Было б таких людей в армии побольше, то не была б она таким говном, думал Джаг.
Но сейчас его угораздило из тысяч гнилых и дерьмовых офицеров нарваться на честного, каких единицы.
Когда стало ясно, что у этих ворот ничего не добьешься, Джаг отправил идальго и Гаскара вдоль стены в обе стороны, разведать, нет ли другого входа в город.
Идальго вернулся почти сразу — его стена заканчивалась метров через триста по лесу и выходила к отвесному морскому берегу. Стена завершалась мощной башней, фундамент которой уходил глубоко, а дерн вокруг нее со стороны моря был специально срыт, и прокрасться было никак нельзя. Разве что проплыть. Но и этот путь был закрыт — со стороны моря стена продолжалась почти до самых причалов, видневшихся вдалеке.
Гаскар вернулся спустя два часа и рассказал, что другой вход действительно есть, только охраняется он гораздо лучше этого, охраны там человек двадцать.
По всему выходило, что путь в город лежит с этой стороны. Стоило попытать счастье. Попробовать пройти, представившись… Кем? Крестьянами?
Поразмыслив, Джаг решил, что эта идея если и приведет их в город, то только в кандалах, и прямиком в тюрьму.
А потому, оставался последний способ. Сугубо пиратский.
Дождавшись, когда солнце начнет клониться к закату, небольшая банда Джага приступила к делу. Гаскар Монтильё отличался зорким глазом, да и Герера был отнюдь не слепец. Понаблюдав за стеной, они пришли к заключению, что охраны для такого длинного участка тут не так уж много. При везении и должной дерзости получится проскочить. Надо лишь подгадать момент, когда стражи на стенах будет меньше всего. И тут помогло то, что Джаг служил в армии.
Такой момент он знал. Это ежедневный развод караула, который в авантийской армии происходил в шесть часов вечера.
Здешняя стража традициям не изменяла. По поведению солдат — все были расслаблены и ожидали, когда уже придет смена, — Джаг и его подельники определили, что время настало.
Герера осмотрел стены — никого. Само собой. Едва ли кому из солдат захочется обойти стену лишний раз перед самым разводом, ведь смена может подойти в любую минуту, и всем лучше быть на месте, чтобы ни одного мгновения сверх положенного не задерживаться в изматывающем суточном карауле.
— Ну, давай! — сказал Джаг.
Идальго скользнул из кустов и в десяток шагов стремительной тенью одолел полосу вырубки возле стены. Раскрутив в руке кошку, он забросил ее наверх. Не удалось. Кошка звякнула железом о камень и упала назад.
Джаг чуть не заорал матом. Этот звон показался ему громом среди ясного неба, и вся стража должна была сбежаться на него. Лишь продышавшись, он смог слышать звуки леса, которые его окружали, и понял, что едва ли кто мог разобрать одинокий странный звук среди непрерывно доносившихся отовсюду голосов островных птиц и зверьков.
Герера подтянул кошку, раскрутил снова и таки забросил на стену. Подергал — держится. Сразу повис на ней, схватил обеими руками, и полез наверх, отталкиваясь ногами от стены. На подъем у него ушло полминуты. Оказавшись на стене, он махнул рукой в условном жесте — все чисто.
Джаг, испытывая пульсирующее в груди холодное волнение, рванул вперед из кустов, пробежал вырубленную полосу, прыгнул на веревку и влез на стену.
Справа и слева приближаются наряды караульных с ружьями наготове, почуял он.
Но нет. Оглядевшись, он не увидел на стене ни одного темно-синего авантийского мундира.
Он махнул рукой, и из леса пулей вылетел Гаскар. Джаг и не думал, что этот тип умеет так быстро перемещаться. До этого Лиса никогда не делал резких движений, все в нем было плавно, легко и невесомо, как и лицо, которым он не трудился показывать какие-либо эмоции. Но теперь Джаг понимал, что все то время он просто экономил силы для подобных случаев.
Гаскар вскарабкался на стену намного быстрее, чем Джаг с Герерой.
В тот момент, когда он перевалился на стену в пространство меж двумя зубцами, вдалеке, у ворот забили барабаны.
Ну все. Мы пропали, — подумал Джаг с новой волной жуткого хлада, которая обдала его изнутри.
Да нет же, — прокричало ему хладнокровное сознание. — Под барабаны разводят караул. Сейчас как раз самый лучший момент, чтобы войти в город.
Гаскар смотал веревку и сложил кошку в мешок. Мешок он кинул вниз, и все трое, не мешкая, последовали за ним.
Высота в четыре метра — пустяк, если смотреть снизу. Сверху все выглядит иначе, и падать довольно высоко.
Джаг приземлился не слишком удачно, опустившись челюстью прямо себе на коленку. Зубы неприятно щелкнули. Он вновь едва не заорал матом. Но сдержался.
Вот и все, — подумал он, вставая и отряхиваясь от мякины и пыли.
Как уж там называлась эта таверна?
***
Таверна, которую назвала Орфея Улирет, звалась «Толстый Крокодил», и долго искать ее не пришлось. К вечеру в нее стекались люди со всего города, а город был велик.
Да, думал Джаг, это точно не богом забытая Такьярманка. Порт-Луль — один из крупнейших авантийских городов на островах Малой Цепи, славился богатствами, которые авантийский торговый флот перевозил отсюда в Грату. Остров святого Адмы был известен как большой поставщик ценных пород древесины, в частности, янтарного и изумрудного дерева — столь редких и дорогих, что авантийский король наложил полный запрет на частную торговлю этими породами во всей империи, взяв таким образом ее в свои руки.
Потому-то и разросся Порт-Лиль. Из небольшого колониального поселка лесорубов за несколько десятилетий вырос, расцвел и окреп так, что никто не мог и представить себе, будто совсем еще недавно большую часть населения острова составляли лесоповальные негры-рабы, и было этого населения — двести человек. Джаг, возглавляя свою небольшую группу из Гаскара и идальго Гереры, проходил по широким мостовым улицам с крепкими и красиво отделанными двухэтажными домами местных богачей, шел по переулкам с домами поменьше, но тоже достойно слаженными, в которых жили обычные люди. Он проходил высокое и горделивое здание муниципа, миновал богато, но строго исполненный фасад корабельной коллегии, чуть опасливо обогнул большие казармы авантийской армии и простое, но выстроенное со вкусом, здание представительства имперской торговой палаты, прошагал мимо громадной церкви с высокой колокольней, мысленно, и сам не понимая, серьезно ли, прославив Бога. Он видел людей на улицах — знатных и простолюдинов, богачей и бедных. И он мог сказать с уверенностью, что местный бедный казался богачом в сравнении с бедняками, каких Джаг на своем веку повидал, мотаясь со своим папашкой по Авантии от деревни к деревни, да и в самой Грате — не меньше.
Спроси кто, что Джаг имеет сказать о Порт-Лиле, ответ был бы прост и понятен: благосостояние.
Потому как в этом городе о нем говорило все. Наживаясь на сверхприбыльной монопольной торговле ценными породами дерева, местный губернатор, надо отдать ему должное, не жалел денег и для своего города. Видимо, и вправду проникся своей должностью и чтил обязанности. Ведь, часто бывало не так. Люди, которых король назначает на руководящие посты в колониях, хоть в Море Цепей, хоть в Риве, — обычно отправляются туда против своей воли, за какие-то проделки. А потому, прибывая на место и вступая в обязанности, не испытывают особого рвения в должностных делах. Вместо этого, страстно мечтая вернуться обратно, принимаются набивать карманы и разносить взятки кому попало, лишь бы вернуться обратно в Авантию. Они делали все, только бы за них замолвили слово королю и вернули на прежнее место, в Грату.
В этом Порт-Лилю повезло. Судя по тому, как выглядел город, ему доставались хорошие руководители. И богатства острова были тут делом десятым. Дело всегда в людях. Даже в пустыне может вырасти город под руководством толкового человека, равно как и самый прекрасный город в райских краях быстро разрушится в руках наделенного властью болвана.
Соответствуя местному жилью и государственным зданиям, в городе были восхитительные таверны. Толстый крокодил был, наверно, лучшей из всех, какие Джаг видел в своей жизни. Огромная просторная зала с высоким потолком, освещенная тремя большими люстрами с сотнями свечей, а на стенах, к тому же, плотно висели застекленные светильники, так что светло было тут как днем в любое время суток. Каменный пол — ровный и приятный, из хорошо подогнанных и отполированных булыжников, столы застелены скатертями, которые, похоже, постоянно стирают — Джаг не видел на них ни пятна. Каминов тут было сразу два, большие, на противоположных сторонах залы, и в них потрескивали свежие сухие поленья.
