– Ашер и его сторонники приняли меры предосторожности. Я так же наивен, как и ты, Пазаир. Вдвоем нам их не одолеть.

– Во-первых, процесс еще не проигран, а во-вторых, мне дана полная свобода действий.

Процесс возобновился на следующий день.

Пазаир вызвал Сути.

– Расскажите об экспедиции на место преступления.

– В присутствии свидетелей, находившихся под присягой, я констатировал исчезновение тела. Инженерные войска перевернули там все вверх дном.

– Смех, да и только, – отреагировал Ашер. – Офицер сочинил сказку, а теперь ищет себе оправдания.

– Вы настаиваете на своих обвинениях, офицер Сути?

– Я видел, как полководец Ашер истязал и убил египтянина.

– И где же тело? – язвительно спросил обвиняемый.

– Вы позаботились, чтобы оно исчезло!

– Чтобы я, полководец, стоящий во главе азиатского отряда египетского войска, действовал как последний разбойник?! Да кто в это поверит? Может, все как раз наоборот: это вы в заговоре с бедуинами прикончили своего колесничего? Что, если преступник – вы и вам понадобилось обвинить другого, чтобы выгородить себя? В отсутствие доказательств дело оборачивается против того, кто его затеял. Поэтому я требую, чтобы вы понесли наказание.

Сути сжал кулаки.

– Вы виновны, и вы это знаете. Как вы смеете выступать наставником лучших наших бойцов, если вы расправились с одним из ваших людей и отправили собственных солдат во вражескую западню?

Ашер заговорил вкрадчиво.

– Присяжные не преминут заметить, что измышления час от часу становятся все более вопиющими. Скоро меня обвинят в истреблении египетского войска!

Насмешливая улыбка полководца покорила аудиторию.

– Сути выступает под присягой, – напомнил Пазаир, – а вы признали его воинские заслуги.

– Победы вскружили ему в голову.

– Исчезновение тела не отменяет свидетельских показаний офицера.

– Но согласитесь, судья Пазаир, значительно снижает их весомость! Я тоже даю показания под присягой. Неужели мое слово значит меньше, чем слово Сути? Может, он и стал очевидцем убийства, но насчет убийцы ошибся. Если он согласится сей же час при всех принести мне свои извинения, я согласен забыть о его умопомрачении.

Судья обратился к обвинителю.

– Офицер Сути, вы принимаете это предложение?

– Выйдя из переделки, где я чуть не расстался с жизнью, я поклялся добиться осуждения гнуснейшего из людей. Ашер хитер, знает, как посеять сомнения, вызвать недоверие к суду. Теперь он предлагает мне отречься! До последнего вздоха я буду во всеуслышание говорить правду.

– Перед лицом слепой непримиримости утратившего разум воина я, полководец и правый царский знаменосец, заявляю о своей невиновности.

Сути готов был броситься на полководца и придушить его. Выразительный взгляд Пазаира заставил его одуматься.

– Кто-нибудь из присутствующих хочет взять слово?

Все молчали.

– Раз так, предлагаю присяжным приступить к совещанию.

***

Присяжные заседали в одном из залов дворца, судья председательствовал на совещании, но не имел права вмешиваться, поддерживая ту или иную сторону. Его роль сводилась к тому, чтобы предоставлять слово, предотвращать столкновения и следить за соблюдением порядка.

Монтумес выступил первым объективно и сдержанно. Потом было внесено несколько уточнений, но в целом его выводы были утверждены без особых изменений. Менее двух часов спустя Пазаир зачитал вердикт, а Ярти зафиксировал его в письменной форме.

– Зубной лекарь Кадаш признан виновным в лжесвидетельстве. Учитывая незначительный характер произнесенной лжи, его высокие профессиональные заслуги и возраст, Кадаш приговаривается к уплате одного тучного быка в пользу храма и ста мешков зерна в пользу казармы ветеранов, чей покой он потревожил своим неуместным появлением.

Зубной лекарь с облегчением стукнул себя по колену.

– Признает ли зубной лекарь Кадаш этот приговор или желает подать апелляцию?

Лекарь встал.

– Признаю, судья Пазаир.

– Никакой вины не признано за химиком Чечи.

На лице Чечи не отразилось ни малейшей реакции. Он даже не улыбнулся.

– Полководец Ашер признан виновным в двух административных нарушениях, не повлекших за собой последствий для азиатского войска. Кроме того, принимаются принесенные им извинения. Ему выносится простое предупреждение, во избежание повторения подобных оплошностей. Присяжные считают, что факт убийства формально и окончательно установлен не был. Следовательно, на данный момент полководец Ашер не считается предателем и преступником, однако свидетельство офицера Сути не квалифицируется как клеветническое. Поскольку присяжные не смогли вынести безоговорочного суждения в силу неясности многих ключевых фактов, суд просит о продлении расследования с целью скорейшего выявления истины.

Верховный судья царского портика поливал клумбу, где ирисы росли вперемешку с гибискусами. Пять лет назад он овдовел и теперь жил один в одной из усадеб южного квартала.

– Ну что, гордитесь собой, Пазаир? Запятнали репутацию всеми уважаемого полководца, посеяли смуту в умах людей, но все же не добились победы для своего друга Сути.

– Я не ставил себе такой цели.

– Чего же вы хотели?

– Правды.

– А-а, правды! Это, знаете ли, вещь скользкая, словно речная рыба.

– Разве я не выявил составляющие заговора против Египта?

– Перестаньте говорить глупости: Лучше помогите мне встать и полейте вон те нарциссы, только осторожно. Хоть на некоторое время станете мягче, чем обычно.

Пазаир повиновался.

– Героя нашего угомонили?

– Сути вне себя от гнева.

– А на что он надеялся? Вот так, с маху, свалить Ашера?

– Вы же, как и я, верите, что он виновен.

– Вы очень самоуверенны. Еще один ваш серьезный недостаток.

– Но ведь вас смутили мои аргументы?

– В моем возрасте уже ничто не может смутить.

– Я уверен в обратном.

– Я устал, долгие расследования уже не для меня. Начали, так продолжайте.

– Должен ли я понять вас так, что…

– Вы все прекрасно поняли. Я свое решение принял и не передумаю.

Новость быстро облетела дворец и конторы чиновников: ко всеобщему удивлению, начальство не забрало дело Ашера у судьи Пазаира. Хотя молодой судья и потерпел поражение, многих сановников покорила его неукоснительная добросовестность. Он не оказывал предпочтения ни обвинителю, ни обвиняемому и не скрывал пробелов в расследовании. Некоторые позабыли о его юном возрасте и говорили только о его будущем, отнюдь не безоблачном, если учесть личность обвиняемого. Наверное, судье Пазаиру не следовало слишком полагаться на свидетельство Сути – новоиспеченного офицера и человека весьма взбалмошного. И если большинство по здравому размышлению верило в невиновность полководца, все признавали, что судья выявил тревожные факты. Исчезновение пятерых ветеранов и кража небесного железа, даже не будучи связанными с мифическим заговором, представлялись событиями возмутительными, и предать их забвению было бы недопустимо. Власть, судебная иерархия, сановники, народ – все ждали от судьи Пазаира раскрытия истины.

Его назначение усмирило гнев Сути, который пытался забыться в объятиях Пантеры. Судье он пообещал ничего не предпринимать без его ведома. Было решено, что он сохранит звание офицера-колесничего, но не будет участвовать в операциях до вынесения окончательного вердикта.

***

Заходящее солнце позолотило пески пустыни и камень карьеров; смолк стук рабочих инструментов, возвращались домой крестьяне, отдыхали ослы, избавленные наконец от своей ноши. На плоских крышах мемфисских домов горожане ели сыр, пили пиво и наслаждались прохладой. Смельчак растянулся во весь рост на террасе у Беранира, ему снился только что съеденный кусок жареной говядины. Резкие контуры гизехских пирамид вдали определяли границу вечности в надвигающихся сумерках. Каждый вечер в царствование Рамсеса Великого, страна засыпала в мире, уверенная, что солнце одержит победу над змеем преисподней и снова воскреснет на заре.