому что идти в одном ботинке ей явно не с руки.

На этой ноте они и расстаются.

Татьяна после ухода Анны Карапетян долго размышляет рассказать ли Нинке про планы бывшей свекрови. Но потом ей на ум приходит простая мысль - а что теперь может сделать Анна Карапетян, когда её драгоценного сыночка нет в живых? Вся империя, которую так тщательно возводил Артур, рухнула будто карточный домик. Всех "преданных" друзей разметало ветром, кого куда. Да что там говорить! Хоронили-то Артура она, Татьяна, и присланные дочерью люди. А Татьяна еще к Анне в больницу моталась...

А Анька её за волосы... И за что? За правду! Вот и помогай людям после такого.

Хотя Нинка в последнее время редко с Татьяной общалась. И уж очень неохотно. Так, что особого желания звонить и рассказывать последние новости, у Татьяны не возникло.

Ну, сказала пожилая женщина ерунду по злобе. Что теперь из мухи слона раздувать?

Так думала Татьяна до телефонного звонка Анны Вагановны Карапетян, который приключился вечером того же дня, когда они подрались.

- Слушаю! - произносит Татьяна недовольно.

На звонок она ответила, хоть и не хотела. Даже несмотря на то, что на экране светилась надпись "Анна".

- И правильно делаешь, что слушаешь! - каким-то зловещим тоном начинает говорить "заклятая" подруга, - Только попробуй Нинке хоть слово про мои планы ляпнуть... Татьяна, ты меня знаешь... Я слов на ветер не бросаю... Расскажешь ей, и тебе сильно не поздоровится.

- А что это ты меня, Анна, пугать вздумала? - взвивается Татьяна, которая только начала успокаиваться, но так и не успокоилась до конца, - Да я прям сейчас позвоню и всё расскажу дочери!

- Только попробуй! - змеёй шипит Анна и кладет трубку.

Было уже поздно, и звонить Татьяна не стала. О чем сто раз потом пожалела.

Ночью она спала плохо. И ей это очень сильно помогло. Сначала ей снился первый муж, Нинин отец, потом ей снился Артур, который тоже ругался, как и его ненормальная мамаша, затем приснился второй муж, который стал Татьяну душить.

То ли от кошмара, то ли от того, что действительно творилось что-то неладное, Татьяна просыпается. И как раз вовремя. По дому расползся едкий, удушливый дым. в нем была вся спальня.

Татьяна с сипом садится на кровати и начинает кашлять. Ей становится дико страшно, что она одна, и это пришел её смертный час.

Потом кое-как сползает с кровати и открывает дверь в коридор. Но тут же её закрывает, потому что оттуда начинают вырываться языки яркого, беспощадного пламени.

"Пожар!" - проносится в голове у бедной женщины.

Звать на помощь она не может, горло перехвачено спазмом, легкие полны дыма. Дышать-то удается с трудом. Да и кого звать? Она в частном доме на отшибе. Соседи, если увидят пожар, то прибегут. Только когда они его увидят? Желание жить побеждает панику. Татьяна начинает быстро одеваться, продолжая натужно кашлять. И сумка с документами, и телефон, и даже деньги, отложенные на черный день - всё у нее в спальне. Она хватает всё это. А огонь тоже не бездействует. Он жадно пожирает дверь, уже почти ворвавшись в комнату.

Татьяна подбегает к окну, пытается его открыть. Но ничего не выходит. Окно не открывается, а Татьяна с перепугу не может сообразить, что окно заблокировано снаружи. И разбить бы его - но оно пластиковое. И времени воевать с ним у женщины совсем нет.

Ей на выручку приходит то, что в спальне есть второе окно. Оно тоже не открывается, но оно деревянное с обычным стеклом.

Комната раскаляется словно сковорода. Огонь уже лижет стены и ковер. Татьяна подхватывает ночник и разбивает стекло.

Порезав пальцы, ей удается распахнуть створки и выбраться наружу, при этом она очень неудачно падает с подоконника. Вернее, спрыгивает. Ногу простреливает дикая боль. Татьяна кричит. К ней подбегают соседи, которые всё же заметили, что соседский дом полыхает и вызвали пожарных. Они относят Татьяну на безопасное расстояние

Она громко стонет, плачет, ведь нога болит, дом сгорел, и она не знает, как дальше жить, потому что никому сейчас не нужна. И винить в этом ей тоже некого. Она во всем виновата сама. Это она тоже понимает. Но всё равно, ей до такой степени себя жалко, что она беспомощно воет на всю округу.

А потом в памяти всплывает телефонный разговор с Анной Карапетян. И Татьяну ошпаривает догадка. Это ведь она! Она, эта змея подколодная - или сама её дом подожгла, или наняла кого-нибудь. Оставила Татьяну без крыши над головой. Женщина ни секунды не сомневается в своих выводах. Только кому о них рассказать? Кто её будет слушать?