Я промолчал, но с ним не согласился. Я был совершенно уверен, что у миссис Протеро револьвера не было, коль скоро мисс Марпл это утверждает. Мисс Марпл не из тех «престарелых дам», которые ошибаются. Она каким-то непостижимым образом всегда оказывается права. Подчас даже оторопь берет.

– Одно никак не могу понять – почему никто не слышал выстрела. Если там кто-то выстрелил, хоть один человек должен был услышать выстрел. Откуда он послышался – это другой вопрос. Слак, советую вам расспросить прислугу.

Инспектор Слак с готовностью бросился к двери.

– Я бы на вашем месте не стал ее спрашивать, слышала ли она выстрел в доме, – сказал я. – Если вы спросите, она просто ответит «нет». Назовите это «выстрелом в лесу». Это единственная возможность заставить ее признать, что она вообще слышала выстрел.

– Я сам знаю, как с ними управляться, – бросил инспектор Слак, скрываясь за дверью.

– Мисс Марпл говорит, что слышала выстрел позже, – сказал полковник Мельчетт задумчиво. – Надо выяснить, может ли она назвать точное время. Конечно, это мог быть просто случайный выстрел, не имеющий никакого отношения к делу.

– Вполне возможно, – согласился я.

Полковник несколько раз прошелся по комнате.

– А знаете, Клемент, – неожиданно сказал он. – Я чувствую, что это куда более запутанное и сложное дело, чем всем нам казалось поначалу. Пропади оно пропадом, только мне кажется, за всем этим что-то кроется. – Он фыркнул. – Что-то, нам неизвестное. Мы толком еще и не начали, Клемент. Верьте мне на слово, все еще впереди. Все эти улики – часы, записка, пистолет – не складываются друг с другом, как ни крути.

Я покачал головой. В этом я был с ним согласен.

– Но я докопаюсь до истины. И нечего вызывать Скотленд-Ярд. Слак – отличный сыщик. Ему палец в рот не клади. Он вроде хорька. Разнюхает правду, как только возьмет след. Он уже решил несколько сложных дел, а это будет его триумф. Кое-кто на моем месте передал бы дело в Скотленд-Ярд. Только не я. Мы тут сами разберемся, в Дауншайре.

– Нимало в этом не сомневаюсь, – поддержал его я. Я постарался вложить в свои слова как можно больше энтузиазма, но инспектор Слак стал мне настолько антипатичен, что его возможная победа меня вовсе не радовала. Слак-триумфатор, подумалось мне, будет куда отвратительнее Слака озадаченного.

– А кто живет по соседству? – вдруг спросил полковник.

– Вы хотите сказать, ближе к перекрестку? Миссис Прайс Ридли.

– Зайдем к ней, когда Слак кончит допрос вашей прислуги. Может быть, она все же что-то слышала. Она у вас, часом, не туга на ухо, с ней все в порядке?

– Я бы сказал, что слух у нее на редкость острый. Я сужу по тому количеству сплетен, которые она распускает, уверяя, что «услышала по чистой случайности».

– Это как раз то, что нам нужно. А, вот и Слак.

У инспектора был вид жертвы уличной потасовки.

– Фью! – выдохнул он. – Ну и дикарка она у вас, сэр.

– Мэри от природы обладает сильным характером, – ответил я.

– Полицию на дух не переносит, – пояснил инспектор. – Я ее предупреждал – старался, как мог, внушить ей страх перед законом, но все впустую. Я ей слово – она мне десять.

– Бойкая девушка, – сказал я, чувствуя зарождающуюся симпатию к Мэри.

– Но я ее все же расколол. Она слышала выстрел – один-единственный. И это было спустя целую вечность после прихода полковника. Точное время из нее вытянуть не удалось, но мы наконец добились толку с помощью... чего бы вы думали... рыбы. Рыба опоздала, и она задала перцу парнишке-посыльному, когда он наконец появился, а он сказал в свое оправдание, что всего-то половина седьмого, чуть больше, и как раз после нагоняя она и слышала выстрел. Само собой, никакой точности тут нет, но все же дает примерное представление.

– Гм-м, – сказал Мельчетт.

– Вряд ли миссис Протеро все-таки в этом замешана, – сказал Слак с явным сожалением в голосе. – Во-первых, у нее не хватило бы времени, а во-вторых, женщины боятся связываться с огнестрельным оружием. Мышьяк для них самое милое дело. А жаль! – И он вздохнул.

Мельчетт сказал, что собирается к миссис Прайс Ридли, и Слак одобрил его решение.

– Можно и мне пойти с вами? – спросил я. – Это становится интересным.

Я получил разрешение, и мы пошли вместе. Не успели мы выйти из наших ворот, как услышали громкое «Эй!» – мой племянник Деннис сломя голову несся к нам со стороны деревни.

– Слушайте, – сказал он инспектору, – выяснили про след, который я вам разыскал?

– Садовник, – лаконично ответил Слак.

– А вам не кажется, что кто-то взял и надел сапоги садовника?

– Нет, не кажется, – отрезал Слак.

Это могло бы обескуражить любого, только не Денниса. Денниса обескуражить не так-то просто.

Он держал в поднятой руке две сгоревшие спички.

– Вот – нашел у самых ворот.

– Благодарю, – сказал Слак и сунул спички в карман.

Казалось, наш разговор зашел в тупик.

– Вы случайно не арестовали дядю Лена? – ехидно спросил Деннис.

– С чего бы это? – сказал Слак.

– А против него уйма улик, – заявил Деннис. – Вы сами спросите у Мэри. За день до убийства он желал полковнику перейти в лучший мир. Помнишь, дядя Лен?

– Э-э... – начал я.

Инспектор Слак медленно перевел на меня взгляд, в котором затеплилось подозрение, и я почувствовал, как мне стало вдруг жарко. Деннис бывает совершенно невыносим. Надо бы ему знать, что полицейские в подавляющем большинстве начисто лишены чувства юмора.

– Не болтай глупостей, Деннис, – сердито сказал я.

Невинное дитя широко раскрыло удивленные глаза.

– Послушайте, я же пошутил, – сказал он. – Дядя Лен просто сказал, что тот, кто убьет полковника Протеро, облагодетельствует мир.

– А! – сказал инспектор Слак. – Теперь понятно, про что говорила служанка.

У прислуги, как правило, чувство юмора – такая же редкость, как и у полиции. Про себя я ругал Денниса на чем свет стоит – зачем было вообще об этом вспоминать? Эти слова и история с часами – да инспектор возьмет меня на заметку до конца жизни!

– Пошли, Клемент, – сказал полковник Мельчетт.

– Куда вы идете? А мне можно с вами? – засуетился Деннис.

– Тебе нельзя! – рявкнул я.

Он стоял, обиженно глядя нам вслед. Мы подошли к безукоризненной двери дома миссис Прайс Ридли, и инспектор стал стучать и трезвонить, как и положено служителю закона, – это все, что я могу позволить себе заметить. На звонок вышла хорошенькая горничная.

– Миссис Прайс Ридли у себя? – спросил Мельчетт.

– Нет, сэр. – Горничная помолчала и сказала: – Она недавно ушла в полицейский участок.

Вот уж чего мы никак не ожидали! Когда мы шли обратно, Мельчетт взял меня за локоть и сказал вполголоса:

– Если и она пошла сдаваться с повинной, я окончательно рехнусь.

Мне как-то не верилось, что миссис Прайс Ридли обуревали столь драматические намерения, но все же я не мог не задать себе вопрос: зачем она все-таки отправилась в полицейский участок? Может быть, у нее была действительно важная информация или, по крайней мере, что-то казалось ей важным? Как бы то ни было, нам предстояло узнать это в ближайшее время.

Мы застали миссис Прайс Ридли уже в участке: она с неимоверной скорострельностью вела словесную атаку на сильно растерявшегося дежурного констебля. Я с первого взгляда понял, что она возмущена до крайности – бант на ее шляпке весьма красноречиво трясся. Миссис Прайс Ридли носит, насколько я понимаю, головной убор, называемый «шляпка для почтенной матери семейства», – фирменный товар, выпускаемый в соседнем городке Мач-Бенэм. Эта шляпка изящно балансирует на бастионе из волос, хотя и несколько перегружена пышными шелковыми бантами. Когда Гризельда хочет меня напугать, она грозится купить «шляпку для почтенной матери семейства».

Когда мы вошли, миссис Прайс Ридли прервала свою горячую речь.

– Миссис Прайс Ридли? – осведомился полковник Мельчетт, приподнимая шляпу.