Отправив с этими словами прелата из кабинета, Аллард вновь занялся обмякшим распорядителем.

— Хотите вина, уважаемый Камбер? Ваше лицо пугающе бледное. Так и заболеть можно, отдавая всего себя церковной службе, — подмигнул он человеку напортив, больше походящему на труп.

— Нет, благодарю, — с трудом шевелил губами Камбер. — Я не привык употреблять хмельные напитки в обычные дни. Долг моего призвания велит особенно осторожно относиться к любым вещам, к созданию которых приложил руку Диалунг.

— Странно, странно. А ходят слухи, что ваш шкаф в соборе снизу доверху набит бутылками лучшего арондальского вина.

Камбер хотел было сказать что-то в свое оправдание, но Уинсон поспешил удивить его совсем иным известием.

— Дорогой мой распорядитель, именно вам я хочу доверить успешное избрание Джеральда архиепископом. Поговорите с Кругом, заверьте их, что честнее и порядочнее человека на эту должность не найти. Сделайте все от вас зависящее. И быть может, мне не доведется встречаться с вами в мрачных подвалах этого дворца. Или того хуже — на лобном месте.

— Г-г-господин Уинсон, я по-постарюсь сделать все, что в моих си-силах, но…но…

— Прелат Джеральд слишком предан заветам Ругвида, чтобы остальные епископы проголосовали за него?

Говорить вслух Камбер не рискнул и ограничился лишь кивком головы.

— Тогда назовите мне их слабые места, их грехи. Они ведь наверняка имеются у этих святош, — перед секретарем вновь предстало воплощение злого бога подземного мира. — Нам не нужны все. Достаточно будет большинства рук. И собрать это большинство ваша задача. Ну а если не сможете уговорить их, в дело вступлю я. Если все пойдет слишком плохо — возможно, придется сменить еще несколько епископов. И помните — теперь вы принадлежите мне как самый последний раб. Мое слово — закон для вас. Скажу прыгнуть со скалы — прыгайте не задумываясь. Просто помните: смерть это лучшее, что может случиться с нами в этом мире.

…Камбер не подвел. Спустя всего три недели после этого разговора восемь из двенадцати епископов выбрали Джеральда новым наместником Бога в Арондале.

Глава 11. Костры инквизиции

Рассветный туман еще стелился над зелеными лугами Сомгента, когда утреннюю тишину нарушил грохот копыт, стремительно приближающийся к замку. Сонные часовые на стенах быстро вышли из состояния спячки и сбежались к массивным воротам наблюдать удивительную для этих мест картину: около двухсот вооруженных всадников в белых плащах с изображенным на их спинах знаком солнца сопровождали обыкновенную невзрачную карету, обитую грубой кожей.

Тревожный говор понесся по дворам и закоулкам Сомгента, заставляя его обитателей пробуждаться и с тревогой в сердце торопливо накидывать на себя кафтаны. Уже много лет в эти забытые Богом земли не вторгалось столь большое воинство. Так уж довелось, что войны и мятежи в прошлом старательно обходили стороной эти владения, способствуя развитию собственных правил и устоев. Появление же вооруженных пришельцев не сулило ничего хорошего.

Когда отряд остановился у поднятого моста замка, на стене появился заспанный барон Этан в ночной рубахе и с мечом в руках.

— Кто вы такие?! По какому праву вторглись в мои земли без разрешения?! — грозно зарычал он со своей высоты незваным гостям. — Кто бы ни был тот наглец, что осмелился топтать мою траву, клянусь — он дорого заплатит за содеянное!

Не успели с губ косматого хозяина сорваться новые угрозы и проклятия, как дверца кареты распахнулась, и перед удивленными обитателями замка показался сам архиепископ Джеральд в своей золоченой одежде.

— Усмири свой гнев несчастный человек! — гневно крикнул он Этану, изображая рукой знак солнца. — Ты встал на пути священной инквизиции и ее духовного наставника, который вынужден перебиваться низменным трудом архиепископа! Я принес в эти земли глас божий! Слишком долго сюда не вступала нога святого и у великой церкви появились сомнения в чистых помыслах и деяниях твоего люда! Впусти меня внутрь своего дома и позволь убедиться в том, что здесь не забывают Ругвида и его заветы!

Со стен послышались испуганные возгласы, а сам барон с заметной дрожью бросил меч и поспешно приказал опустить мост.

— Немедленно поднимай всю челядь, и чтобы стол накрыли как для самого короля, — скомандовал он своему слуге, а сам бросился вниз по лестнице приветствовать дорогого гостя. Огненные столбы прошлой инквизиции прошли по Сомгенту вскользь, но легенды о жестокости святого воинства крепко увязли в памяти его жителей.

— Простите меня, великий архиепископ! Я не признал ваше святейшество только из-за нового наряда ваших спутников, — рухнул Этан на колени перед Джеральдом. — Меня никто не предупредил, что вы лично захотите удостоить меня своим визитом.

— Не стоит опускаться предо мной и оправдываться, — поднял его на ноги инквизитор. — Только перед Ругвидом ты должен падать ниц. Я же всего лишь его преданный слуга.

— Что привело вас в мои земли, ваше святейшество? — угодливо залебезил гигант перед тонким как шест архиепископом.

— Зловония греха, что разносятся из этих мест по всему Арондалу, — ответил архиепископ, и у Этана от ужаса зашевелились на голове волосы. Однако он нашел в себе силы пригласить гостя к столу, щедро украшенному всевозможными яствами. Пока же повара и слуги с выпученными глазами готовили зал для пышного застолья, хозяин решил показать главную свою гордость — конюшню и псарню. Но Джеральд был безразличен как к верховой езде, так и к охоте. Наконец, вдоволь назевавшись, он решил, что настало время для позднего завтрака.

В большом зале для пиршеств ему на встречу выразить почтение выпорхнула супруга барона. Ее возраст уже давал о себе знать, но вряд ли в Сомгенте нашелся хотя бы один человек, сравнивший эту женщину с увядшей розой. Разумеется, Шанна была очень хороша собой, но Этана в ней привлекала не только внешность, но и ее твердый как камень характер. Именно она взяла на себя все хозяйство замка, в то время как ее муж был занят только охотой, пьянками и совращением молодых крестьянок.

Архиепископ натужно улыбнулся женщине, дождался, когда она отойдет, и уже после обратился к барону:

— Твоя жена красива, но разве Бог не учит нас обращаться бережно со своими дарами? Я не вижу скромности ни в ее одежде, ни в ее душе. Ты же, Этан, погряз в похоти и лени. Ходят слухи, что свальный грех для тебя стал подобен приему пищи, а люди твои придаются разврату, заменяя им молитвы.

— Ничего подобного, великий! Каждый день читаю молитвы и веду праведный образ жизни! Если и говорят, что нарушают якобы здесь заветы — так это гнусная ложь. Догадываюсь, кто сочиняет про меня эти наговоры. Этот мерзавец сам грешен и по себе судит об остальных. Его, его проверьте ваше святейшество!

— Уже проверил, — холодно сказал архиепископ, и лицо барона покрылось испариной в предчувствии чего-то ужасного.

— Он оказался грешником?

— Он нет, а вот жена его была разоблачена как колдунья. Она и несколько ее слуг были заключены под стражу для дальнейшего следствия. Если вина будет установлена — священный огонь очистит их души от тьмы Диалунга.

— Но моя жена совсем не такая. Могу поручиться за крепость ее веры.

— А кто поручится за тебя? Я не склонен доверять чужим словам. Мои братья в белых плащах немедленно проверят твой замок. Если ты, барон, скрываешь в погребах вино, а в комнатах блудниц, если твои крестьяне не возносят с усердием ежедневные молитвы Богу, а храм Его стоит в пыли — я не поленюсь лично развести костер под твоим нечестивым телом. Ну а пока с божьего повеления приступим к трапезе.

Нужно ли говорить, как весь завтрак трясло Этана, который не отрывал взгляда от предводителя инквизиции, не в силах был донести до рта хоть что-то из еды.

— Ты же не собираешься идти на поводу у этого безумца? — шептала между тем ему жена. — Он же на ходу придумывает нам грехи. Или ты намерен добровольно прыгнуть в костер? А может, еще и меня туда кинешь вместо себя?