— Коммандер Маркхэм, Вооружённые силы Магистрата Канопуса. Надеюсь, сопротивления больше не будет?

к северу от Мэнорбира

Скайфог (Мир Уортингтона)

Периферия

27 августа 3017 года

— Значит, мой муж убит. Это сделали вы?

Роберта Мэтсон не отказалась от сигареты и закурила, сидя на ящике в кузове грузовика. Это была худощавая женщина лет тридцати, привлекательная и умудряющаяся держаться с достоинством даже сейчас, в липнущей телу насквозь пропитавшейся потом льняной рубашке и грязной надорванной твидовой юбке. Элайза качнула головой и ответила:

— Нет. Его застрелил Прохазка, по подозрению в попытке сменить сторону. Но Мэтсон не делал этого: со мной договаривался лишь Оливейра.

— Оливейра, — повторила Роберта, скривившись и поджав губы. — Я говорила Джону, что он напрасно ему доверяет.

— А он говорил капитану, что не стоило принимать предложение Уортингтона.

— Да, говорил. Когда отказываться было уже поздно. — Роберта отбросила за борт окурок. — Мы были заложниками лорда Уортингтона и стали теперь вашими заложниками. Я правильно вас понимаю, коммандер?

— Отчасти, — признала Элайза. — Мне не хотелось бы строить отношения с «Мародёрами Мэтсона» на этом фундаменте.

— Но где вы возьмёте другой?

— Уортингтон. Он не покинул систему, и должен сейчас возвращаться назад. Его корабли должны быть в полутора сутках пути, а нашему звездолёту заряжаться все четверо. Волей-неволей, нам предстоит драться плечом к плечу… едва ли Уортингтон вас помилует.

— Что ж… неплохой расчёт. Дело за малым: разбить банду Уортингтона.

— Попробую, — сказала Элайза и вновь потянулась за сигаретами. — Будете?

— Да.

Конвой из тяжёлого мехоэвакуатора, инженерной машины и ещё одного БТР сопровождал боевой лэнс Тана Бизоса. Техники Янга Виртанена отправились с ним; прошло около часа прежде, чем этот конвой добрался до поля минувшего боя. К этому времени лэнс-капрал Проскуров свернул поиски катапультировавшегося мехвоина «урбанмеха», так никого и не найдя, а Мак-Вей со своим куцым отделением рассортировал пленников: обоих танкистов, водителей грузовиков и ехавших с ними вместе двоих технарей — отдельно, женщин с детьми — отдельно. Считая в эту группу лишь «коренных» обитательниц Мэнорбира, которых набралась полная дюжина, да семнадцать детишек, от совсем крохотных малышей до подростков двенадцати-тринадцати лет. Жён и детей «мародёров» Элайза отделила и собрала в кузове разбитого грузовика. Вкратце им рассказала о произошедшем, и женщины, посовещавшись, послали вдову капитана на переговоры. Ну, вот… поговорили.

— Мех Джона, я вижу, вы решили присвоить.

Элайза глубоко затянулась, прежде чем ответить.

— Вы не мехвоин, и вашему сыну шесть лет. И я вам ничем не обязана, а «мародёр»… это «мародёр».

— Да, понимаю. Без вариантов. Что ж… злиться на вас в моём положении глупо, смириться же… тоже не получается. Хотя по сравнению с ними, — Роберта кивнула на две группы пленных, — и нынешнее моё положение не так уж плохо. С нами вы, по крайней мере, сотрудничаете. А их — продадите в числе трофеев?

— Конечно. — Закон Магистрата разрешал продавать и владеть рабами, и пленных женщин с детьми из Мэнорбира ждала эта участь. Обычная практика в таких ситуациях; с семьями Вольного братства Антиаса поступили так же.

— Что помешает вам избавиться и от нас, когда пропадёт в нас нужда? Допустим, когда ваша доблестная кавалерия выскочит лавой из-за холмов и разобьёт банду Уортингтона?

— Моё слово. Но вы ведь понимаете, насколько это зыбкая гарантия… в наших с вами условиях?

— Других вы при всём желании мне не можете предложить, — жёстко сказала Роберта. — Вы ведь дворянка, коммандер?

— Дюрахи, — уточнила Элайза. — Если вы знаете, что это такое, и это имеет для вас значение.

— Держать или нет своё слово, зависит от вас, а не от вашего происхождения.

— Да верно… какое обещание вы хотите от меня получить?

— Слово… дворянина и офицера, что вы не ударите нам в спину и честно расплатитесь с нами за союз. По-настоящему расплатитесь, не пулей, ядом и не клинком. Деньгами и трофеями.

Элайза выпрямилась и медленно кивнула. Отбросила в сторону сигарету.

— Слово офицера и дворянина, — сказала она. — Я заключила союз с вашим отрядом и не нарушу его. Не сдам вас канопианскому или иному правосудию и передам вашу долю трофеев, когда мы закончим эту операцию. Я говорю то, что говорю и не откажусь от своих слов, не выверну их наизнанку к собственной выгоде в ущерб вашей.

— Ты сказала.

— А ты услышала.

Элайза опустилась на ящик рядом с Робертой. В мире интриг и ударов в спину, пути обмана, каковым по определению была война, клятвами не разбрасывались. Старались их не давать лишний раз, внимательно следили за формулировками, чтоб при нужде обойти по букве, но эту лазейку Элайза сама же сейчас и закрыла. И даже неважно, что Роберта Мэтсон была единственной свидетельницей её клятвы: за такие слова ты отвечаешь перед собой и Богом, другие свидетели не нужны.

— Дай мне ещё сигарету, — попросила вдова капитана наёмников. — Мои-то в труху превратились.

— А у меня как раз две и осталось, — Элайза открыла пачку.

— Папочка, папа! — Иниго, Тубал и Химена бросились к Тану наперегонки, едва он спустился на землю из кабины своего «арчера».

Мальчишки прилипли к нему справа и слева, а дочка сразу же прыгнула на руки; Тан подхватил её и подбросил в воздух, поцеловал и хотел, было, спустить на землю, но малышка повисла на нём как кошка на дереве, крепко обняв отца руками и ногами.

— Привет, Тан. — Алина шла медленно, держа на руках маленькую дочку Перовичей. Наёмник привлёк к себе жену и поцеловал.

— Я ведь обещал, что вернусь, — сказал он. — Я всегда обещаю и всегда возвращаюсь.

— Я знаю, — Алина смахнула слёзы с ресниц.

Более или менее сухим местом была тут ступня его «арчера»; Бизос помог женщине влезть на неё и одного за другим подсадил вверх детей, вскарабкался следом и сам. В полусотне метров от них, у ног «райфлмэна», Марк и Ангелика Хойзинвельд обнимали дочку; Кирабо Мванаджума, первым выскочивший из транспортёра навстречу жене и малышам, прижимал их всех к себе.

С другого борта картина была не столь радостной: там четверо магистратских солдат загоняли жён и детей пиратов Уортингтона на борт БТР.

— Давай-давай, не стесняйся! — покрикивал лэнс-капрал. — Оружие сюда, шмотки — сюда. Руки за голову! Шаг вперёд!

Оружие, действительно, было у многих. На шее очередной женщины стоящий рядом с капралом солдат застёгивал рабский ошейник, после чего пинком отправлял в сторону БТР. Детей раздевали и обыскивали тоже — на всякий случай. Ошейники взяли у самих же пиратов — был в цитадели и с ними склад. Пленных танкистов и водителей с механиками раздели и обыскали ещё раньше; всё время, что ждали конвой, они сидели в сторонке на корточках под прицелом двух автоматов. Пока и остались сидеть: возможно, их припрягут в помощь техникам, которых Янг Виртанен уже погнал осматривать «урбанмех» и танк. Вердикт оказался неутешителен.

— Торс «урбанмеха» я бы ещё починил, — Янг, коренастый мужик лет тридцати с уже наметившимся животиком, носил носил очки и аккуратно подстриженую бородку. Перед Элайзой он стоял в полурасстёгнутом комбезе с лычками старшего техника на рукаве. — Но чтобы установить пушку, «урби» нужна рука, а руку я в здешних условиях хрен соберу. И если б собрал, то хрен присобачу её к торсу, потому что для этого надо реконструировать плечевой привод, а это, мадам, тоже… только в заводских условиях, короче.

— Но вывезти мы его можем?

— Да можем, конечно, а хули толку? Других тридцатитонников тут у нас нет, так что его даже и на запчасти не разберёшь.