— Предлагаю вернуться к переговорам завтра в это же время… сколько здесь длятся сутки, тридцать часов? Вот, через тридцать часов и поговорим. Гарантирую, что никаких убийств заложников за этот период не будет… разумеется, если и вы воздержитесь от попыток атаковать нас.

— Принято, — согласилась Маркхэм и отключила связь.

Пат. Грёбаный Блейком трахнутый пат. Всё потому, что Уортингтон держит их за то же самое место — заложников. И если они сейчас прекратят выполнение основного плана и перейдут к резервному — рейд и вывоз добычи… Уортингтон будет недоволен. И выместит это недовольство на семьях наёмников. К тому же, заряды установлены, и чортов Прохазка успеет их взорвать — это тоже часть резервного плана. Канопианские партнёры Уортингтона хоть и не получат колонию со всеми её богатствами недр, но здорово подгадят своим конкурентам. Наверное, их устроит и это. А вот вина за уничтожение колонии ляжет на Мэтсона и его людей — тут эта Маркхэм права, и тогда назад им дороги не будет.

— Блейкова жопа, — пробормотал капитан, вставая из кресла.

Аристид Прохазка проводил его недобрым взглядом. Ставя себя на место наёмников — прежде всего, Оливейры, уже обозначившего свою враждебность, но и капитана Мэтсона тоже — он видел для них один жирный шанс если и не выиграть, то отыграться и свалить. Интересно, а настоящие Мэтсон и Оливейра его видят?

зона высадки Ново-Синклерского добровольческого

Балават, Магистрат Канопуса

Ещё одна мысль некоторое время червём извивалась на периферии сознания, прежде чем Элайза поймала её за хвост.

— Пленный пират.

— Что? — не понял Уилбур.

Он был не в курсе подробностей набега лёгкого лэнса на Шуштар.

— Несколько часов назад гарнизону удалось подбить один из пиратских мехов и захватить мехвоина в плен. — Элайза вызвала по коммуникатору Делеона и потребовала скинуть ей материалы допросов. Выслушав ответ энсина, добавила. — Отправьте мне и его самого под конвоем… блядь, прямо сейчас! чем скорее — тем лучше!.. жду.

— Мэтсон не похож на подставное лицо, — заливая кипятком из чайника растворимый кофе, сказал сержант Скотт.

— Тоже заметил? — стянув через голову свитер, Элайза растянулась на койке. Они снова были в её каюте, на сей раз, вдвоём.

— По-ходу, он в самом деле капитан наёмников. Сроду не слышал о таких, но это, сама понимаешь, ни о чём не говорит.

Потому что во Внутренней Сфере слишком много наёмных рот — все не упомнишь. Отряды такого класса создаются, распадаются и реорганизуются едва ли не быстрее, чем комстаровское Бюро по надзору за наёмниками успевает вести учёт. И запрос в Ком-Стар с Балавата не отправишь, за отсутствием на планете компаунда.

— Наёмникам случается работать на бандитских королей, если нет другой работы.

— И если он не работает на клан Мак-Доно, — заметила Элайза.

— Тогда наш пацанчик его бы признал.

— Наш пацанчик знает столько, сколько ему положено… но пожалуй, ты прав. Если бы Мэтсона вербовали через Мак-Доно — пацанчик бы знал.

— Уортингтон посылает на дело наёмников — рискует ими, а не своими людьми. Как думаешь, Элли, чем он их держит?

— Не знаю. Это имеет значение? — не вставая с койки, Элайза стянула с себя штаны и ногой затолкнула их в изножье.

— Элли. — Скотт протянул ей кофе, и женщина сменила позу на полулёжа.

— Что?

— Ты часто имела дело с наёмниками?

— Я училась в Геройском подготовительном. — Частном военном институте, добрую половину курсантов которого составляли дети солдат удачи. Уилбура не устроил этот ответ.

— А потом? — спросил он.

— Потом я служила в армии.

— Наёмники редко идут на службу к людям вроде Уортингтона. — Скотт присел на стул, чтобы стянуть ботинки. — Даже к относительно респектабельным деятелям, таким, как Хендрик с Оберона или марианский кесарь — не любят. А этот чистый бандит. Наняться к нему можно только от полной безнадёги… скрываясь от долгов или врагов, или сидя под хайринг-баном…

— Понятно. Хочешь сказать, если Мэтсон тот, за кого себя выдаёт — то выбор у него невелик? или работать на Уортингтона, или…

— Да.

— Знать бы ещё, на что он попал. Вдруг получится с ним сторговаться?

— Против Уортингтона?

— И это тоже. — Элайза села на койке. — Мы можем попробовать проникнуть в Кадисию.

— С ума сошла?

— Ни капли. Я же не предлагаю сделать это прямо сейчас. Сначала посмотрим, что уже успели вытрясти из пленного мехвоина в Шуштаре, и тряхнём его сами. Потом уже прикинем, как и что делать. В идеале, нам надо бы связаться с этим Мэтсоном по-тихому, незаметно от его делового партнёра…

— Хм… — Скотт потёр подбородок. — У нас есть офисный мальчик из «ММ&М». А у него должен быть выход на корпоративную безопасность. Тем более что он сам проговорился о родственнике…

— Хочешь воспользоваться их агентурой? — спросила Элайза.

— Предлагаю. — Уилбур осклабился. — А хочу я тебя!

— Сейчас?!

Вместо ответа он встал с кресла, потянул молнию комбеза вниз, и комбез сам сполз к ногам сержанта.

— Сейчас. И здесь. — Он аккуратно взял из её рук чашку с недопитым кофе и поставил на стол.

— Я…

Перехватив запястья Элайзы, Скотт мягко толкнул её обратно в кровать, закрыл ей рот поцелуем, не давая продолжить.

— Подождёт. Всё подождёт, — безапелляционно сказал он и поймал губами её сосок.

— Да…а! — Элайза не удержалась и вскрикнула, когда Уилбур резким рывком вошёл в неё. И медленно двинулся назад, а потом снова быстро — вперёд, и так всё быстрее, быстрее… ласкал её грудь и вновь целовал губы, не прекращая яростного натиска плоти; поняв, что её руки свободны, Элайза обняла его и прильнула ближе. Её соски касались его сосков; женщина знала, что Уилбура это возбуждает. Замедлившиеся, было, движения вновь стали быстрыми, вновь наслаждение на грани боли терзало её лоно. Как долго это продлилось? Кожа Уилбура стала горячей и влажной от пота; крупные капли ползли по его лицу, срывались и падали ей на лицо и грудь. Вселенная наслаждения поглотила Элайзу; оргазм был подобен взрыву сверхновой.

— Я люблю тебя, — прошептал Уилбур, склоняясь над нею. — Люблю тебя, Элли.

У неё не нашлось сил ответить «нет».

Кадисия, Балават

Магистрат Канопуса

20 августа 3017 года

Специальных тюремных кают на борту «Юниона» предусмотрено не было, поэтому троих пленных мехвоинов разместили в маленькой подсобке на пятой палубе, где и одному места было не так чтобы много. Два на метр — достаточно, чтобы лечь на пол и вытянуться, но не когда вас тут трое. К тому же один из углов занимала параша, смрад из которой выделялся даже в отнюдь не благоуханной атмосфере пиратского корабля. Справлять нужду на глазах друг у друга тоже было занятием не из приятных, и Катарина терпела, сколько могла — первый раз, второй… потом смирилась, тоскливо чувствуя, как сползает вниз по наклонной к рабскому скотству, в которое пираты не прочь были загнать пленных мехвоинов.

Запятнанные плесенью серые стены, вздувшийся пузырями линолеум на полу и низкий, поменьше двух метров, потолок с двумя забранными решёткой лампочками. Выпрямляясь во весь свой высокий для девушки рост — метр семьдесят семь — и вставая на цыпочки, Катарина могла бы достать их макушкой. Постелей узникам не полагалось: спали вповалку на голом полу, да голые были и сами — одежду у них отобрали. Что было резонно вдвойне: как способ психологического подавления и лишняя помеха на пути к бегству, случись пленникам вырваться из узилища. По пятнадцатиградусному морозу, который за бортом, голышом далеко не уйдёшь.

Смуглая и черноволосая коммандер Плоештан свернулась калачиком в противоположном от параши углу. Вытянувшийся ногами в ту сторону Билл Антонелли ворочался и стонал сквозь сон. Левый локоть, предплечье и бок его украшало несколько ссадин, и Катарина подозревала, что у него сломаны рёбра, наверное, пара-тройка. Её отец был врачом, и девушка имела некоторое представление о подобных вещах. Вот только помочь ничем не могла. Сон был тяжёлый, гадкий: Катарина бежала изо всех сил и не могла сдвинуться с места, воздух вокруг превратился в густую липкую патоку, давящую со всех сторон. Очнувшись, девушка села, обхватила колени руками. В камере было душно, и по её эбеновой коже струился пот. Очень хотелось пить, но из пятилитровой пластиковой канистры для воды кто-то успел вылакать последние капли, пока Катарина спала. Плоештан что-то пробормотала во сне; слова были неразборчивы. Её колотила мелкая дрожь, и, прикоснувшись к плечу женщины, Катарина поняла, что у той сильный жар. Этого только им не хватало…