— Будь здесь и прикрывай. А лучше расставь пару ловушек. Если что, буду бежать сюда.

Девушка, молча кивнув, бесшумно скрылась среди деревьев. Я же продолжал стоять и осматривать окружение. Небольшой домик в тени деревьев. Ковёр из зелёной высокой травы.

Не увидев ничего подозрительного, я не спеша вышел на свет, попутно доставая из кобуры револьвер и «Осколок» из ножен. Почему просто не застрелил из кустов? Всё просто: между нами расстояние метров двести, револьвер — не самое точное оружие, а я — далеко не самый меткий стрелок, так что выстрелом бы только напрасно обнаружил себя. Когда до неё оставалось несколько метров, она вдруг заговорила:

— Красиво поёт, правда?

От неожиданности я аж ответил:

— Ага.

— За мной пришёл?

— Да.

Я остановился и сейчас был готов в любой момент уйти с линии атаки.

— Знаешь, сколько уже пытались? Много. Что я вам всем сделала?

Она так и продолжала смотреть на центр озера, где на большом камне сидела девочка с аквамариновыми волосами и рыбьим хвостом. Она пела, не обращая ни на кого внимания, закрыв глаза и подставив лицо лучам утреннего солнца.

— Ничего. Мы всего лишь исполнители.

Плечи женщины дрогнули.

— И что будет, если и ты не справишься?

— Придут другие.

— Вот как. Хочешь сказать, что мне нет смысла сопротивляться?

— Может быть, и есть. Сама решай.

Пожал я плечами. Если она хочет цепляться за жизнь всеми силами, даже осознавая, что рано или позно до неё всё-таки доберутся, то пускай.

— Ей уже пятнадцать. По меркам этого мира ей замуж пора. Знаешь, почему я уничтожила здесь человечество? Потому что не смогла бросить ребёнка, а они все, как один кричали, что нелюди должны умереть или существовать в резервациях. Смешно, да? Меня хотят убить из-за того, что я защитила ребёнка.

Она стала медленно подниматься, и я заметил, что в руке она сжимает ножны с мечом.

— Знаешь, я пришла из мира, где не было всех этих пушек, пороха, гранат и прочего. Мы всё решали на мечах. Здесь, впрочем, тоже от них не отказались, и бои шли смешанно с мечом и пистолетом, как у тебя.

Она повернулась ко мне. Сейчас её глаза смотрели прямо на меня. Пусть они уже и выцвели немного, пусть ей приходится щуриться, чтобы как следует меня разглядеть. Напротив меня сейчас стоял боец, точно знающий, на что способен.

— Скажи мне, ты воин?

Я не отвёл взгляда. Смотря прямо на неё, я ответил:

— Нет, я — убийца.

Когда-то давно она могла бы считаться красавицей, но время внесло свои коррективы. Время и война. Наверное, когда-то её глаза горели весельем, но сейчас в них был лишь холод стали и усталость.

— Значит, честного боя не выйдет…

Разочарованно протянула она, после чего вдруг окуталась тьмой, мешающей как следует разглядеть её движения, и рванула ко мне.

«Ну, Белочка, давай, выручай. Хоть, обычно светом я и не пользуюсь, но тут, видимо, придётся.»

Сумерки тут же стали ярче. Наши мечи столкнулись и тут же снова разошлись. Можно было бы, конечно, выстрелить, но я бы просто не попал. После очередного удара я отскочил в сторону и, усилив приток света и залив им всю поляну так, чтобы разглядеть ничего нельзя было, я сорвал прикарманенную гранату с ремня, вырвал кольцо и швырнул в сторону героини, которая сейчас пребывала в растерянности. Это заняло всего секунду, но даже её было достаточно, чтобы я почувствовал упадок сил. Если так и дальше продолжать, то надолго меня не хватит и придётся Мишейре доделывать работу за меня.

«Ну уж нет! Это я тут шкурой рискую! Не позволю ещё и ей умереть. И сам тут не останусь, даже если придётся зубами выгрызать победу из её горла!»

Раздался взрыв, но противница успела укрыться от осколков, выставив магический щит. Но, всё-таки, от всех она не увернулась — на её бедре красовались несколько кровоточащих ран. Брюки быстро пропитались вытекающей кровью, а боль заставила её замедлиться. И даже так я не успел парировать её следующий удар, только немного ушёл с линии атаки, но даже так она распорола мне бок. Один-один.

«Плохо.»

Уверен, мы оба сейчас думаем, что тянуть нельзя, а значит, нужно не ждать момент, а создать его самому.

Синхронно взмахиваем мечами и не попадаем. Ну, такое тоже бывает. Следующий удар, ухожу, но слишком далеко, не смогу достать или… Решил провернуть то же самое, что и с когтями — пустил свет по мечу, удлиняя его и рублю. Раздался болезненный вскрик, но героиня тут же сжала зубы. Ударом я ей распорол левую руку от локтя до кисти, а, учитывая, что рубил светом, то рана была тут же прижжена. Вдобавок, похоже, я разрубил ей сухожилия, так что конечность плетью стегала женщину по боку, когда та двигалась. Чтобы она не мешалась противница взяла алый от крови рукав рубашки в зубы, таким образом зафиксировав руку. Смог бы я так же? Серьёзный вопрос. Вряд ли.

Видимо, поняв, что её шансы с каждой секундой только тают, она бросилась в отчаянную лобовую атаку. Скорее, даже самоубийственную. Грохнул выстрел. Мимо. Героиня поднырнула под мой меч, и мы оказались лицом к лицу. Грудь обожгло острой болью. Клинок пробил костюм, прорезал мою плоть и, скрежетнув по рёбрам вышел из спины.

— Кажется, победа всё же за мной.

Сказала она, наконец разжав зубы. Это было бы так, попади она чуть ниже.

— Нет…

Она вопросительно посмотрела на меня. Крайне сложно говорить, когда тебе задели лёгкое и повредили гортань с пищеводом. Во рту стоял солоноватый вкус крови, и я прямо чувствовал, как кровь заливает трахею, затрудняя дыхание.

— У нас… ничья.

Кое-как выдавил я, потяжелевшей в несколько раз рукой поднимая пистолет. Этот выстрел был тише, потому что я его произвёл в упор. Однако, от этого его убойность ни капли не пострадала. Огромная пуля вошла женщине в живот, развернулась внутри, превращая всё на своём пути в кровавую кашу, и вышла со спины, вместе с ошмётками мяса. Кровь ручьём полилась из раны прямо мне на руку.

— Мама!

Раздалось со стороны озера, после чего последовал всплеск.

— Нет!

Со стороны леса выбежала Мишейра.

— Так ты был не один.

Криво усмехнулась моя противница. Похоже, жизненно важных органов я не задел, а, значит, умрёт она от потери крови. Сейчас мы были похожи на любовников — настолько близко располагались наши тела и лица, если бы не кровь, покрывающая нас.

— Мамочка!

Девчушка-сирена вынырнула у берега и… побежала в нашу сторону. То, что я изначально принял за хвост, оказалось ногами, покрытыми чешуёй и имеющими по боками плавники.

— Ты вырастила прекрасную дочь.

Сказал я, глядя, как девочка карабкается в нашу сторону по крутому берегу. Она не ответила. Когда я перевёл взгляд на женщину, то наткнулся только на остекленевший взгляд. Но на её губах была счастливая улыбка.

Я начал заваливаться на спину, но когда я уже был у самой земли, меня подхватила напарница.

— Не смей… Не смей тут умирать, слышишь?

Будь у неё возможность, она бы сейчас, наверное, рыдала, но её глаза устроены иначе и не могут ни моргать, ни плакать.

— Мамочка.

Причитала рядом девочка, обнимая мёртвое тело матери.

— Вот такое вот я… чудовище.

Прошептал я, после чего тут же зашёлся в кашле.

Кажется, Мишейра что-то ещё сказала, но я её уже не слышал. Веки потяжелели и…

— Ну, как он?

— Да как-как. По-прежнему — лежит, отходит.

Какое-то время я слышал голоса, потом отключался, потом снова…

«Интересно, сколько я пробыл в отключке?»

Было моей первой мыслью. Второй же было:

«Ну, раз я жив, значит, мы вернулись.»

Первым, что я почувствовал, было онемение левой руки. С трудом смог разлепить глаза, и в них тут же ударил белый свет. Проморгавшись, я повернул голову. На моей руке мирно спала Мишейра.

— Ой, хозяин очнулся!

Тихо воскликнула вошедшая Изабелла.

— А я это, только-только отошла…

Попыталась она оправдаться, после чего мотнула головой и с писком: