На секунду мне пришла мысль отказаться от трубки и убежать, но дон Хуан вновь потребовал, все еще шепотом, чтобы я взял трубку и курил. Я взглянул на него. Его глаза были фиксированы на мне, но его взгляд был дружеским, понимающим. Было ясно, что я сделал выбор давным-давно, и здесь нет выбора — только делать то, что он сказал.

Я взял трубку и чуть не уронил ее. Она была горячей. Я приложил ее ко рту с исключительной осторожностью, так как я воображал, что ее жар будет невыносим на моих губах. Но я совсем не почувствовал жара.

Дон Хуан велел мне вдохнуть. Дым затек ко мне в рот и, казалось, циркулировал там. Он был тяжелый. Я чувствовал, что как будто у меня полный рот дроби. Сравнение пришло мне на ум, хотя я никогда не держал дроби во рту. Дым был подобен ментолу, и во рту у меня внезапно стало холодно. Это было освежающее ощущение.

— Еще! Еще! — услышал я шепот дона Хуана.

Я почувствовал, что дым свободно просачивается внутрь моего тела, почти без моего контроля. Мне больше не нужно было подталкиваний дона Хуана. Механически я продолжал вдыхать.

Внезапно дон Хуан наклонился и взял у меня из рук трубку. Он вытряс пепел на блюдо с углями очень осторожно, затем послюнил палец и покрутил им в чашечке, прочищая бока. Несколько раз он продул мундштук. Я видел, как он положил трубку обратно в ее чехол. Его действия привлекли мой интерес.

Когда он почистил трубку и убрал ее, он уставился на меня, и тут только я почувствовал, что все мое тело онемело и стало ментализированным. Все лицо отяжелело и челюсти блестели. Я не мог удержать рот закрытым, но потока слюны не было. Рот мой горел от сухости, и все же я не чувствовал жажды. Я начал ощущать необычайное тепло по всей голове. Холодный жар! Дыхание, казалось, разрывало ноздри и верхнюю губу каждый раз, как я вдыхал. Но оно не обжигало. Оно жгло, как кусок льда.

Дон Хуан сидел рядом со мной справа и, не двигаясь, держал чехол с трубкой прижатым к полу, как бы удерживая его силой. Мои ладони были тяжелыми. Мои руки ломило, они оттягивали плечи вниз. Нос у меня тек. Я вытер его тыльной стороной ладони, и моя верхняя губа была стерта. Я вытер лицо и стер с него все мясо! Я таял! Я чувствовал себя так, как если бы моя плоть действительно таяла. Я вскочил на ноги и попытался ухватиться за что-нибудь, за что угодно, что могло бы поддержать меня. Я испытывал ужас, какой никогда не испытывал раньше.

Я схватился за столб, который был у дона Хуана в центре комнаты. Я стоял там секунду, затем я повернулся взглянуть на него. Он все еще сидел неподвижно, держа свою трубку и глядя на меня. Мое дыхание было болезненно горячим (или холодным?). Оно душило меня. Я наклонил голову, чтобы дать ей отдохнуть на столбе, но, видимо, я промахнулся, и моя голова продолжала наклоняться, пройдя ту точку, где был столб. Я остановился, когда уже чуть не упал на пол. Я выпрямился, когда столб был тут, перед моими глазами. Я снова попытался прислонить к нему голову. Я старался управлять собой и не отклоняться и держал глаза открытыми, наклоняясь вперед, чтобы коснуться столба лбом. Он был в нескольких дюймах от моих глаз, но когда я положил голову на него, то у меня было крайне странное ощущение, что моя голова прошла прямо сквозь столб. В отчаянных попытках разумного объяснения я решил, что мои глаза искажают расстояние и что столб, должно быть, от меня где-нибудь метрах в трех, хотя я его и вижу прямо перед собой. Тогда я принял логический, разумный метод определить местонахождение столба. Я начал двигаться боком вокруг него шаг за шагом. Мой довод был в том, что, двигаясь таким образом вокруг столба, я, пожалуй, смогу сделать круг, более чем 1.5 метра в диаметре, если столб был действительно в 10 футах от меня, то есть вне досягаемости моей руки, то придет момент, когда я буду к нему спиной. Я считал, что в этот момент столб исчезнет, так как в действительности он будет сзади от меня.

Я начал крутить вокруг столба, но он все время оставался у меня перед глазами. В отчаянии и замешательстве, я схватил его обеими руками, но мои руки прошли сквозь него. Я схватил воздух. Я тщательно рассчитал расстояние между собой и столбом. По-моему, тут было полтора метра. Некоторое время я играл с восприятием расстояния, поворачивая голову с боку на бок по очереди фокусируя каждый глаз то на столбе, то на окружающем его.

Согласно моему восприятию расстояния, столб определенно и несомненно был передо мной, примерно в полутора метрах. Протянув руки, чтобы предохранить голову, я изо всех сил бросился на него. Ощущение было тем же самым: я прошел сквозь столб. На этот раз я грохнулся на пол.

Я снова встал, вставание было, пожалуй, наиболее необычным из всех действий, которые я когда-либо делал. Я поднял себя мыслью! Для того, чтобы встать, я не пользовался мышцами и скелетной системой, как я привык делать, потому что я больше не имел над ними контроля. Я понял это в тот момент, когда упал на пол. Но мое любопытство к столбу было столь сильным, что я мыслью поднял себя наподобие рефлекторного действия. И прежде, чем я полностью понял, что я не могу больше двигаться, я уже поднялся.

Я позвал дона Хуана на помощь. Один раз я даже взвыл в полный голос, но дон Хуан не двинулся. Он продолжал искоса смотреть на меня, как если бы ему не хотелось повернуть голову, чтобы взглянуть на меня прямо. Я сделал шаг к нему, но вместо того, чтобы двигаться вперед, я качнулся назад и упал на стену. Я знал, что столкнулся с ней спиной, но она не ощущалась твердой: я был погружен в мягкую губкообразную субстанцию, — это была стена. Мои руки были расставлены в стороны, и медленно все мое тело, казалось, тонуло в стене. Я мог только смотреть вперед, в комнату. Дон Хуан все еще смотрел на меня, но он не сделал никаких попыток помочь мне. Я сделал сверхусилие, чтобы выдернуть свое тело из стены, но оно лишь тонуло все глубже и глубже. В неописуемом ужасе я чувствовал, что губкообразная стена смыкается на моем лице. Я попытался закрыть глаза, но они не закрывались.

Я не помню, что еще случилось. Внезапно дон Хуан оказался передо мной, мы были в соседней комнате. Я видел его стол и горячую глиняную печь. Уголком глаза я различил ограду за домом. Я все еще мог видеть очень ясно. Дон Хуан принес керосиновую лампу и повесил ее в центре комнаты. Я попытался посмотреть в другую сторону, но мои глаза смотрели только вперед. Я не мог ни различить, ни почувствовать ни одну из частей своего тела. Мое дыхание было неощутимо. Но мысли мои были исключительно ясными. Я ясно сознавал все, что происходило передо мной. Дон Хуан подошел ко мне, и моя ясность мысли закончилась. Что-то, казалось, остановилось во мне, мыслей больше не было.