… Вечером прибыла карета с изрядно подмерзшей Ионой. Уильям забыл о своем непростом положении и только и делал весь вечер, что ухаживал за ней в своей палатке, кутая в теплые одеяла и осыпая лицо поцелуями.

Наконец, достаточно натерпевшись нежностей от маршала, фрейлина поведала ему последние слова канцлера Виллея. Уильяма эти вести взволновали, но он быстро решил, что хитрый казначей лишь преувеличивает опасность.

— Что еще может сказать трус, коптящий над грудой золота? — смеялся он. — Мало ли что там померещилось его слугам. Вермилион давно превратился в рассадник разбойников, так пусть режут друг друга нам на потеху. Что же до этого советника Уинсона, то даже живым он не представляет никакой угрозы. Его списали, дворцовая свита уже давно с восторгом смотрит в мою сторону, а значит, никакой надежды на возвращение у него нет.

— Ну, это как посмотреть, — коварно шептала ему Иона. — Ты, конечно, не знаешь, но я-то имею представления о планах королевы.

— О каких планах ты говоришь, любовь моя?

— Все это время плутовка Алисия поддерживала незримую связь со своим советником. Знал бы ты, как эта блудница ненавидит тебя. Приказ о твоем снятии с должности уже подписан, а место маршала займет этот самый Аллард.

Уильям в гневе вскочил на ноги.

— Неслыханно! Променять меня на это ничтожество?! Невероятно! Королева выжила из ума?! — воскликнул он, в ярости хватая свои доспехи и швыряя их на пол.

— Может и выжила, — распаляла его огонь Иона. — Во дворце давно шепчутся, что она не в себе. Распутство этой падшей женщины не знает границ. Фрейлины говорят, что даже видели ее на конюшне под жеребцом.

— Что за мерзость?! Хуже может быть только грехопадение с самим Диалунгом!

— Ты еще не знаешь, что она обещала со мной сделать. Живьем с меня кожу содрать и тебе отправить в качестве подарка.

Рыцарь побледнел от таких слов. Он пустился перед женщиной на колени и с силой сжал ее плечи.

— Это правда? Алисия опустилась так низко, возненавидев меня? — спросил он. И Иона притворно разрыдалась, бросилась ему на шею, обхватывая его тело своими тонкими, но цепкими ручками.

— Иначе я бы не приехала к тебе прямо на войну. Не только моя жизнь в большой опасности. Королева грозится разогнать Верховный Совет, если те откажутся назвать тебя преступником, — слова куртизанки подобно яду отравляли разум Уильяма, превращая его в безумца. — А еще она хочет лишить тебя всех наград и титулов. Она говорит, что ты бездарный полководец, который и стадо баранов одолеть не сможет. Умоляю тебя, поспеши в столицу! Скинь с трона эту проклятую блудницу! Одно твое слово, и жизни в Арондале станет куда лучше!

— А армия? Как же я брошу своих воинов? — сомневался маршал.

— Пока ты думаешь о чужих жизнях, твоя собственная вот-вот оборвется. Наведи порядок в Вермилионе, а потом уж и сражайся сколько влезет.

И ее губы прильнули к его губам, в то время как чувственное руки поглаживали широкую спину, постепенно сдергивая с его тела тунику.

…Поутру Уильям наспех отдал командирам необходимые указания, забрал сотню лучших рыцарей и устремился в Вермилион.

* * * *

Всю дорогу до Вермилиона Уильям обдумывал план своего внезапного появления в городе. Не давала покоя мысль, что ворота в столицу захлопнутся прямо перед его носом, и даже титул маршала не устыдит стражу держать снаружи героя королевства. Но такое развитие событий представлялось ему маловероятным. Вряд ли королева могла сговориться с новым начальником городского дозора, вставшего на свое место сразу после исчезновения советника Уинсона. Канцлер не допустит, чтобы Алисия так ловко и безнаказанно производила перестановки без его ведома. Да и что может эта распутная девица? Разве у нее хватит ума подговорить стражу против Виллея и самостоятельно захватить власть, которая пока принадлежит ей лишь формально?

Нет, ворота могут захлопнуться, только если на горизонте покажется незнакомая армия. С отрядом в сто человек вполне можно проскочить в город, а там уж и тысяча стражников будет бессильна против лучших рыцарей королевства. Внезапное появление позволит нанести неожиданный визит во дворец и исключить какие-либо недоразумения.

Эта зима в Арондале выдалась холодной. И хотя она была куда мягче и короче чем в восточных землях за Железными горами, тем не менее, бедствий простому люду она приносила достаточно. Передвигаться ночами было слишком тяжело. Иногда дорога внезапно терялась под снегом, заставляя путников останавливаться и искать утерянную путеводную звезду. Ночевали в деревнях и на фермерских хозяйствах. Крестьяне не слишком спешили расставаться с припасами, чтобы прокормить такую ораву солдат, и маршалу приходилось все чаще получать желаемое с помощью силы. Он обещал, что после войны вернет свои долги, но изнуренные работой хмурые лица не верили ему.

«В конце концов, какое мне дело до этих рабов, — думал вечерами у камина Уильям. — Их жизнь пуста и никчемна. Весь ее смысл сводится к содержанию двора и армии королевства, за что те в ответ милостиво защищают крестьян от разбойников и варваров. Нельзя же всем жить в роскоши и достатке, точно также как и нельзя всю славу от победы разделить поровну на каждого воина. Победитель неизбежно бывает только один, даже когда и добивается успеха вместе с тысячами сподвижников».

Потом мысли маршала снова переходили на предстоящий визит в Вермилион. Он то представлял триумфальное свержение Алисии с трона на глазах у всех обитателей дворца, то вдруг пугался своей решимости и размышлял, как лучше отстранить королеву и при этом не уронить ее достоинства и не очернить высшую власть.

«Сначала поговорю с Виллеем, — решил, наконец, Уильям. — Этот хитрец, конечно, предложит нечто гнусное и недостойное, но в таком случае сам же и будет выполнять свой замысел. Я и мой отряд станут лишь нейтральной стороной, обеспечивая законность и порядок во дворце».

Ночью ему не спалось. В голову лезли странные вопросы, упрямо отгоняющие сон. Какое собственно право имел он вмешиваться в дела королевства? Разве маршалу подобает свергать правителей по своему усмотрению? Или он лишь противится своей судьбе? Боится за свою жалкую жизнь?

Так, проворочавшись всю ночь, усталый Уильям вновь отправлялся в путь со своими рыцарями. Не важно, что там ждало его впереди. Лишь бы быстрее добраться до столицы.

У ворот Вермилиона отряд задерживать не стали. Сонный стражник спросил было по привычке, кто пожаловал в город, но разглядев блестящие латы и синие плащи с вышитыми золотом гербами, сразу посторонился.

В городе было людно. Горожане быстро привыкли к наступившей зиме и, накинув на себя меховые накидки, вернулись к своим трудовым будням. Торговцы снова заполонили улицы своими лавками, а детвора весло бросала друг в друга снегом, лепила из него причудливые фигуры.

«Слишком спокойно тут. Неужели Иона преувеличила опасность? Или это проклятый канцлер так трясется за свою задницу, что решил вернуть меня обратно? — размышлял Уильям, подозрительно оглядываясь в людей на улице. — Либо я прибыл слишком внезапно и заговорщики не подготовились встретить меня, либо никакого заговора и нет. Правда последнее слишком усложнит мое положение. Ведь я, не имея приказа, бросил армию. Кто ведает, что там сейчас происходит? Вдруг виндландцы уже настигли моих гвардейцев и разбили их вдребезги?»

Внезапно на главной улице Вермилиона его отряду преградили путь два стражника.

— Улица закрыта по приказу королевы, отправляйтесь в обход, — то и дело сплевывая, сообщил небритый детина и даже нагло выставил алебарду, как бы намекая на то, что не собирается пропускать всадников.

— Ты хоть знаешь, на чьем пути стоишь? — грозно спросил его Уильям.

— У меня приказ самой королевы, — хмыкнул стражник. — А ты кто таков будешь?

Тут маршал не выдержал и, пришпорив коня, направился дальше, предварительно стукнув как следует кулаком по наглой роже. Но охрана действительно стояла не зря. Вся улица оказалась изрыта глубокими ямами и завалена горами из камней и бревен.