И свой командирский лэнс Элайза вела отнюдь не в погоню за основным конвоем. Оставшийся в городе Уилбур вышел с нею на связь и сообщил о предполагаемом разделении конвоя: тихоходные «бегемот» и «урбанмех» вышли из города почти на час раньше основного конвоя, и с ними ушли два грузовика, на борт которых Абдул-Джаббар загнал тех, кого посчитал наименее ценными из списка подлежащих эвакуации — семьи наёмников Мэтсона. Лучшего подарка на этом этапе операции не стоило и желать. Знай пиратский лейтенант, что наёмники присоединились к атакующему его войску, он оценил бы их близких иначе. И Элайза не хотела давать ему времени исправить эту ошибку.
Как не хотела и Оливейре сообщать о происходящем до срока: пусть гонится пока за конвоем, и пусть Вермеер, обнаруживший с воздуха «бегемот», «урбик» и грузовики, пребывает в неведении относительно их настоящей ценности. Можно подкинуть ему работёнки — пусть сделает несколько заходов на мехи Джаббара с относительно безопасной полукилометровой высоты, потреплет им нервы и броню. Ударному лэнсу Оливейры она приказала следовать за колонной на расстоянии, не вступая в визуальный и огневой контакт без необходимости — или команды.
В принципе, ударный лэнс её собственной роты куда более заметен: три «ассасина» редкое сочетание, зато у Оливейры подборка «стингер», два «уоспа» и «локаст», которых в любой армии Сферы до чорта. И перед отлётом их перекрасили в камуфляж Ново-Синклерского, с соответствующими знаками отличия. Раздобыть краски нужных цветов, кстати, был тот ещё квест: с собою на Балават их, понятное дело, не брали, да и на Балавате кому бы понадобилось и зачем рисовать болотный камуфляж? Планета-снежок ведь, последние болота там вымерзли хрен знает, когда. Как и леса, и всё остальное. Однако ж — нашли. Уилбура осенило, и он, запросив городскую администрацию Шуштара, узнал, что там действует детский сад для семей работяг. Это казалось невероятным, но были и те, кто летел на Балават с семьями; кроме того, семьи образовывались и на самой планете. Детей рождалось не то чтобы много, полуторная гравитация и постоянный холод этому не способствовали, особенно, у рабочих. Но детский сад, несколько лет назад открытый при местной магдаленистской епархии, всё равно был переполнен. А краска нужна была им для росписи помещений под лес, каковой бóльшая часть детей видела лишь на картинках. Реквизировать краску на оборонные нужды у Элайзы не поднялась рука. Поэтому она потратила пару часов, чтобы наехать на городскую администрацию, выбила у неё деньги и лично отправилась расплатиться с отцом Адрианом. Краски хватило на командирский и оба ударных лэнса; тяжёлые мехи огневой поддержки и боевого, чтоб не палиться в арктическом, перекрасили в чёрный с лазоревым — парадные цвета бригады. Благо, и чёрной краски, и синего колера для белой на Балавате имелось в достатке.
Рано расслабился Брэдли Абдул-Джаббар: его лэнс не успел ещё нагнать конвой, как вывалившийся из облаков истребитель шарахнул по его «феникс-хоку» лазерами. Залп средних поднял фонтан грязи у ног бэтллмеха, выстрелы малых пришлись по ногам. Изображение левой на мониторе контроля повреждений окрасилось уже в жёлтый цвет: бронезащита ослаблена больше, чем наполовину. Вскинув большой, лейтенант выстрелил вслед самолёту, но промахнулся. А самолёт заложил боевой разворот.
Снова поднявшись до пятисот метров, он средними лазерами снёс всю броню с левой руки «феникс-хока» и повредил центральную торсовую бронеплиту; Брэдли опять промахнулся. Когда «сперроухок» пошёл на третий заход, лейтенант прыжком вышел из-под огня и скрылся в зарослях. Зато на пути истребителя оказался «уосп» Митчелла Каратоссоса — номер четвёртый лэнса. Прямое попадание лазерной спарки раздробило его левую руку, броня над хребтом тоже приказала долго жить, но к счастью, реактор и гироскоп уцелели. Четвёртый заход — опомнившиеся мехвоины скачут на своих мехах по зарослям, будто зайцы; пятый — дикая скачка продолжается, и все выстрелы уходят впустую. «Сперроухок» набирает высоту и скрывается в облаках.
— Отбой воздуха, — говорит своим воинам Брэдли.
Их было семеро в душном нутре «бегемота»: механик-водитель за рычагами, башнер и командир, радист, заодно отвечающий за стрельбу лобовыми установками ракет малой дальности (за курсовые пулемёты и установки РМД-2 отвечал водитель) и четверо бортстрелков, по одному на пулемётную и ракетную точки правого и левого борта. Так что в прямом смысле «борт», и поначалу сей каламбур вызывал у сержанта Билла «Аллигатора» Аджо улыбку. Билл никогда раньше не думал, что станет танкистом. До тех пор пока в самом деле не стал. Пока не поболтался четыре часа в открытом космосе с перетянутыми жгутом штаниной и рукавом гермокостюма, молясь всем известным богам, чтоб позволили вновь увидеть хотя бы заснеженные белые холмы Антиаса. А лучше зелёные холмы какой-нибудь более тёплой и для жизни пригодной планеты. Что ж… боги его молитву услышали. Раненого морпеха подобрал шаттл, последняя уцелевшая «тайгресс» из трёх, что когда-то у них были. Но левые руку и ногу ему оттяпали в корабельном лазарете на «Фермерской дочке»; тут уж не обессудь — спасти их после четырёх часов вакуума не мог бы и лучший врач Внутренней Сферы, не то, что корабельный хирург-коновал. И миомерный протез, стоящий как рука или нога бэттлмеха, простому морпеху мог только сниться. Крюк да железный костыль, вот и всё.
Но командовать людьми Билл мог по-прежнему. Так что когда в рейде на Фронц братва захватила у местной милиции «бегемот», с кандидатурой на место командира его экипажа лорд-капитан Джоффри Уортингтон определился быстро. Морпех? Значит, человек грамотный и к сидению в тесных железках привычный. А летает ли та железка по космосу или ползает по земле, уже дело десятое. Билл Аджо ломаться не стал. Танк — значит, танк, лучше просиживать жопу в его бронированном нутре, чем быть бесполезным калекой. Или надсмотрщиком за рабами, и день-деньской ковылять по грядкам на деревянной ноге — работа не лучше рабской. Будь у него обе ноги целы, так ещё ладно, протез же превращал это дело в сущую пытку. И даже возможность сорвать зло на проштрафившемся невольнике сильно не радовала, потому как за зряшные потери рабсилы с надсмотрщиков тоже спрашивали. Такой вот порядок завёл лорд Уортингтон ещё пока они кантовались на Ур-Круин.
Приказ выдвигаться Билл тоже воспринял с радостью. Это уже сегодня, когда Брэдли Абдул-Джаббар собирался оставить крепость. Аджо боялся, что его тихоходную машину оставят прикрывать отход за компанию с «урбанмехом», ан нет. Вместо этого послали вперёд.
— Джаббар подвергся воздушному налёту, — доложила радистка.
В башне три их поста расположились треугольником: башнер-наводчик впереди, командир справа и девушка слева. И звукоизоляция тут была достаточно хороша, чтобы не орать даже когда дизель херачит на полных оборотах. В башне у «бегемота» был главный калибр — две автопушки «сарлон макси-кэннон» и две установки «харвестер 20К», общим числом в дюжину пусковых труб РМД.
— Тонна зенитных у нас заряжена, — сказал, оборачиваясь к командиру, башнер.
Как и радистка, он был совсем молодым, и в настоящем бою ещё не бывал. По мишеням стрелять научился, и даже попадать иной раз, и то хлеб.
— Хорошо, — кивнул Аллигатор. — Будь готов врезать.
Маленький «урбанмех», похожий на мячик на ножках, вперевалку, как утка, топал впереди. За ним месили грязь грузовики. То зарывались в неё по брюхо, то выползали и двигались, переваливаясь с кочки на кочку. Людей в кузовах трясло и подбрасывало, хоть ящики с грузами тросы держали намертво. В отличие от чемоданов, сумок и прочих узлов со шмотками. Часть этого дерьма вывалилась-таки за борты, но Билл приказал не останавливаться: если позволить дурам-бабам вылазить и собирать, марш кончится, не начавшись. Они и так тут едва ползут. Они не прошли и трёх дюжин километров за всё это время, хотя углубились уже в джунгли изрядно. И Брэдли пока не видать. Идёт параллельным курсом он, как же. Да чорта с два! Хотя радаром его колонну они зацепить не смогли, по пеленгу выходило, что Брэдли утопал далеко вперёд, наверняка, прикрываясь тихоходными машинами Билла как щитом от возможной погони.
